– Моя сахарная бусинка! Моя карамельная паутинка! Мой пряничек! Моя сдобочка с повидлом! – Анфиса продолжала сыпать все новыми и новыми прозвищами, словно кот бодая меня лбом в подбородок.
Впрочем, именно кошкой она для всех присутствующих сейчас и была. Синей и весьма упитанной.
– Тише, тише, – я и сама не могла сдержать смеха и радости, держа гувернера на руках. – На нас смотрят. Что-то я еще не заметила ни одной говорящей кошки, кроме тебя. Может, не стоит так кричать?
– Не стоит, моя долгожданная булочка, – произнесла Анфиса и замолчала. Но через секунду кошачьи глазки заморгали часто-часто, а мордочка стала вытягиваться.
– Нет, нет, нет! Не плачь. Все хорошо, – я гладила ее между ушек. – Я вернулась.
– Вернулась, моя клюковка в сахаре, – всхлипнула зверушка и надула непомерно большую для кошачьей ноздри сопельку, с хлюпом втягивая ее и растирая лапкой нос.
– Хосподи! Брось её, Стася! Видно же, что животное больное! – воскликнула ба, перестав командовать Дургузой, наконец устроив сервиз в безопасном месте.
– Все с ней хорошо, – сказала я, крепче прижимая Анфису к груди.
– Оно… синее, сопливое и вонючее… – скривилась брезгливо ба. – И чем это от него пахнет? Бражкой? Тут что, не только мужики, но и коты спиваются?! Хороший мир, ничего не скажешь.
– Тише! – я попросила ба, зашипев и выразительно на нее посмотрев. – Ты нас выдашь. Я потом тебе все объясню. Объясню, – повторила я по слогам.
Бабуля открыла рот, набрав перед этим полные легкие воздуха. Осмотрелась, прищурив глаза.
– Фу-у-у, – выдохнула она шумно.
– Вот уже и молодожены идут, – затараторила я, переключая бабулино внимание на появившуюся из-за угла процессию.
– Ой, какие! – воскликнула она. – Ты смотри, и правда, как мы.
– Ба! Ну нельзя так громко, – предупредила я. – Присмотришь? – попросила я шепотом Дургузу показав на бабушку взглядом.
Орчиха показала рукой “иди-иди”, и я отошла в сторонку, воспользовавшись моментом.
– Почему ты голубая?! – спросила я у Анфисы, что смотрела как завороженная, периодически проверяя меня на реальность, касаясь копытцем то шеи, то щеки.
– А я голубая? – спросила она растерянно, рассматривая собственные лапки. – Ужас какой, моя клубничная помадка! Кто увидит, засмеет. Это Айз… ой… – она осеклась, посмотрев на лорда Вселенское Брехло, что наблюдал за нами из-под кустистых бровей личины. – Страшный-то какой, – она оценила его внешность. – Никого поприличней найти не мог? Еще и без зубов. Как ты нас узнала?!
– По характерному храпу, – ответила я, поворачиваясь к Айзеку спиной.
– Ох, что ты такое говоришь, моя яблочная зефирка? Я не храплю! – возмутилась она, но недовольное выражение кошачьей мордочки быстро сменилось на благодушное. – Ты к нам навсегда?
– Я? – я зачем-то спросила. – Ну… я… мы… – я не знала, что ответить. Да несколько часов назад я и мечтать не могла, что к нашей квартире появится Дургуза.
– Пусти, мой щербетик, – Анфиса активно замотала в воздухе лапками. – Пусти, мне надо поговорить с ликерно-вишневым кексиком.
– С кем? – спросила я, не веря, что она позволила подобное обращение к главе тайной канцелярии. Я прекрасно помнила, как она боялась его до дрожи объемной розовой попы.
– С кексиком, – повторила Анфиса, срываясь с места и лавируя между ног посетителей, подбегая к дальнему столу и запрыгивая на колени к выпивохе… лорду Выпивохе.
Вот бы подслушать, о чем они там говорили. Анфиса эмоционально размахивала лапками, указывала в мою сторону и, кажется, о чем-то просила, пока некогда гордый лорд Скалистый прожигал меня взглядом. Довольно хмельным и… и… изумленным. Мужчина кивнул, и животное сорвалось со всех ног с мою сторону.
– Моя соленая карамелька. Моя кокосовая пироженка, – вопила, совершенно забыв, что я просила быть ее сдержанней. – Возьми меня на руки, – била лапками по подолу платья. – Возьми меня на руки, – повторила требовательно. – Мне срочно нужно спросить тебя. Срочно!
– О чем? – поинтересовалась я.
– Не согласишься ли ты пойти с лордом Айзеком, – имя она прошептала мне на ухо, щекоча мохнатыми губками, – на свидание?
– Передай лорду Брехливому Алкашу, что в таком виде я отказываюсь с ним даже здороваться, – произнесла я твердо.
– Но, – зверушка вертела мордочкой, – но… ты с ним уже разговаривала.
– А больше не хочу. Ему самому не стыдно?..
– Справедливое требование, мой сахарок. Справедливое! Но он так страдал. Так страдал!
– Тебя это тоже касается, – добавила я, опуская Анфису.
– Меня?! – оскорбленно заверещала она.
– Тебя.
– Но мы же… у орков… тогда…
– Тогда это было со мной, а это другое, – упрямилась я. – Как можно из приличного гувернера превратиться в синего кота, а? Не стыдно?
– Кошку, – поправила зверушка. – И да, стыдно, мой клубничный джемик. Я это… к кексику…
– Иди-иди, и передай все слово в слово.
Нет, стоило мне вернуться в свой мир, и все вокруг сошли с ума. Страдали они… а я не страдала? А? С немым укором я взглянула на Айзека и тут же отвернулась. Пусть знает, что я обижена. Почти смертельно. Лгун и выпивоха, а не дракон.
– Девчоночка?! Девчоночка! Это правда ты! Вот тебе и встреча!
– Шуп?! – воскликнула я, не веря своим глазам.
– А ты меня помнишь, – гном радостно потирал ладони и неловко топтался с ноги на ногу.
– Конечно, помню. Вы же спасли меня! А я вас так нормально и не поблагодарила, – я не сдержалась и крепко обняла мужчину. В зале что-то громыхнуло. – Спасибо! – сказала я, не обращая внимания на звуки.
– Да не за что, – Шуп похлопал ручищей меня по спине. – Эх, и радостный денек сегодня.
– А вы тоже пришли на свадьбу? – поинтересовалась я.
– На свадьбу, – гном горделиво распрямил плечи в белой рубахе.
– Какой вы нарядный, – сделала я комплимент. – И борода уложена.
– С самого утра красоту наводил, – хохотнул гном. – Да и как еще могло быть, женушка меня бы огрела чем, если бы грязный пошел. Я же отец жениха.
– Правда? – изумилась я, чувствуя, как Анфиса колотит копытцем меня в ногу. – А я подруга невесты. А рядом с Дургузой моя бабуля, – пока я говорила с Шупом, голубая кошка решила исполнить лезгинку на моих ступнях. – Мне больно, – шикнула я, отмахнувшись от неё рукой.
– О, бабушка приехала вслед за тобой? Тоже из-за большой воды добралась? – поинтересовался Шуп шепотом.
– Воды?.. А, да, воды. Только никому это не рассказывайте.
– Ты же знаешь, я могила! – гном рубанул воздух ладонью. – Я не из тех, что бежит в канцелярию с доносом, – на этих словах Анфиса с садистским удовольствием наступила мне на большой палец.
– М-м-м, – простонала я.
– Ой! Я пошел, а то женушка уже нервничает. Как бы не получить, – забеспокоился Шуп. – Молодых усаживать пора. Да и самим за стол. С утра крохи не было. Ты идешь, девчоночка?
– Сейчас котика поглажу и приду, – произнесла я на выдохе. – Ну что случилось?! – спросила я нетерпеливо, присев к Анфисе.
– Кексик нервничает, моя овсяная печенька. Очень. Ты бы не обнимала других мужчин. Будь так любезна.