Полгода спустя
Олеся
– Ну чего вы там телитесь? Шустрее можно?! Олеся! Самолёт нас ждать не будет!
– Да, Владимир Иванович. Мы уже почти…
Узнав мамин диагноз, который и произнести-то с первого раза было невозможно, я встала перед суровой реальностью: препараты по обычной страховке было не достать, да они ещё и не помогали особо… А на нужные лекарства из-за рубежа её пенсии не хватало.
Мне пришлось закусить удила. Точнее – согласиться на ту самую вакансию от Плотниковой, «по верху рынка»…
Гувернантка для семилетнего сына московского бизнесмена. Просто вершина мечтаний. В кавычках. Тридцатипятилетний Владимир Масленников каким-то странным образом ловко «поднялся» во время пандемии, но, к сожалению, овдовел. Поэтому моя вакансия предполагала не только практически круглосуточное присутствие рядом с осиротевшим Никитой, но и ответственность за налаживание его душевного равновесия: психолог, дефектолог, логопед, остеопат… И я. Вместо мамы. Несмотря на высоченную зарплату, мне было тяжело как никогда. Но зато моя мама стабильно получала качественную терапию и держалась молодцом.
– Олеся, где паспорта?
– Э. Были в… – я судорожно собирала мысли в кучу. – А, вот же, вместе с билетами, страховками… Всё на месте. Можем ехать!
Масленников закатил глаза:
– Ну наконец-то!
Да, забыла сказать. Его помощница и по совместительству любовница внезапно уволилась за две недели до Нового года. И её обязанности – кроме интимных – как-то автоматически свалились мне в довесок. Поэтому январские каникулы в Сочи организовывала тоже я.
Мы вышли на морозную улицу, быстро уселись в громоздкий чёрный БМВ, и водитель рванул на юго-восток, в сторону Домодедово. Я надела Никите наушники и включила его любимые зимние сказки, под которые тот и уснул уже через десять минут.
Владимир закончил настрачивать очередное рабочее письмо и отложил телефон, поглядывая то на часы, то на навигатор на огромной панели.
– Значит так, – он обернулся ко мне с переднего сиденья, заметил, что сын спит, и понизил голос. – У нас там с тобой будет важное дело.
«У нас с тобой…?» – мои брови взлетели вверх от неожиданности.
– Какое дело?
– Да не переживай, Олеся. Вопрос на пару вечеров. Я там пересекаюсь с одним человечком, который шарит в финансах. И мне позарез надо, чтобы мы с ним подписали договор на несколько сделок.
– Хорошо… – я безуспешно пыталась понять свою роль в этом вопросе.
– Ты пойдёшь со мной.
– Зачем?
– Будешь там ля-ля фа-фа.
– Э… Что? – иногда его манера изъясняться ставила меня в тупик.
– Лесь, ну личиком там своим посветишь. Улыбаться, разговоры разговаривать интересные – вот это вот всё. Ты же это умеешь. Была б Машка, её бы припахал. Но теперь уж как есть… – при упоминании своей любовницы Масленников теперь каждый раз мрачнел.
– А Никита с кем останется? – вот уж чем-чем, а «личиком светить» я хотела в последнюю очередь.
– У нас на весь отпуск будет наёмная медсестра-сиделка.
Последние несколько дней Владимир подозрительно часто говорил «мы», «нас», «нам»… Я пыталась убеждать себя, что это всего лишь воспаление моей мнительности, обострившейся после летних злоключений. На любые неоднозначные мужские взгляды я теперь реагировала с немалой долей паранойи, хотя и понимала, что это не совсем нормально.
– Ясно…
Масленников снова повернулся назад и пристально рассматривал меня несколько секунд:
– Ты, конечно, никакое платье с собой не прихватила, да?
– Вы сказали, что будете на лыжах кататься с Никитой…
Он недовольно цокнул:
– Ладно. На месте прибарахлимся. Будет тебе вместо новогоднего подарка.
Телефон Владимира зазвонил, и уже до самого аэропорта он говорил с кем-то без умолку, а я безуспешно пыталась понять. Какого хрена? Подарки, ужины, сиделки… Он что, решил, что я девочка «три в одном»? И гувернантка, и помощница, и любовница?
«Лисён, напиши, как приземлитесь. Я волнуюсь!» – высветилось на дисплее сообщение от мамы.
«Хорошо, мамуль», – я успела нажать на отправку, как автомобиль резко затормозил, а водитель и Масленников в голос выматерились. Только чудом мы не ткнулись бампером во внезапно образовавшееся перед нами ДТП. И я с удивлением заметила, что на улице разыгралась метель.
Наш рейс задержали на пару часов, которые мы с комфортом провели в бизнес-зале. Ну как с комфортом?.. Конечно, обед был вкусным, а кресла мягкими. Но пока мы с Никитой играли в его любимые «ходилки», Масленников цедил порцию коньяка и подолгу смотрел на нас, изредка прерываясь на телефонные разговоры. От его взгляда у меня на затылке бушевали нехорошие мурашки.
Плотникова сейчас закатывала бы глаза и обзывалась, ведь «это же такой шанс, Леська!» Вся эта её зацикленность на богатых мужиках меня в последнее время дико подбешивала. Как будто наша жизнь – сплошная охота на обеспеченного самца.
Наконец по громкой связи объявили о начале посадки, и я с облегчением выдохнула, проиграла финальный кон Никите, быстро убрала в сумку раскраски, книжки и игры и вздрогнула от раздавшегося над ухом голоса Владимира:
– Сильно не торопись. Пойдём в конце. Терпеть не могу эти очереди, – в его руке я заметила бокал белого вина. – Леся, ты чего такая натянутая? Держи.
– Владимир Иванович, я же с Ники…
– От одного бокала ничего не будет.
– Спасибо, но я правда не хочу, – попыталась твёрдо посмотреть ему в глаза, но скорее всего это выглядело мольбой.
– Блин, ну мы же типа в отпуск едем, – Масленников вскинул левую бровь. Это был классический знак его недовольства.
– Это же ваш отпуск. Не мой.
– То есть ты хочешь сказать, что не воодушевлена десятью днями в горах с кучей всяких развлекух?
Владимир, несмотря на рюмку коньяка, выглядел трезвым. Но от смеси запаха алкоголя и мужского парфюма я еле удержалась, чтобы не отвернуться. Чувствуя, что хожу по краю, я попыталась сделать упор на свои обязанности:
– Я хочу сказать, что несу ответственность за Никиту и не могу себе позволить…
– Ладно, пойдём, – он оборвал меня на полуслове, взял сына за руку и направился к выходу.
Я напряжённо выдохнула и поплелась следом. Отпуск намечался «весёленький».
В самолёт мы зашли через посадочный рукав одними из последних, уселись в бизнес-классе и почти сразу же услышали голос капитана из динамиков, извинившегося за задержку в связи с погодой и сообщившего актуальное время посадки в Адлере. Я отписалась диспетчеру фирмы, в которой мы заказывали автомобиль с водителем, об изменениях в графике и включила режим полёта.
Владимир продолжал хмуриться, а мне становилось всё страшнее находиться рядом, но я со скрипом включила профессионализм и начала беседу об успехах Никиты. Пересказала прогнозы психолога, перечислила все позитивные сдвиги. И Масленников постепенно успокоился, даже присоединился к одной из наших игр для развития памяти. Я играла рассеянно, судорожно пытаясь выстроить в голове план удержания безопасной дистанции между нами, поэтому все три кона с позором проиграла…
«Роза Хутор» встретил нас уютным снегопадом и сотнями огней. Вокруг царила волшебная новогодняя атмосфера: гости курорта прогуливались по вечерним улочкам с горячими напитками в бумажных стаканчиках, фотографировались на мостах через Мзымту, у башни с часами, рядом с подъёмниками. Отовсюду раздавались звуки музыки, пахло снегом, цитрусами, кофе и каким-то необъяснимым счастьем, которое оставалось недосягаемым для меня… Вообще-то я любила Новый год. Но в этот раз встретила его без настроения. И даже без особой надежды на светлое будущее.
Сиделка оказалась приятнейшей пятидесятилетней женщиной, которая сразу же расположила к себе Никиту. Я разместила его в комнате заказанного для них с отцом «люкса» и уже хотела было уйти в свой номер, но на пути снова возник неприятно удивлённый Владимир:
– А ты куда?
– Э… К себе. Переоденусь к ужину.
– В смысле? А ты разве не с нами в номере?
– Нееет…
– Почему?
Тут уже я непонимающе уставилась на босса:
– Я заказала три номера: один трёхкомнатный «люкс» для вас с Никитой и два одноместных «стандарта» для себя и Людмилы Петровны. А что не так?
– А я что, не говорил?
– Что не говорил? – где-то в районе желудка я почувствовала плавно накатывающую истерику от усталости и напряжения.
– Про пятикомнатный «люкс», – процедил Масленников. Его русые брови сошлись над переносицей, а серые глаза потемнели, как грозовые тучи.
– Не говорили, – промямлила я.
– Говорил.
– Я бы запомнила…
– Спустись вниз и уточни, можно ли сделать обмен.
– Но мне кажется…
– Спустись и сделай, что я сказал.
Я побеждённо кивнула:
– Хорошо…
На моё счастье отель в разгар сезона был заполнен под завязку. И пятикомнатный номер нам могли выдать только через четыре дня. Я уже с опаской позвонила Владимиру и объяснила ситуацию, на что он коротко ответил:
– Бронируй замену, – и отключился.
Я поблагодарила небеса за эту временную передышку и поднялась в номер, чтобы привести себя в порядок. От Масленникова пришло короткое сообщение: «Ужин в семь. Потом пойдём за платьем».
Я со стоном рухнула на кровать, но посмотрела на часы и начала резво собираться.
После ужина Никита в компании Людмилы Петровны уселся смотреть мультфильмы, а мы с Владимиром вышли на людную улицу. Он беспардонно убрал руки в карманы своего тёмно-серого шерстяного полупальто и шёл молча, широко шагая по вымощенному тротуару. Я старалась не отставать, но даже невысокие устойчивые каблуки не справлялись с таким темпом без риска поскользнуться.
– Владимир Иванович… – не выдержав, я умоляюще окликнула его.
– Владимир, – отрезал он в ответ и немного сбавил скорость. – Я уверен, что говорил тебе про пятикомнатный номер.
– Я не буду с вами спорить. Может быть, и говорили. Но я всё же в первую очередь гувернантка. И дополнительные обязанности личного помощника мне, мягко говоря, в новинку.
Масленников коротко посмотрел на меня, но больше ничего не сказал. Мы вошли в ярко освещённый торговый центр, где каждая вывеска знаменовала собой частичку мира роскоши и богатства: люксовые бренды одежды, часов, драгоценностей… Я шла за боссом и слегка щурилась от нестерпимого блеска.
– Сюда, – он кивнул направо и так резво вошёл в бутик, что я даже не успела прочесть название.
Когда-то давно я любила фильм «Красотка», но теперь, оказавшись на месте главной героини, чувствовала себя отвратно, словно какой-то безымянной куклой, для которой хозяин искал милое платьишко. Жестом притормозив консультантов, ринувшихся нам помочь, Владимир прошёлся вдоль вешалок, поглядывая то на меня, то на платья. Я была уверена, что в тот момент мои щёки были похожи на свекольный салат, настолько это было… унизительно?
Кто он, блин, такой?! Думает, что купил себе игрушку?!! Увы. Он – мой босс… И буквально спонсор лечения мамы. Я сжала челюсти и выдавила из себя заинтересованную улыбку.
– Вот эти четыре. Примерь каждое, – он указал на вечерние платья, и девушка в строгой чёрной униформе поспешно сняла их и отнесла в примерочную.
После ещё более унизительной демонстрации платьев я почувствовала накатывающую волнами головную боль и очень надеялась, что хотя бы один вариант устроит моего босса.
– Мне понравилось бежевое.
– Как скажете, – я сняла с крючка плечики с шёлковым платьем, которое, если честно, было скорее цвета какао, но спорить об оттенках не стала.
– Подозреваю, что и туфель у тебя с собой нет.
– К сожалению.
Я бросила быстрый взгляд на кассовый аппарат и отвернулась, ужаснувшись цене платья. «Да и ладно. Сам виноват. Мог бы заранее предупредить…»
Повторная экзекуция в обувном бутике заняла чуть меньше времени и чуть больше денег, и когда мы вернулись на морозную улицу, я с наслаждением вдохнула холодный воздух…
– Всё нормально? – наконец-то наблюдательный Масленников заметил моё состояние.
– Если честно, ужасно болит голова, – за этот длинный день я так утомилась, что ни врать, ни лукавить сил не осталось.
Босс забрал пакеты из моих рук, с угрожающим видом подставил свой локоть, и я покорно ухватилась за него, словно за спасательный круг. Мы притормозили у одного из множества по-новогоднему украшенных вагончиков, и Масленников взял себе кофе, а мне глинтвейн:
– Голова может болеть от перепада высот.
Я принюхалась к стакану и поморщилась. Обычно приятный винно-цитрусовый аромат с тонкими нотками специй вызывал улыбку, но не сегодня. Жалобно глянув на Владимира, я тихо спросила:
– Можно я возьму кофе?
Он безразлично пожал плечами и поменялся со мной напитками. Крепкий американо без сахара ударил по моим нервным окончаниям и помог немного собраться.
– Иди к себе и ложись спать. Завтра ты нужна мне в полной боевой готовности. Болеть не разрешаю.
– Я постараюсь…
Мне хватило трёх минут: раздевшись, я успела прижаться щекой к подушке и почти сразу же отключилась. Помню, что мне снилась какая-то муть: я то с кем-то целовалась, то зло кричала, то падала в пропасть…
Утром я проснулась с удивительно лёгкой головой и в хорошем настроении. Напряжение прошлого дня казалось надуманным и преувеличенным. Мы вполне приятно позавтракали вчетвером, потом я отпустила сиделку до трёх часов дня и, пока Владимир сидел за рабочим ноутбуком, собрала Никиту на прогулку.
Перед уходом босс протянул мне кредитку:
– Прокатитесь на подъёмнике. На следующем уровне вроде был питомник хаски. Никитка их любит. Мне ещё нужно поработать.
В тот момент я откровенно порадовалась, что не придётся проводить весь день в компании с ним, но внешне не подала виду.
Кое-как разобравшись с кассами, ски-пассами и очередью на канатку, мы с Никитой подошли к посадочной площадке и задорно запрыгнули внутрь очередной многоместной кабинки. Но позади вдруг раздался непонятный шум, и в последний момент к нам присоединился ещё один попутчик со сноубордом в обнимку. Я на автомате обернулась и застыла от удивления.
– О, зеленоглазка… Привет.