Большевики, которые.7 ноября (25 октября по старому стилю) 1917 года захватили власть в России, заключили 15 декабря 1917 года в Брест-Литовске сепаратное перемирие с такими воюющими державами, как Германия, Австро-Венгрия, Турция, Болгария. Это перемирие дало возможность вывести обескровленную Россию из кровопролитной Первой мировой войны, которая длилась уже более трех лет. Не успело Брест-Литовское сепаратное перемирие вступить в силу, как в России началась Гражданская война.
Революционная октябрьская кровавая смута в 1917 году, как омерзительная ядовитая гадюка, с быстротой смертельно опасной молнии, проползла по всей необъятной территории Российской империи. А вскоре она добралась и до кубанских раздольных степей и своим острым сабельным хвостом, казалось, без особого труда расколола кубанское казачество, как бурелый арбуз, на две половинки. Одна из них, к возмущению некоторых станичных кубанских казаков бывших верноподданных царю и Отечеству, начала вызывающе и подозрительно краснеть, а другая с завидной, непоколебимой и упрямой твердостью продолжала оставаться уперто белой.
Видимо, благодатная духовная почва для вскармливания на кубанской земле красной бесовщины в тот революционный трагический промежуток времени оказалась, как и везде по России, вполне подходящей.
Эта смута, словно грязный омут, начала засасывать в свою трясину, как неискушенных пловцов, малоимущих кубанских казаков из станицы Кавнарской.
Когда Российский царь Николай Второй по приказу Временного правительства был арестован и вместе с семьей помещен под домашний арест в Царском селе, то в умах его верноподданных кубанских казаков, большинство из которых искренне любили царя и переживали за судьбу своей Родины, начался разброд и неразбериха. Известие об аресте царя Николая Второго до умопомрачения потрясло кубанское казачество, но не сломило его вольнолюбивый дух, стремление к свободе и справедливости.
Изо дня в день накалялись низменные, братоубийственные страсти среди этого царского верноподданного кубанского казачества, подогреваемые смертельным наркотиком красной пропаганды. Часть простодушных малоимущих казаков, которые попали в сети революционных политических хитросплетений и передряг, восприняла все эти агитационные бредни с легковерной доверчивостью. Будучи умело одураченными, заразительно призрачной свободой, сомнительным равенством и братством, такие казаки необдуманно поддались необъяснимому соблазну. Вот поэтому некоторые из них так легко переметнулись на сторону покрасневшего казачества. Позже они, уверовав в свою безнаказанность, так распоясались, что принялись с особым удивительным рвением и слепым усердием беспощадно крушить все и вся кругом. При этом некоторые красные казаки делали свою грязную работу с каким-то завидным голодным старанием и непонятным наслаждением своей жестокостью. Видимо, вездесущий бес восторжествовал в сознании этих заблудших казаков и начал с необычайной силой управлять их легковерными душами. Именно этот дьявол впоследствии всячески подстрекал необузданный и низменный накал страстей к братоубийству. Всю эту загадочную и непредсказуемую революционную жестокость и оголтелую разнузданность красного казачества никак нельзя было увязать с его недавней повседневной христианской набожностью и преданным служением царю-батюшке и своему отечеству.