2000, январь
Деньги на пиво взял вечером у отца. Правда, он об этом ничего не знает – опять напился и беспробудно спал. Вытащил их у него из куртки. Всего сто рублей, он и не заметит. А что ещё оставалось делать? Магазин вот-вот закроется, в моих карманах болтается жалкая мелочь, мама в гостях у тёти Лены. Вот и взял.
Я и раньше у него деньги вытаскивал. Но только когда он хорошо надирался. Он никогда не замечал. А может, замечал, но не говорил. Да и что бы он сказал: «У меня пропала пара сотен рублей, вы что-нибудь об этом знаете?» Мама сказала бы: «Хватит пить!» Мы со Светкой сказали бы: «Хватит пить!» Всё, разговор окончен. Это он когда пьяный, любит кочевряжиться и докапываться до нас, а когда трезвый, ведёт себя нормально и ни к кому не лезет.
Чем сильнее он напивается, тем хуже у него потом с памятью и тем больше денег можно взять из его куртки или кошелька. Однажды пятьсот рублей вытащил, когда он был в отключке. Но, в основном, брал по сто-двести рублей. Ничего, не обеднеет. Всё равно он бы их пропил или потерял. И всё-таки пьяницы – конченые люди. Ну как они не могут понять, что пить нужно в меру?
Я вот, после того случая на стройке, сделал важные выводы. Теперь, когда иду к Вовке на посиделки всегда беру бумажку, на которой пишу одно короткое слово «Мера». Время от времени вытаскиваю её из кармана, чтобы посмотреть. Если кто-то её увидит, то ничего не поймёт. Зато я, глядя на неё, представляю, как тогда валялся в грязи на стройке. Это помогает сохранять самоконтроль и не перебарщивать со спиртным. Вот бы и отец делал так же.
Утром, в 9:30 закрыл дверь в свою комнату и достал купленную накануне банку пива. Опять взял девятку. Вкус так себе, зато крепкое. А мне как раз это и нужно – выпиваешь немного, а эффект чувствуешь почти сразу. Естественно, поставить пиво в холодильник не мог – мама бы сразу увидела. Так и стояла моя баночка всю ночь, спрятанная в шкафу. В тепле. А тёплое пиво вдвойне отвратительно на вкус. Но что делать, если для дела нужно?
В общем, давился-давился, кое-как осилил. Хорошо, что догадался позавтракать предварительно, а то бы точно стошнило.
Ровно в десять вышел в подъезд и начал подниматься по лестнице. Мы с Лёхой живём в одном подъезде, я на первом, он на четвёртом этаже. Поднимался медленно, чтобы дыхание не сбить. Но сердце всё равно сильно стучало от волнения – никак не мог отделаться от мысли, что Лёха мой друг. Сколько раз я наступал на эти ступеньки, когда ходил к нему в гости… Сколько раз он на них наступал, когда приходил ко мне в гости… Мы были близкими друзьями несколько лет. И вот теперь иду по этим же самым ступенькам, чтобы… Да уж, наверное, бить незнакомого человека проще.
Вот и четвёртый этаж. Остановившись, быстро прокрутил в памяти наши с ним недавние стычки, чтобы как следует разозлиться.
Да кем он вообще себя возомнил? Рембо недоделанный! Ведёт себя последнее время как истеричка – чуть что, сразу в драку лезет. Он всегда был вспыльчивым, но раньше на меня не бросался. А тут смотри-ка! Ну, подожди, сейчас ты у меня получишь! Моё преимущество в том, что он меня не ждёт. Здороваться не буду. Никаких ему «Привет!», перебьётся. Как только дверь откроет, сразу скажу: «Выходи, поговорить нужно». Он выйдет, и тут я быстро вмажу ему три раза кулаком по морде! Главное не мешкать и не вступать в разговоры. Иначе, остыну и всему плану конец.
А если он оттолкнёт меня, и я кубарем скачусь вниз по бетонной лестнице, переломав себе кости?.. Нужно быть осторожнее и в случае чего зацепиться за перила… А вдруг он ударит меня в живот, и я заблюю весь подъезд борщом, перемешанным с пивом? Надо было поменьше порцию накладывать. Ладно, будь что будет.
Постучал в дверь. Биение сердца громко отдавалось в ушах. Послышался звук открываемого замка. Кровь прилила к лицу. Дыхание участилось. Как и рассчитывал, дверь открыл Лёха. Он стоял в своём чёрном спортивном костюме. Во взгляде читалось непонимание и удивление. Явно не ждал – прекрасно.
– Выходи, поговорить нужно.
Когда мысленно репетировал эту фразу, она звучала уверенно и внушительно. Сейчас же, голос подвел, и получилась глухая, невыразительная размазня. Впрочем, это было уже не важно. Волнение усиливалось, вот-вот, ещё секунда…
Всё ещё ничего не понимая, Лёха сделал шаг через порог и, прикрыв за собою дверь, удивлённо на меня посмотрел. Вот он – момент. Медлить нельзя!
Быстро сжав кулак, я ударил его в лицо! Прямой, правый получился немного смазанным и не таким сильным, как я планировал, но всё-таки это был удар! Смог! И плевать, что друг. Ему же тоже было плевать. Осталось ещё два…
Но сделать их не удалось. Лёха тут же схватил меня обеими руками за грудки и с силой прижал к стене:
– Ты чё, опять наклюкался?!
Эти слова мгновенно охладили весь мой боевой запал. Как он узнал, что я выпил? Неужели от меня несёт пивом? Ах ты, чёрт – забыл мятную жвачку зажевать!
Несколько секунд мы так и стояли, сверля друг друга глазами. У меня в голове крутилась только одна мысль – он знает, что я выпил, знает! Если бы всё произошло вечером, в этом не было бы ничего необычного. Но утром! Утро говорит само за себя. Значит, выпил специально, для храбрости. Значит, не хватает ни смелости, ни силёнок. Стало быть, трус!
– Убери руки, – злобно прошипел я.
– Ты успокоился? – Лёха не отпускал.
– Убери руки!
– Ты успокоился?!
– Успокоился, – отчеканил я с ненавистью.
Он отпустил хватку. Мы молча друг на друга смотрели. Затем я повернулся и пошёл вниз по лестнице. За спиной послышался звук закрывающейся двери.
А если он расскажет всем в школе, что я приходил к нему утром пьяный, чтобы избить его? Он любит приукрашивать и врать, поэтому именно так и скажет: «Пришёл, дескать, пьяный в хлам Славик ко мне чуть свет и давай кулачёнками размахивать…» Да надо мной вся школа ржать будет!
Вот ублюдок!!! Пусть только попробует… Пошёл он! Пошёл он к чёрту!!!