Глава I Капитан ди Сикейра
Первыми европейцами, пришедшими в Африку, были пираты и авантюристы.
Фернан Гомиш, богатый купец и уважаемый гражданин Лиссабона, сидя в удобном широком кресле, читал письмо. Он читал внимательно, не спеша, время от времени бросая быстрые взгляды на стоящего несколько поодаль человека.
Этот человек ему положительно нравился: он невысок ростом, но в его стройной фигуре угадываются сила и ловкость; мелкие черты лица жёсткие; тонкие, очень красные губы упрямо сжаты, а глаза, чёрные, живые, быстрые, смотрят смело и вызывающе. Да и то, что о нём пишет доверенный Гомиша, характеризует молодца с наилучшей стороны. Он хорошо фехтует, ездит верхом, держит в руках кинжал и шпагу; метко стреляет из аркебузы; дважды плавал в качестве капитана, правда, не далее кастильских портов, но корабль знает отлично. К тому же он младший сын давно разорившейся дворянской семьи и готов на всё ради лёгкой наживы.
«Да, – подумал Гомиш, с удовольствием разглядывая потёртый камзол просителя, – трудиться молодец, видно, не любит. Для таких труд горше позорного клейма. Вот и бегут они к нам. Ремесленник или крестьянин не станет рисковать головой – тут нужен обедневший дворянин».
– Мой доверенный отлично рекомендует тебя, сеньор ди Сикейра. – Гомиш жестом пригласил молодого человека занять место в кресле, стоящем по другую сторону стола. – Поэтому я решаюсь доверить тебе мой лучший корабль. «Санта-Инес» должна через две недели – самое большее через двадцать дней – покинуть лагашский порт. Ты поведёшь её по морю, отделяющему страну белых от чёрных. Плавание к берегам Африки длится семь недель. В августе корабль должен вернуться с трюмами, полными малагетой – гвинейским перцем, которым мы вытесним с рынков пряности генуэзских и венецианских купцов. Тебе не возбраняется также привезти золотой песок и слоновую кость, если таковые встретятся на вашем пути.
Важный купец прикрыл веки, словно бы устав говорить и смотреть на своего собеседника. Он ждал радостного согласия, благодарности. Но вместо этого вдруг услышал:
– Какую часть прибыли я получу, ваша милость?
Гомиш быстро вскинул глаза: вопрос звучал дерзко – молодчик воистину не боится ни бога, ни чёрта, а прямо берёт быка за рога.
– Я ведь только посредник нашего милостивейшего короля, ничтожный компаньон в его африканской торговле. Всю слоновую кость, которую привозят мои корабли, я продаю его величеству по твёрдой цене. Прибыль моя невелика, и потому я могу предложить тебе не более чем десятую часть общей выручки. Если ты окажешься предприимчивым, то и награда будет немалой.
– Путь, который вы мне предлагаете, опасен. Ведь плыть предстоит среди островов, где нет ни поселений, ни людей, где мелкое дно и сильные ветры. Я рискую головой.
– А я – хорошо оснащённым кораблём, командовать которым почтёт за честь любой моряк.
Гомиш снова прикрыл глаза, и лицо его стало сонным, скучающим, только широкие чёрные брови, сдвинувшись к переносью, выдавали нетерпение, с которым он ожидал согласия кавалера.
Руки Сикейры впились в подлокотники кресла: уж не хочет ли этот купчишка обвинить его, дворянина, в трусости? Его, чей род столь же древен, сколь род самого короля! Сикейра с ненавистью взглянул на широкое мясистое лицо почётного гражданина Лиссабона. Это была ненависть дворянина к выбившемуся в люди человеку из простого сословия. «Сиди тут, – возмущался про себя кавалер, – и слушай насмешки торгаша, хоть и пожалованного в рыцари, но всё равно торгаша. Ведь мой дед, будь он проклят, промотал имущество, оставил нас нищими, так глотай теперь всё, что предлагает тебе купец, будь он проклят вместе с моим досточтимым предком».
Золотые пуговицы белого атласного камзола Гомиша и перстни, сверкавшие крупными камнями на его коротких пальцах, казалось, дразнили Сикейру. Его уязвлённое самолюбие тут же восстановило в памяти отцовский дом, старый дом кавалеров ди Сикейра, стоявший на площади против церковки, к ограде которой проезжие крестьяне привязывали своих мулов.
Этот дом ничем не отличался от ветхих домишек простых людей их маленького, грязного городка – такой же старый, с тёмными сырыми комнатами, заставленными скрипучими скамьями и неуклюжими сундуками. Только над покосившейся дверью жилья ди Сикейра гордо высился щит с гербом древнего рода. Перед большими праздниками отец сам брал в руки кисть и подновлял выцветшие краски.
Сикейра вспомнил своих изнывающих от безделья братьев, их сварливых жён, одетых не лучше простых горожанок…
«Нет, безродный купчишка, ты не будешь смеяться надо мной, – думал он. – Я, маленький Руи, спасу свой род от нищеты. Я уйду в океан, к чёрной земле, в пасть дракону! Но я вернусь, и, попомни моё слово, купец, вернусь с золотом, и тогда поглядим, кто веселее смеётся».
– Идёт, – сказал он вслух, – согласен. Дайте мне хорошего кормчего, чтобы знал, как держать астролябию, квадрант да угловую линейку, и я поведу ваш корабль хоть в самый ад.
Тут что-то заставило Сикейру обернуться. Он не сразу понял, что именно: его никто не окликнул, до него никто не дотронулся, – очевидно, он почувствовал пристальный взгляд. К столу подходил высокий худой монах в чёрной рясе. Сикейра не слышал, как он вошёл. Монах шёл бесшумной поступью, в упор разглядывая вскочившего от неожиданности кавалера.
Навстречу вошедшему поднялся и Гомиш.
– Брат Педро, полномочный инспектор короны, – с некоторой торжественностью представил он монаха. – Он будет сопровождать вас в плавании.
Сикейра низко склонил голову, принимая благословение святого отца. Монах молча обошёл стол и сел, отодвинув в тень кресло так, чтобы свет не падал на него. Пока монах шёл, Сикейра успел разглядеть восковое жёлтое лицо поразительной худобы, на котором горели глубоко запавшие глаза без ресниц.
Повернув голову к святому отцу, Гомиш ждал, не скажет ли тот чего-нибудь. Но монах сидел молча, его лицо и длинное тело казались окаменевшими. Тогда заговорил купец:
– Его величество король дон Афонсо доверил мне, своему слуге, обследовать африканское побережье в той части, куда португальцы ещё не проникали. В январе прошлого года мои корабли пристали к земле, на которой нашли песок, перемешанный с золотом. Мы назвали эту землю Золотой Берег, ибо там родится золото. Вам надлежит плыть далее. – Гомиш развернул лежащий перед ним большой свиток пергамента – это была карта со множеством названий и обозначений.
Сикейра, не искушённый в науках, не умевший ни читать, ни писать, с некоторой опаской следил за коротким пальцем Гомиша, уверенно скользившим по пергаменту. Палец упёрся в порт Лагаш – это, Сикейра знал, самая крайняя юго-западная оконечность Португалии, да и всей Европы, – затем пополз вниз на юг, медленно двигаясь к Чёрному материку, обогнул мыс Бохадор, наводивший ужас даже на самых отчаянных моряков, повернул на восток и здесь, прочертив короткую линию, остановился.
– Земли, которые вы откроете, будут принадлежать португальской короне, и вы должны оповестить об этом весь мир, вбив там каменные столбы с именем нашего всемилостивейшего короля Афонсо Пятого и с португальским гербом, который всемогущий господь бог вручил через своего ангела первому королю Португалии. Вы должны с вашими людьми разузнать всё об этих землях, об их богатствах и жителях и обо всём оповестить меня, как только «Санта-Инес» вернётся в Португалию.
– Эта карта, – продолжал Гомиш, – снята с той, которую тридцать лет тому назад составил учёный еврей, знаменитый мастер Жакомё. Я сам исправил её согласно сведениям, которые привезли мои капитаны. Более точной карты нет. – Палец Гомиша оторвался от Африканского материка, пергамент с хрустом свернулся.
Гомиш молча протянул свиток кавалеру, представителю древнего рода. Молча, с поклоном принял Сикейра карту, так, словно он брал дарственную грамоту на владение землями.
– Я вверяю тебе корабль, капитан Руи ди Сикейра. Помни, капитан должен прежде всего ревностно относиться к своим обязанностям, держать в повиновении команду…
– Капитан должен прежде всего быть католиком, – резко перебил Гомиша монах. – Нам уготовано господом богом вступить на земли, где живут люди, души которых, погрязшие в язычестве, так же черны, как их тела. Вырвать эти души из рук сатаны – вот главная задача христианина.
– Святой отец прав, и его наставления пусть пойдут на пользу нашему делу. Сегодня же выезжай в Лагаш. На корабле тебя будут ждать опытный кормчий, знающий береговые ориентиры и якорные стоянки, и искусный в врачевании араб. В трюмах лежит оружие, яркие ткани и медные кольца. Закупку провианта, набор матросов и иных нужных для плавания людей я доверяю тебе. – Гомиш бросил на стул туго набитый бархатный кошелёк.
– Угодно ли вам, святой отец, совершить путь из Лиссабона в Лагаш вместе с сеньором ди Сикейрой?
– Я буду в порту раньше капитана. – Монах кивнул головой и пошёл к выходу. Он шёл бесшумно, едва касаясь пятками пола; Гомиш и Сикейра смотрели ему вслед до тех пор, пока закрывающие вход шпалеры с вытканными охотниками, слегка колыхнувшись, не пропустили чёрную высокую фигуру и не сомкнулись вновь.
В третий день июня, в год 1472-й, «Санта-Инес» покидала лагашскую гавань. Это была лёгкая однопалубная каравелла, водоизмещением в 50 тонн, с корпусом широким, устойчивым, не раз выдержавшим натиск океана. На реях её четырёх мачт вздулись белоснежные паруса, треугольный блинд на бушприте натянулся так, словно готов был взвиться в воздух, на фок-мачте развевался португальский флаг. Все, кто был на рассвете в порту, любовались красавицей каравеллой; на её носу были искусно нарисованы огромные глаза, а на корме сверкали золочёные буквы. Держась в шести румбах от ветра, «Санта-Инес» взяла курс на западо-юго-запад.
