Я настолько шокирована, что даже не сопротивляюсь. Вокруг творится что-то невероятное: вместо снега – пыль, вместо холода – страшная жара.
– Эй, парни, вы откуда взялись?
В голове мгновенно проносится картина: это мажор на иномарке затащил меня в салон и везёт куда-то.
– Топай, разговорилась!
– А повежливее нельзя? – вспыхивает в голове раздражение.
Толпа оборванцев охает одним долгим выдохом и подаётся назад, смяв ряды. Паника волной прокатывается над площадью.
– Превращается!
– Ужас какой!
– Точно, ведьма!
– Сжечь ее! Сжечь! – кричит кто-то, и множество глоток подхватывает:
– Гори! Гори! Гори!
Мать ети! Я не верю своим глазам. Сдурели эти люди, что ли? Кого сжечь? Кто превращается? А это что? Смотрю перед собой и словно прозреваю.
Зачем в центре города кострище? Какой идиот придумал такое развлечение? Для кого?
Кто-то сзади перетягивает меня палкой по спине, озарение молотом бьет по мозгам, и мощный выброс адреналина в кровь буквально подкидывает в воздух.
– Руки убери, чмо огородное! – вырывается из глотки крик.
– Стой на месте, ведьма!
– Кто? Я ведьма? Ну, толстоморденький, ты у меня попляшешь!
Я дергаюсь изо всех сил, и тут же перед моим носом со звоном скрещиваются мечи. Опасность? Да ну, ерунда!
– Мальчики, – меняю скандальный тон на просительный: кажется, пора немного притормозить, пока не разберусь в ситуации. – Ну, что вы мне под нос свои игрушки суете! Давайте поговорим как цивилизованные люди.
Я хватаюсь за лезвия, чтобы их отодвинуть и вскрикиваю: на пальцах выступают капли крови.
– Хочешь без головы остаться?
Но я уже его не слышу. Смотрю на порезы и ничего не понимаю. Неужели это настоящее оружие? И зачем для съёмок фильма их используют? Это же опасно.
– Ладно, ладно. Парни, отпустите! Буду паинькой.
И все равно смысл происходящего не доходит до моего сознания. Я даже не успеваю испугаться по-настоящему и с вытаращенными глазами наблюдаю, как мои руки и ноги, почему-то голые (и куда новенькие ботфорты пропали?), вонючие незнакомцы обматывают веревкой. И тут наконец начинает доходить очевидное: вокруг что-то происходит странное.
– Эй, парень? – обращаюсь я к человеку в одежде средневекового стражника. – Исторический фильм снимаете?
– Чаво?
– Молодцы! Максимально достоверно. Какая киностудия? «Стар Медиа»? Нет, «Арт Пикчерс Студия»?
– Чаво? Грин, – стражник поворачивается к напарнику, – она по-нашему не говорит?
– Вроде говорит. Надо доложить его священству.
Оба бросают стремительный взгляд на группу в белых одеждах.
– Слушайте! – вскрикиваю я, а парни вздрагивают и отодвигаются. – Неужели сам «Нетфликс» снимает? То-то я смотрю, что у вас максимальный достоверность. А я вам зачем? Поиграли и хватит.
Я резко дергаюсь, и незакреплённые веревки сваливаются на доски помоста.
– Заткнись, ведьма! – яростно шипит стражник и бьет меня палкой по руке. Теперь я вижу, что она больше похожа на копье или пику.
На коже мгновенно вспыхивает красный рубец, от боли я ору во всю глотку:
– Спятил? Больно же!
Ну, уж нафиг эти съемки! Пора отсюда ноги делать!
Я первая бросаюсь на стражников. Инстинкт самосохранения заставляет яростно бороться. Одного кусаю, другого бью коленом в пах, подбежавшего третьего – локтем в живот. Курсы самообороны не прошли даром. Тренер мною бы точно гордился.
Стражники не ожидают внезапной атаки от слабой девушки (на что и расчёт), теряются, поэтому я вырываюсь изо всех сил и бегу к людям.
Толпа от меня шарахается в сторону, словно я прокаженная.
– Ведьма! Не прикасайся! Ведьма!
– Люди! Спасите!
Те, у кого я ищу спасения, щиплют меня, дергают за волосы, отталкивают. А потом и вовсе начинается ад. Первый камень попадает в плечо, второй в ногу. В лоб бьет что-то вонючее и липкое. Гадкая слизь застилает глаза. Я отчаянно мотаю головой и закрываю лицо. Сквозь пальцы вижу, как со всех сторон поднимаются руки, готовые растерзать меня на клочки.
Тогда я красной лентой, невесть откуда взявшейся у меня в руке, вытираю лицо, отбрасываю грязную полоску и несусь к людям в белых одеждах. Они кажутся более цивилизованными. Уже через несколько шагов соображаю, что высокий старик выглядит чертовски знакомо.
– Игорь Дмитриевич, простите меня! Спасите!
Бросаюсь к профессору Карпову и…
Снова стою на тротуаре возле лужи и таращусь на разбитый лёд. Вокруг по-прежнему спешат по своим делам прохожие, мелькают мимо машины, пиликает близкий светофор.
«Я спятила? – мелькает мысль. – Что это сейчас было?»
В таком шоковом состоянии и добираюсь до дома. Даже не помню, как села в поезд метро, как вышла и пробежала путь к родному двору.
– Наташа, – мама выглядывает из комнаты, где она занимается с учеником, я слышу, как он выбивает одним пальцем гаммы, – бабушка испекла чудный пирог. Мой руки и иди ужинать.
Но мне не до еды. Я запираюсь у себя в спальне и хватаю телефон.
– Инна, слушай, со мной сейчас такое было! Такое!
Я, захлебываясь словами, рассказываю подружке о своём приключении.
– Может, это тебе почудилось? – недоверчиво спрашивает Инна. – Поссорилась с Карповым, переживала, вот у тебя фантазия и разыгралась. И потом, наш профессор вряд ли в кино снимается.
– Согласна. Погоди, но есть же такие кружки или команды, которые устраивают демонстрацию исторических событий. Вдруг я попала на одно из таких представлений.
– Как? Прямо с тротуара и в массовку?
– Не массовка! У меня была главная роль. Представляешь, меня хотели сжечь.
– Не придумывай. И потом, Карпов же не историк.
Да, он не историк. Я очень хочу верить словам Инны, но пережитое не отпускает, слишком все казалось реальным.
– Думаешь, глюки? Но с чего бы? Не пью, травку не курю, даже сладким не балуюсь.
– Перезанималась, – резюмирует подруга и оживляется, – а красавчики актёры хотя бы были?
– Не знаю. Некогда было разглядывать. Те парни, что меня связывали, воняли, как скунсы. Такое впечатление, что они никогда не моются.
– Эх, Натаха, Натаха! Явно не туда смотрела.
Мы договариваемся назавтра вместе сходить к той луже и провести эксперимент.
Лекция профессора назначена по расписанию на раннее утро. Мне всю ночь снилось, что я стою, привязанная к столбу, а стражники поджигают под ногами хворост. И вот уже дым тянется к небу, огонь маленькими всполохами разбегается по сухим веткам и начинает приближаться ко мне. Ещё секунда, и вспыхнет лёгкая туника.
– А-а-а…
Я просыпаюсь с ужасом и ощупываю себя. Облегчение волной прокатывается по телу. Слава богу! Я дома, в своей постели, а рядом, на тумбочке, верещит будильник.
По дороге в университет я немного прихожу в себя. Нужно спросить у профессора, был ли он вчера на той площади. Карпов идёт по коридору размашистым шагом, приближается ко мне, но смотрит в сторону. Все понятно: хочет меня наказать. И плевать! Нам не детей крестить!
День проходит без приключений, но мысль, расспросить Карпова, сверлит виски, думать больше ни о чем не могу. Я все-таки дожидаюсь его возле деканата и бросаюсь навстречу.
– Игорь Дмитриевич, я вас вчера видела на площади.
– На какой?
– Там, где готовились сжигать ведьму.
Карпов смотрит озадаченно, так и кажется, что сейчас покрутит пальцем у виска.
– Барышня э-э-э Скорость, это новый способ протеста?
– О чем вы?
– Разыгрывать преподавателя безумными шутками. Где-то ведётся съемка?
Он подозрительно оглядывается.
– Но… какая съемка? – теряюсь я. – Я серьезно.
– Идите, барышня Скорость, своей дорогой! Иначе…
Что будет, когда наступит это «иначе», я не жду. Киваю на прощание и бегу к Инне, которая ждёт меня у выхода.
– И чего ты добиваешься? – набрасывается она. – Хочешь, чтобы тебя из универа выкинули?
– Не хочу, но я должна разобраться.
– Карпов, знаешь, какой вредный! Он же теперь тебе жизнь испортит.
От нравоучений Инны становится вообще плохо. Придётся принять, что вчерашнее приключение было всего лишь игрой моего воображения.
– Пойдем к луже. Если и там ничего не сработает, тогда я пойму, что это глюки, и отправлюсь прямиком в психушку.
Лужу я нахожу не сразу. Таких, как она, великое множество. Мы внимательно разглядываем асфальт, словно потеряли драгоценность, но все ямки и бороздки кажутся одинаковыми.
Мимо проезжает иномарка и вдруг тормозит возле нас. Рука, украшенная дорогими часами, открывает дверь.
– Девушки, не хотите прокатиться?
Я ошарашенно смотрю на часы. Черт! Той же марки, что и вчерашние. День Сурка или новый глюк?
– Поезжайте, дядя, своей дорогой! – отвечает за меня Инна.
– Лужа…, – шепчу я помертвевшими губами.
– Что лужа?
– Нет ее.
– Так, может, не причина не в ней?
– Как же. Место тоже, иномарка такая же, а лужи нет.
– Это ни о чем не говорит. Мужики на тачке могут каждый день в это время на обед ездить, вот и совпало. Вспоминай, что еще было.
– Красная лента.
– Приехали! – Инна всплескивает руками. – А она откуда взялась?
– Леший знает. Просто спустилась с неба и прямо мне на ногу. И в другом мире тоже она была.
– Как интересно! Слушай, ты говорила, что тебя хотели сжечь на костре как ведьму так?
– Ну…
– А вдруг та девушка Лиана действительно ведьма? Почувствовала опасность и быстренько сделала переклад.
– А Боже! А это что такое?
– Так ведьмы от себя беду отводят. Заговаривают какую-нибудь вещь и выбрасывают. Тот, кто поднимает, на себя берет судьбу.
– Но я не поднимала, она сама…
И вдруг мимо носа мелькает красный цвет: лента опускается мне на плечо.
– Видишь! – с омерзением смотрю на зловещую полоску и уже заношу над ней руку, чтобы смахнуть ее.
– Не смей! – кричит Инна.
Поздно.
Рефлексы срабатывают быстрее предупреждения подруги, и… широкий, оживлённый проспект исчезает: опять сижу в клетке, и меня везут мимо зрителей к постаменту.