– Ура! Я дома! Спасибо тебе, Господи! – кричу я от радости и распахиваю глаза.
Увы, по-прежнему темно, мало этого, ещё и дышать трудно: вонючая и колючая тряпка, похожая на мешковину: я вижу сквозь редкое плетение свет, закрывает мне рот и нос.
– Хватит орать! – рычит кто-то невидимый и бьет меня в правый бок.
Я вою от боли и на миг теряюсь, чувствую только, что меня куда-то несут. Ужас выбрасывает в кровь волну адреналина, от паники начинаю крутиться изо всех сил. Мне уже наплевать на дворцовые политесы, лишь бы вырваться живой.
– Пустите! Что вам надо! Кто такие! – ору, не останавливаясь.
– Арак, заткни ей глотку! – приказывает приятный баритон.
Мне зажимают рот и нос, кислорода не хватает, как ни пытаюсь вдохнуть, и я отключаюсь. Прихожу с себя от холода. Кажется, лежу на ледяном полу. Связанные руки и ноги застывают так, что почти не могу шевелиться. «Мамочки мои! Что со мной? – повторяю беспрестанно. – Мамочки мои!
– Эй, люди, пощадите! – слезным голосом молю пустоту. – Больше не буду сопротивляться. Развяжите.
Но в ответ – тишина. Прислушиваюсь. Ни звука не доносится извне, только дождь стучит по крыше. Зато мешковина на лице лежит свободно, и воздух проникает в легкие беспрепятственно. Тряпка колючая и в ворсинках, которые щекочут нос. Я оглушительно чихаю и опять замираю: никого. Это хорошо, можно попробовать ее снять.
Я упираю затылок в пол и начинаю медленно выкручиваться из-под ткани. И, о счастье! мне это удаётся после нескольких попыток. Когда глаза привыкают к полумраку, оглядываюсь. Меня притащили в какое-то морозильное место, скорее всего, погреб. Я вижу у стены большие квадраты рубленого льда. На нем лежат разделанные туши животных, огромные рыбины, стоят какие-то плошки и корзины.
Черт, если быстро не выберусь отсюда, окоченею насмерть: тонкая туника не спасёт от холода. Одно хорошо, от жажды не умру.
О Боже! Как хочется пить! В во рту сухо, даже слюны нет.
Подползаю к ближайшей глыбе и начинаю ее лизать. Язык и губы немеют от холода, но я никак не могу насытиться.
Наконец откидываюсь к стене. Теперь нужно освободить ноги. Сгибаюсь в три погибели и зубами рву веревку. Спасибо большое Лиане, зубки у неё крепкие и острые. Кое-как удаётся ослабить узел, но развязать не получается. Что делать? Замёрзла уже так, что не чувствую ни рук, ни ног. Ещё немного, и не смогу двигаться.
На глаза попадается прут. Хватаю его зубами и пытаюсь просунуть в щель узла. Палка ломается на середине. От злости и обиды по щекам катятся слёзы. Но я не сдаюсь. Раз за разом пропихиваю обломок, и, о чудо! он проваливается внутрь. Яростно расшатываю узел, и, когда веревка наконец падает на пол, плачу уже навзрыд.
Но жалеть себя некогда. Дыханием согреваю окоченевшие пальцы, а потом уж проверенным способом развязываю веревки на ногах. Держась за стену, встаю и приседая от слабости (ещё бы! полдня кукую в этом мире, а никто не предложил поесть), бреду к двери. Только дергаю за ручку, как она распахивается, и на пороге появляются стражники.
– Шустрая ведьма! – усмехается баритон, но хозяин прячется в тени. – У тебя чутьё, Пита, ещё бы немного задержались, и сбежала бы.
Я начинаю кружиться по морозильной комнате. Остановка смерти подобна. Зубы выбивают чечетку, меня колотит крупной дрожью.
– Схватите ее! – приказывает им женщина в строгом чёрном платье с белым воротником, которую баритон называет Питой.
– Пустите! – кричу я. – Что вам от меня надо? Я ничего плохого не сделала!
Но меня никто не слушает. Охранники затыкают мне рот той же тряпкой, заворачивают с головой в плащ и тащат под проливным дождем по дворам. Я дрыгаю ногами, деревянные сабо сваливаются и остаются лежать на дороге.
Наконец долгий путь (или мне он показался долгим?) заканчивается. Меня приволакивают в чьи-то покои и бросают на пол. Я лихорадочно оглядываюсь. Обстановка богатая, и совершенно не холодно. Ищу глазами источник жара: в каждом углу большой комнаты стоят красивые горшки, в которых ярко светится уголь. Подползаю к одному сосуду и замираю, впитывая блаженное тепло.
– Ее величество идёт! – раздаётся крик.
Я настораживаюсь. Так вот кому я понадобилась! Зачем? Что хочет получить от меня королева? Или увидела во мне соперницу? От облегчения хочется плакать. Уж эту девушку я могу успокоить. Ее муж мне не нужен ни на грамм, ни на йоту.
Дала входит стремительным шагом, но не одна: следом тянется свита из служанок и охранников. Рядом с королевой – высокий молодой красавец. Чёрные длинные волосы откинуты назад. Яркие голубые глаза смотрят внимательно. Резко вздернутыми бровями неуловимо похож на королеву. Наверное, брат, делаю вывод я.
– Вышли все! – приказывает Дала.
– Но, ваше величество…, – завопил нестройный хор прислуги.
Королева резко поворачивается. Одно мгновение, и в ее руках оказывается хлыст. Прислуга, толкаясь и шурша юбками, спиной отступает к двери. «Ну и мегера!» – настораживаюсь я и готовлюсь к схватке: сцепляю пальцы в кулак, обставляю ногу, чтобы при случае дать пинка нападающим.
Но никто не атакует. Секунда, и двери закрываются за слугами. В комнате остаётся только женщина в чёрном платье.
Королева приближается ко мне, я молча жду. Опять едва уловимое движение кистью, и хлыст вдруг взлетает в воздух и опускается со свистом на пол. Я взвизгиваю от неожиданности и отшатываюсь к стене, задевая горшок с углями. Они рассыпаются, а один попадает мне на ногу.
– Бабу твою в задницу! – кричу я и прыгаю на одной ноге, от боли из глаз сыплются искры.
– Это ведьма? – спрашивает красавец с хищным лицом, и я узнаю мелодичный баритон. Так вот кому он принадлежит!
– Господин, не подходите к ней! – предостерегает женщина в чёрном платье.
– Да, какая она ведьма! Не смешите! От простого уголька воет, как бродячая собака на луну.
– Тебе бы так! – шиплю я, разглядывая красное пятно на коже. Лиана, прости, не уберегла твоё тело.
– Дала, ты ее хочешь?
– Да.
– Уверена?
– Конечно. Вполне подходит. Мы одного телосложения. В темноте Анри ничего не разглядит.
– Э, товарищи дворяне! Вы о чем сейчас говорите? – я растерянно перевожу взгляд с одного хищника на другого.
– Заткнись! – лениво приказывает мужчина, также лениво размахивается и влепляет мне пощечину.
– Ах, ты дерьмо королевское! – взвизгиваю я, размахиваюсь и бью ногой прямо в пах.
Безумный поступок, но мне надоело притворяться послушной скромницей: не срабатывает. Что так, что эдак, все равно убьют.
– Гадин-а-а-а! – сгибается пополам мужчина.
Дала с плетью несётся прямо на меня. Я закрываю глаза: все, финита ля комедия! Прощайте мама, дедуля и бабушка. Хлыст свистит в воздухе, но… ничего не происходит. Осторожно подглядываю в щелку между ресниц: женщина в чёрном платье стоит передо мной, раскинув руки, а на ее щеке наливается багровый рубец.
– Нельзя, ваше Высочество, – шепчет Пита.
Что это сейчас было? Почему неизвестная тетка встаёт на мою защиту? Ответ появляется сразу.
– Дала, дай мне эту ведьму, – рычит мужчина, – я ее уничтожу!
– Остынь, Диллон. Нечего руки распускать! – холодным голосом говорит королева и поворачивается к служанке: – Да, Пита, ты права, – на ее теле не должно быть изъянов.
– Почему? – не выдерживаю я.
Но меня полностью игнорируют.
– Нужно ее осмотреть! – приказывает Дала.
Красавец, который наконец пришёл в себя, в один прыжок оказывается рядом, срывает с меня тунику и тут же отскакивает.
– Вы совсем нюх потеряли? – от возмущения я перестаю бояться и трястись. Закрываю руками пах и грудь.
– Подержи ее! – новый хлесткий приказ заставляет меня сжаться.
Диллон и служанка набрасываются на меня, раскрывают руки. Королева подходит ближе, черенком плети поднимает мой подбородок и смотрит прямо в глаза.
– Чего тебя от меня надо? – всхлипываю от унижения и злости.
Дала не обращает на мои слова никакого внимания. Она обводит маленькие, но упругие полушария, спускается к животу, потом к бёдрам. Я вижу, каким жадным взглядом провожает хлыст Диллон, и второй раз за день сжимаюсь, чтобы не дать себя ощупать, как рабыню на продажу.
– Девственница? – черенок упирается в лобок.
– Какое тебе дело?
– Хочешь, чтобы Диллон проверил прямо здесь?
– Чего тебе от меня надо?
– Ляжешь под короля вместо меня!
– Спятила? – от удивления у меня отваливается челюсть. – Ни за что!
– Посмотрим! Тащите сюда девчонку!