– Собака? – удивилась Энджи.
– Да, собака, но не простая. Ярчуков специально выводят для защиты от ведьм, и те боятся их как огня, ведь укус такого пса для них смертелен. Лучшей защиты от нечистой силы не найти. От ярчука ведьме не скрыться, не убежать. Чует он ее и в любом обличие узнает. А уж как зол и беспощаден, с любой другой собакой и не сравнить.
– Надо же, – удивилась девушка, – я думала, что о собаках знаю все, а вот об этой породе слышу первый раз.
– Ярчук может быть любой породы, тут главное не это.
– А что?
– Вывести ярчука очень сложно, поэтому такая собака большая редкость. Но если такой заведется в деревне, никакой ведьме несдобровать, да и с волками ярчук на раз разбирается. Для него одного вырезать стаю волков вообще не вопрос. Лют и злобен, как дьявол.
– Вывести? Ты сказал вывести? – переспросила Энджи.
– Да, и это очень непросто. Для начала нужна первородящая черная сука, если у нее первый щенок тоже будет черная сука, то его оставляют и очень берегут. Остальных щенков вместе с матерью – в расход. Когда оставленная сука вырастет и у нее первым щенком будет снова черная девочка, то ту опять же оставляют, а остальных – в расход.
– Жуть какая, но это же бесчеловечно! – охнула она.
– Жизнь жестока, – сурово произнес Егорша, – В общем, так продолжают восемь поколений, и вот последняя-то черная сука и родит ярчуков, это будет как раз девятое поколение.
– Ничего себе, – не смогла скрыть удивления девушка, – то есть первый помет, первая черная девочка и так девять поколений?
– Именно так, – важно кивнул эксперт по ведьмам.
– А если первым родится мальчик или девочка будет не черной?
– Ну значит, все нужно начинать сначала.
– Да уж, непростая задача, – пыталась переварить полученную информацию Энджи.
– Я же сказал, ярчука вывести очень сложно.
– Я бы сказала – не то что сложно, а нереально.
– Однако Прокопий привез такого.
– И что было? – оживилась Энджи.
Чувствуя ее неподдельный интерес, Егорша решил, что пришло время позаботиться о своих нуждах, и решил закинуть удочку. Он демонстративно откашлялся, покосился на собеседницу и страдальчески произнес:
– Слушай, я все понимаю, но у меня горло пересохло. Давно я уже так много не говорил. Надо бы смочить.
Энджи подозрительно на него посмотрела:
– Нет уж, дорогой, сначала дело, а потом выпивка.
– Но я правда пить хочу, у тебя хотя бы вода есть?
– Ладно, поехали до дома, там я тебя чаем напою, надо же успеть еще и Прасковью похоронить, пока не стемнело.
– Брр-р, – поежился он, – что-то мне страшновато в логово ведьмы лезть.
– Ты хочешь меня разозлить? – решилась она на шантаж.
– Нет-нет, что ты, поехали, буду рад помочь.
– Ну то-то, – удовлетворенно хмыкнула она и завела машину.
Остановившись возле дома Прасковьи, Энджи заглушила мотор. Егорша с любопытством оглядывался вокруг, но из машины выходить не спешил.
– Давай, не дрейфь, – с усмешкой сказала она и распахнула дверцу с его стороны, – вылазь.
Из дома слышалось радостное тявканье Жужу, почуявшей приезд хозяйки. Открыв дверь, девушка выпустила собачку на улицу.
– Девочка моя, – подхватила она ее на руки и прижала к груди.
Жужу вдруг затихла и задрожала. Девушка удивленно на нее посмотрела:
– Что с тобой? Ты меня боишься?
Жужу явно нервничала. Истошно заверещав, она начала вырываться из хозяйских рук. Спустив собачку на землю, Энджи с удивлением наблюдала, как та, не переставая голосить, поспешно от нее улепетывала. Спрятавшись за поленницу дров и почувствовав себя там более или менее в безопасности, Жужу осторожно выглянула из своего укрытия, но выходить, по-видимому, не собиралась.
– Что за черт! – расстроилась Энджи. – Жужу, это же я, иди ко мне.
Та, дрожа и жалобно поскуливая, забилась за поленницу еще глубже.
– Жужу, иди ко мне, я сказала! – начала сердиться Энджи, расстроившись, что ее милая собачуля, которую она вырастила с месячного возраста, вдруг так ее испугалась. – Жужу, иди ко мне!
Не смея ослушаться, собачка припала на живот и с явной неохотой, точно так же по-пластунски, как утром черный пес, поползла к ней.
– Нет, ну это невыносимо, – совсем расстроилась девушка. – Милая, не бойся меня, – поглаживала она Жужу по покорно склоненной голове, – я же люблю тебя и никогда не обижу.
Та решилась, наконец, посмотреть на хозяйку.
– Ну, иди ко мне, – протянула ей руки Энджи так, как это делала всегда, приглашая любимицу запрыгнуть к ней на грудь.
Та, видимо, теперь не могла позволить себе подобной фамильярности, но, увидев в глазах хозяйки искренние слезы, все же поднялась на лапы и, быстро-быстро помахивая хвостиком, осторожно подошла и прижалась боком к ее ногам.
– Вот и умничка, – чуть не плакала Энджи, – никогда меня не бойся, поняла?
Собачий хвостик закрутился еще быстрее. Девушка подхватила собачку на руки. Немного отстранив от себя, она заглянула той в мордочку:
– Боже, да ты поседела! – Прижав Жужу к себе, она залилась слезами: – Бедная ты моя.
У Егорши, наблюдавшего за ними из машины, сердце сжалось от сочувствия к обеим, и он решился, наконец, ступить на «про́клятую» землю. Подойдя к Энджи и не решаясь до нее дотронуться, он лишь глухо сказал:
– Она со временем привыкнет, не убивайся ты так.
Энджи обернулась и, увидев его полный сочувствия одинокий глаз, сделала шаг и уткнулась заплаканным лицом в плечо. Видимо, девушка сильно нуждалась в утешении. Не ожидавший этого Егорша, растерянно застыл, но потом решился и несмело погладил по спине:
– Все наладится, – осипшим голосом пробормотал он.
– Ну ты и воняешь, – отодвинулась от него Энджи через пару минут.
Демонстративно сморщив носик, она с насмешкой смотрела на Егоршу, но в ее интонациях не было злобы или отвращения, скорее смущение и дружеское подтрунивание.
– Это я специально, чтобы девки не вешались, – не растерялся он, – а то проходу не дают.
– Ах, ну да, – поглаживая успокоившуюся Жужу, засмеялась Энджи, – ну что, давай по чайку и за дело?
– Давай, – обреченно вздохнул он.
Пока она заваривала чай, Егорша приглядел метрах в трехсот от дома подходящее на его взгляд место и начал рыть могилу.
«Вот тебе, карга старая, березка над головой. Чтоб тебе пусто было», – думал он, сражаясь с очередным толстенным корнем, мешавшим работе.
Он настолько увлекся, стараясь закончить побыстрее, что не услышал за спиной осторожных шагов. Лишь только когда тень упала на незаконченную могилу, он, похолодев от ужаса, обернулся.
На него смотрела высокая, белокурая женщина, очень похожая на новую знакомую, но по возрасту несколько старше. Красивое, ухоженное лицо с тонкими, будто вырезанными резцом чертами. Серые прекрасные глаза смотрели недружелюбно. Рядом с ней стоял крупный черный пес. Тихо рыча, он исподлобья с явной угрозой смотрел на Егоршу.
– Кто ты и что здесь делаешь? – спросила женщина.
– Э… – растерялся тот и, сообразив, что это мать Энджи, ответил: – Меня зовут Егор, я помогаю вашей дочери с могилой для ее бабушки.
Та насмешливо хмыкнула:
– Значит, сельское кладбище отменяется?
– Ну да, – промычал он.
Женшина резко развернулась и скрылась в лесу, не попрощавшись. Пес последовал за ней.
– Эй! – окликнул ее Егорша, но той и след простыл.