Впервые в жизни мои отношения с мужчиной дошли до предела, когда настала пора что-то менять. Встречи с Беньямином продолжали быть идиллическими – но мы оба осознавали, что еще чуть-чуть, и эта идиллия начала бы нам приедаться. Надо было вносить разнообразие, делать шаг вперед. Естественно, инициатором перемен должна была выступить не я.
В тот день мой чернокожий джентльмен был особенно ласковым и едва не мурлыкал. Устроившись поуютнее на пушистом пледе, он предложил мне… раздеться до нижнего белья. Мне стало душно и тесно в своем собственном теле. Если бы на месте конголезца был кто-то менее располагающий к себе, я бы страшно занервничала. Развернулась бы и убежала. Но к нему я уже успела и привыкнуть, и привязаться. К тому же в моей жизни на тот момент было так мало радости и драйва… Поэтому я не стала ни возражать, ни раздумывать.
Он очень правильно поступил, что не заставил меня обнажаться на первой встрече. Хотя, он вообще меня не заставлял, и даже не просил, и не предлагал. Он любезно приглашал.
В глубине души я слегка разозлилась, но виду не подала. Как досадно, что он заранее не сообщал мне о сценариях наших шоу! Если бы я знала, что буду раздеваться, надела бы белье поновее и пооткровеннее. Но, черт! На мне были черные стринги из гладкой ткани, совсем без отделки, и такой же лифчик. Ни кружева, ни вышивки, ни стразов…
И одежду бы я выбрала посвободнее – а не такую, в которой буду неуклюже дергаться, стаскивая ее сантиметр за сантиметром. Как на беду, я стояла перед конголезцем в леггинсах и узком топе.
Я же не стриптизерша, которая из такого облачения выбралась бы с грацией змеи. В школе я немного занималась танцами – но детей, понятное дело, соблазнительным движениям не учили.
Тем не менее, когда я наконец выкарабкалась из своего неудачного наряда, Беньямин заулыбался так, будто перед ним предстала модель Victoria’s Secret в кружевах от La Perla. Он попросил меня сначала несколько раз медленно обернуться вокруг своей оси, потом походить по комнате, потом сесть в кресло и положить ноги на стол. Я все время не знала, куда девать руки, особенно в позе у стола. Чувствовала себя деревяшкой.
– Ты очень грациозная, как я уже говорил, – он встал с кровати и подошел к стеллажу. – Но заметно, что слегка нервничаешь. Может, это поможет?
С улыбкой он достал с полки главный хит наших шоу – масло. Как же он обожал кремы и масла! На сей раз мне досталось средство с ароматом корицы. Мне предстояло нанести его по всему телу, стоя посреди комнаты. И в таких количествах, чтоб оно с меня лилось.
– Не волнуйся. Потом примешь душ, – глаза Беньямина разгорались ярче и ярче. Казалось, о его взгляд можно было обжечься, как о жаровню. – Только не торопись, пока будешь наносить. Давай постелем тебе под стопы вот это, чтобы ты не боялась запачкать ковер.
Под ноги мне легло черное хлопковое банное полотенце Roccobarocco, которое стоило примерно как неделя аренда моей квартиры в Жулебино. Я уже предупредила хозяев, что скоро съеду, но у меня еще оставалось время до конца месяца.
Когда я выхожу из душа, увлажняющий крем для тела обычно наношу, начиная с ног. И при этом сижу. Как же поступить? Ладно. Все само как-нибудь образуется в процессе.
Я начала с шеи. Я старалась имитировать движения, которые видела в не помню уже какой рекламе – расставила локти пошире, выставила вперед грудь и чуть прогнула спину назад. Завороженное выражение лица Беньямина дало понять: я правильно угадала!
Потом я прошлась по рукам, будто снимала или надевала перчатки длиной выше локтя. Я представила себя Золушкой, на которую добрая фея надела роскошный костюм на бал – но его требовалось «активировать» с помощью масла, чтобы простецкая мешковина превратилась в шелк, атлас и кожу питона. Упс! Может, для разнообразия одну руку надо было обрабатывать одними движениями, а другую другими?
Потом я перешла к «корсету» того «бального платья», которое сопровождалось моими «перчатками» – то есть ко всему, что находилось вокруг лифчика. Тут, пожалуй, у нас будут круговые движения.
Ой! А спину-то как растирать элегантно?
Беньямин уловил мое смущение и поманил к себе. Я сделала два шажочка по направлению к кровати и развернулась лицом к стене.
Сидя на краю своего ложа, африканец начал мягко-мягко массировать меня – и делал это значительно медленнее, чем орудовала я. Значит, я слишком торопилась. Ок, учту на будущее.
Потом конголезец ласково оттолкнул меня и попросил оставаться к нему спиной.
Я догадывалась, что мои ягодицы в процессе растирания маслом должны были соблазнительно подпрыгивать. Но как добиться такого эффекта? Я начала делать ладошками круговые движения по коже – но при этом еще приподнимала полупопия, а потом позволяла им свободно падать вниз. Жаль, падать там у меня было почти нечему…
– Пожалуйста, наклонись вперед и скользи маслом по ногам точно так же, как по рукам, – велел Беньямин, налюбовавшись на мой тыл.
«Скользи маслом». Как поэтично…
– Если возможно, ты не могла бы попробовать не сгибать колени? – донесся голос сзади. Бархатный такой голос, нежнее и ароматнее любого масла.
Я молча втянула колени, как учили в детстве на хореографии. Сзади послышалось удовлетвореннейшее «Угу!».
Когда шоу было окончено, Беньямин взял меня за плечо и проводил в душ. Там уже был заготовлен банный халат, тапочки, фен, новая губка и набор мини-гелей с различными ароматами.
– Дай напоследок вдохну еще раз смесь ароматов твоего тела и корицы, – он почти уткнулся носом в мою шею и сделал несколько глубоких, медленных вдохов.
А потом я нежилась под теплой водой, выбрав ванильный гель для душа.
– Не девочка – сплошной десерт! – рассмеялся Беньямин, встречая меня на кухне. – Так и думал, что ваниль возьмешь. – И тут же произнес свое фирменное радушное: – Чайку?
Пока чай заваривался, мой приятель вновь начал массировать мне спину – на этот раз через халат. Ощущение было потрясающим: убаюканная маслом кожа, пушистый ворс… Теплые нежные руки, прекрасно знающие, куда и как нажать. Ну конечно – он же по первому образованию врач, его пальцы не могут не быть сверхчувствительными.
Домой я ехала, ощущая себя до предела обласканной. Мне хотелось превратиться в померанского шпица и носиться вокруг заводным пушистым комком, тявкая от радости. Чтобы не запирать свою энергию счастья дома, я решила перевезти из Жулебино на Ленинский еще одну порцию вещей.
Юлька уже дала мне ключи от своей квартиры и взяла предоплату, так что я начинала перевозить к ней вещи, по частям. Я приехала в Москву налегке, с самым необходимым – а потом мне мама досылала пожитки почтой или через знакомых. Так что у меня просто сумок не хватило бы перевезти все сразу. Да и на такси тратиться не хотелось с моим мизерным нестабильным заработком, даже на одну поездку.
Подруги дома не было. Я вытащила из чемодана все пакеты, сложила их аккуратной стопкой в углу возле балкона и ушла. На обратном пути настолько продолжала излучать сияние, что молодой человек восточной внешности помог мне спустить чемодан по лестнице обратно в метро – несмотря на то, что тот был пустым. Со мной в Москве пока такого не случалось.
Вообще, зря жалуются на Москву те, кто верит стереотипу: в столице все якобы бездушные и эгоистичные, а в провинции вам и руку помощи подадут, и разрешат порыдать в жилетку. Это неправда. С точки зрения эмоций окружающих людей, я не заметила ровно никакой разницы между своим городом и Москвой. Хотя, может быть, это от человека зависит, от индивидуального восприятия. Я же, как Юлька говорит, фаталист.
И Рамзан тоже. Надо же было так с визой пролететь…
На самом деле мне хотелось думать не о чеченце, а о том, как будут развиваться наши с Беньямином игры. Но я боялась совсем потерять контроль над собой и начать улыбаться в метро. Ведь проявлять эмоции в общественном транспорте – это хамство.
Я планировала дома зажечь ароматическую свечу, залезть под одеялко и помечтать. Насколько я смогу просчитать шаги непредсказуемого конголезца, и к чему мы в конце концов придем?
Упс.
Возможно…
Ни к чему…
Потому что едва я вошла домой, как мне позвонили с незнакомого номера.
– Яна? Вы до сих пор в контакте с Юлией? Я не могу до нее достучаться, она совсем не выходит на связь!.
У меня появилось нехорошее предчувствие. Звонила владелица офиса, где мы раньше сидели. Малоприятная женщина, я с ней почти не общалась.
– Яна, у вас проблемы. Со мной связался некий Джон Керинг, который обвиняет вас в хищении его средств. И он тоже не может дозвониться до Юлии.
Странно. Я до нее дозванивалась без проблем…
– Я… Если честно, я даже не знаю, о какой сумме идет речь, – честно ответила я, и голос мой задрожал. – Я не занималась бухгалтерией, через меня не проходили никакие финансы.
Это была правда. Да, я переводила программу для Джона – но там не было указано ни одной суммы. Юлька сама заполняла пробелы для всех платежей и даже для фамилии Джона. И переписывалась с ним тоже только она. То, что он Керинг, я узнала секунду назад.
И вообще. Хищение средств, говорите? Ха, видели бы вы эту «похитительницу»… Которая по Москве свои старые свитера на продажу развозит и торты в офис доставляет. Речь ведь шла о немалых суммах, не так ли? Керинг все-таки был VIP-клиентом с серьезными запросами.
– Яна, найдите мне Юлию.
– Хорошо, – пробормотала я. – Только, знаете, она не меняла никакие контакты – я связываюсь с ней по ее старым номерам и адресам.
– Великолепно, – очень сухо ответила владелица. – Еще одно доказательство мошенничества. Вам предстоит найти ее и устроить нам встречу, когда Джон лично будет в Москве. Сроки его поездки вам известны.
Черт. Мы составили ему такое плотное расписание! И ему придется пожертвовать частью этой насыщенной программы, а также капитально испортить себе настроение, чтобы разобраться с… мошенницей? Моя подруга мошенница?
Выяснить это удастся только если я устрою им эту проклятую личную встречу. Я не буду вспугивать Юльку раньше времени и промолчу о звонке. Если она спросит, почему я такая странная – выдумаю, что с Беньямином слегка поссорились. Но она вряд ли спросит, потому что пока еще слишком зациклена на тоске по Рамзану.
А почему я решилась на такое… ну… почти предательство? Потому что хозяйка четко пообещала: если не устрою встречу, первой арестована буду я.