В другой жизни - читать онлайн

Глава 7. Если будет гроза, то мы будем вдвоем…

Максим высадил меня у своего подъезда, а сам поехал в подземный гараж ставить машину. Я задрала голову, рассматривая здание. С виду это был обычный дом, только балконы круглые. Снова начинал накрапывать дождь, но меня он не раздражал, я, напротив, не могла им насладиться. Четыре года я не дышала свежим воздухом. И столько же не подставляла лицо солнышку и дождю. Что там еще со мной делали, кроме того, что постригли как мальчишку? Какое, наверное, унылое и тяжелое зрелище – палата с коматозными больными. И кто-то работает с ними, заботится о чужих людях, которые, еще неизвестно, придут ли когда-то в себя. Живые трупы, опутанные проводами…

С тех пор, как я очнулась, я не позволяла подобным мыслям приближаться ко мне. Мне не хотелось об этом думать и знать, как все это происходило. Я старательно избегала этой темы и не шарила в интернете в поисках описаний. Ленка, по доброте душевной, вначале порывалась мне рассказать, но я ее быстро осадила. Очень хочется знать, что было в те два года, пропавших из моей жизни. И совершенно неинтересно, что было во время комы.

Ожидая Максима, я поднялась на крыльцо и попыталась разглядеть, что находится за стеклянными дверьми огромного подъезда, но стекла были затемнены. Наконец по ступенькам ко мне взбежал довольный Макс, – с того момента, как я предложила поехать к нему, его словно подменили, – и распахнул передо мной тяжелую полупрозрачную дверь. Мы вошли внутрь в просторный вестибюль, облицованный светлой мраморной плиткой. Слева был пост охраны, – Максим небрежно махнул в ту сторону рукой, – а прямо – несколько лифтов, сверкавших сталью. Ничего себе он устроился. В домах с консьержками я бывала часто, но чтобы с охраной – никогда. «Хотя, по всей видимости, все-таки была», – осеклась я, озираясь по сторонам, пока мы ждали лифт. По лицу у Максима блуждала улыбочка, которую он не пытался скрыть. Неужели так рад, что лед тронулся?

Мы поднялись на шестнадцатый этаж и вышли в широкий круглый холл. Макс торжественно подвел меня к одной из дверей и, отперев, элегантным жестом пригласил пройти. Я еле удержалась, чтобы не сделать в ответ шуточный реверанс, и шагнула в квартиру.

«Ничего себе он устроился», – снова подумала я. Для меня это были буквально хоромы. И выглядели они непомерно дорого. Да и машина, хоть я в них и не особо разбираюсь, явно стоила баснословных денег, и я понятия не имею, каким образом завела знакомство с таким мужчиной. И он говорит, что я тут уже бывала? Застыв на пороге, я никак не могла заставить себя двинуться с места. Мужчина, который ждал меня четыре года, точно не моего круга. А я еще стеснялась от него помощь денежную принимать.

– Максим, ты что, бандит? – неожиданно даже для себя ляпнула я и тут же прикусила язык.

– Что, Нин? – растерянно переспросил он. – Кто?

Потом видно до него дошел смысл сказанного, и он расхохотался.

– Как ты сказала, бандит? Почему?

Его улыбка была настолько открытой, а смех искренним, что мне тоже стало смешно: и над ситуацией, и над своим внезапным страхом. А правда, с чего я решила, что в такой квартире может жить только бандит? Кажется, я покраснела, потому что он слегка нагнулся, заглядывая мне в лицо и продолжая улыбаться.

– Я занимаюсь недвижимостью, и ты раньше об этом знала, но тебе всегда это было скучно слушать, – отсмеявшись, наконец сказал он, вытирая выступившие слезы. И словно предупреждая мой вопрос, что же это за такая недвижимость, добавил: – Я удачливый игрок и прочно занял эту нишу. И на выгодные сделки у меня чутье, а еще мне очень доверяют клиенты. В общем, крутился я, крутился, ну и накрутился на эту квартиру да машину, а так, собственно, у меня никаких капиталов необъятных нет. Просто возникла очень удачная ситуация, и я воспользовался. У людей, которые управляют огромными деньгами, иногда бывают не менее огромные долги, знаешь ли.

– И это было еще при мне? – спросила я, в конце концов проходя и осматриваясь в стильном лофте с высоченными потолками и скругленными стенами, отделанными под выцветшую кирпичную кладку.

– Да, – просто ответил он. – Совсем недолго. Я только обзавелся квартирой, и вскоре это случилось.

Он помрачнел, видимо, вспоминая свою потерю в лице меня.

– С тех пор, конечно, тут кое-что изменилось, я ремонт сделал и надстроил второй уровень, раньше этого не было. Ты не застала.

Он провел меня в кухню необъятных размеров со скошенными панорамными окнами до потолка. Возле центра стены, противоположной окну, начиналась витая медная лестница, уходящая наверх.

– Там тоже небольшая кухня и зимний сад, – пояснил Максим, кивнув вверх, а у меня от увиденного закружилась голова. Не то, чтобы я была падкая на роскошь, но все-таки выглядело это потрясающе.

– А там что? За окнами? Это балкон? – махнула я рукой в сторону скошенных окон.

– Да, пойдем покажу, это невероятное зрелище, тебе понравится.

Мы вышли на очень широкий балкон, полукругом опоясывавший квартиру Макса. С него открывался великолепный панорамный вид на Москву. Глаз не хватит, чтобы охватить все сразу. Снизу балконы в этом доме не казались такими огромными, хотя здесь впору было устраивать танцпол. Тут, кажется, все было оборудовано для отдыха, правда, сейчас пряталось под тентом: стол, стулья, подвесные кресла, даже мангал. Дождь накрапывал еле-еле, ласково касаясь каплями лица.

– Если дождь не прекратится, будем ужинать внутри, – сказал Максим, привычным жестом проверяя, хорошо ли уложен тент. А я облокотилась на высокие массивные перила и, опустив на руки подбородок, завороженно смотрела вдаль. Линия горизонта смазывалась серой дождевой пеленой, все крыши домов под нами казались серыми, словно в черно-белом кино. Мне показалось, что на миг небо стало чуть светлее. Потом вспышка повторилась, и я поняла, что где-то очень далеко началась гроза. Гром до нас не долетал, но мне очень хотелось, чтобы стихия двигалась в нашу сторону. Я любила грозу, я от нее словно силой наполнялась. Только вот когда я ее полюбила? Вопрос заставил меня задуматься. Я закрыла лицо руками, пытаясь сосредоточиться. Спиной я почти чувствовала сверлящий взгляд Максима, который насторожился, но не решался спросить, в чем дело. А дело было в том, что в то время, в которое я себя помню, мне интереса никакого до грозы не было. Я помнила только, как мы с Ленкой с недовольными лицами пересиживали непогоду в какой-то захудалой кафешке, до которой успели добежать. Или момент, когда при раскатах грома я закрыла окно, чтобы не доносился шум. Почему же я так уверена, что люблю грозу? Когда я успела ее полюбить?

Я растерянно повернулась к Максу, он молча приблизился ко мне, обнял за талию, едва касаясь, и повел внутрь. Только мы ступили под навес, как по косым стеклам часто и сильно застучали капли: дождь усиливался. Я, внутренне ликуя, обернулась назад: гроза приближалась, как я и хотела, и двигалась на нас довольно быстро. Вспышки ее теперь не казались едва заметным светлым пятном на темно-сером небе. Вдалеке его пересекали тонкие белые линии, и вскоре до нас долетели тихие раскаты грома, которые пока почти перекрывал стук дождя по стеклу. Максим, нахмурившись, закрыл дверь на балкон и оглядел остальные створки. Наверное, у меня был расстроенный вид, и он, кажется, догадался, почему.

– Ничего, если хочешь, мы откроем окно в одной из комнат, куда не попадет дождь, – улыбнулся он. – Раз уж ты почему-то так его любишь.

– А грозу оттуда будет видно?

– Думаю, эту грозу скоро будет видно из самого укромного уголка в городе, – ответил он с одной из своих хитрых улыбочек и потянул меня за собой. Мы перебрались в ту часть квартиры, где можно было раскрыть окно пошире и наблюдать за дождем, и сели на мягкий уютный диван. В квартире было по-вечернему темно, но Максим не стал включать свет, и комната только иногда озарялась отсветами молний. Какое-то время мы сидели молча, слушая шум дождя и отдаленные раскаты. Но промежутки между вспышками становились короче, раскаты грома – все сильнее. Наконец громыхнуло прямо над нами, и я, вздрогнув, непроизвольно прижалась к Максу. Он улыбнулся и покрепче обнял меня, я положила голову ему на плечо и почувствовала, как он, едва касаясь, целует меня в макушку. Осторожно и робко, словно боится, что я почувствую и отстранюсь. А я же застыла, только чтобы не спугнуть его. Даже стук сердца словно замедлился, лишь бы не разрушить этот момент. Максим нежно поцеловал меня в лоб, прижался губами к виску и замер, затаив дыхание. Я почувствовала, как волна тепла разливается по телу, от его близости, его нежности, от мыслей, что этот человек так дорожил мною, что не терял надежды когда-нибудь дождаться из забытья. Я повернулась к нему и, коснувшись ладонями его лица, поцеловала в губы. Они показались мне сладкими на вкус, как черешня, и я еле сдержалась, чтобы не впиться в них зубами, а Макс тем временем торопливо расстегивал на себе черную рубашку, пальцы путались от нетерпения, и не получалось, в конце концов он рванул ворот, и на пол с тихим цокотом посыпались пуговицы, а я, на миг отстранившись стащила футболку и снова прильнула к нему, словно притянутая магнитом. Голова кружилась, и перед глазами плыли круги, и сквозь них я как в тумане видела красивое, почти незнакомое мне ангельское лицо. Максим медленно положил меня на диван, опускаясь сверху, и я ощутила тяжесть и жар его пылающего тела, и жар на щеках, и поняла, что плачу от наслаждения.

* * *

Горячие объятия, волшебство поцелуев, эйфория предвкушения и высшая точка блаженства отняли у нас последние силы, и мы, кажется, ненадолго заснули. Очнулась я под непрерывный стук дождя по стеклам и грозовую канонаду. Рядом, обнимая меня, тихонько дремал Максим. Наши обнаженные тела были укрыты легким покрывалом. За окном стояла все та же мрачная сумеречная атмосфера, монотонная дробь дождя убаюкивала и снова манила в сон. Я приподнялась на локте и огляделась. На полу валялась скомканная второпях одежда и россыпь черных пуговиц.

Я подумала о том, что случилось между нами некоторое время назад. То, что творилось совсем недавно под покровом грозовых сумерек, было восхитительно. Хотя он был слишком уж нежен. Как будто боялся, что я рассыплюсь в его руках, разобьюсь, как хрупкая фарфоровая статуэтка. Мне хотелось больше страсти, силы и, наверное, даже грубости, но, возможно, он просто не хотел меня спугнуть?

И я ничего не вспомнила. Не то, чтобы я ожидала, что сразу начнут всплывать в памяти события и эпизоды из прошлого, но я надеялась на тактильную память и запахи, и ничего этого не было. Я спала с совершенно незнакомым человеком, я не помнила его тело, его объятия и прикосновения. Они были бесконечно приятными, но чужими. Ни единого намека на то, что когда-то это уже случалось раньше. Я вспомнила жадный взгляд его голодных глаз, и он тоже был мне незнаком. Неужели, я так его никогда и не вспомню? Мне стало горько от этих мыслей, но затем я подумала, что, может быть, это не так и важно. Пусть он помнит за меня, за нас двоих.

Я провела рукой по его белокурым спутанным волосам, ресницы Максима задрожали, и он открыл глаза. Трогательный сонный взгляд блуждал какие-то мгновения по моему лицу, будто не узнавая, затем в глазах засветилась улыбка. Он потянул меня к себе, и я положила голову ему на грудь, слушая мерные удары сердца. За окном гремела, удаляясь, гроза, которая сделала свое дело тут и отправилась дальше будоражить чьи-то сердца.

* * *

– Я что, заснул? – спросил Максим, потягиваясь. – Гроза закончилась?

– Мы оба задремали, – ответила я. – Дождь почти прошел.

И повинуясь внезапному порыву, вдруг спросила:

– Расскажи, как мы познакомились?

Повисла пауза. Максим сосредоточенно о чем-то раздумывал, мне даже на секунду показалось, что он не знает ответа. Затем он сел на диване, небрежно накинув на ноги кусочек пледа.

– Вспоминай сама, – наконец сказал он. Я удивленно уставилась на него. – А если не вспоминается, то и не надо. Какой смысл узнавать все из чьего-то не очень талантливого рассказа, если все равно ты не сможешь это ощутить? Давай просто начнем с нуля. Будем заново узнавать друг друга. Вместе.

Он серьезно взглянул на меня, и я поняла, как тронули меня его слова. Ведь он фактически отказывался от общих воспоминаний, от того, что ему дорого и памятно, чтобы мне было проще. Начать все с начала, не надеясь на то, что я вспомню важные моменты, а создавать эти моменты заново, открывать новое друг в друге и в себе. Наверное, это не очень легко для того, кто все помнит. Уже не скажешь: «Ой, а помнишь как мы…?» или «Встретимся на нашем месте». Должны появиться новые общие воспоминания, и новое «наше место». А все, что лелеял в памяти, так и останется в ней. Но он прав: если воспоминаний нет, услышав их из чужих уст, я не сделаю их своими.

– Спасибо тебе, – искренне сказала я, утыкаясь носом ему в плечо.

– За что? – улыбнулся он.

– За терпение, за понимание. За то, что дождался.

Мы какое-то время еще молча сидели, прильнув друг к другу, а потом почти одновременно заговорили о том, как сильно оба проголодались.

– Закажем что-нибудь? – предложил Макс, и я попросила суши. В этой новой жизни я еще их не ела, а я точно помнила, что очень их любила.

– Где у тебя душ?

– Их тут два, пойдем, покажу.

Я обмоталась покрывалом и поднялась с дивана, а Макс, усмехнувшись, отправился показывать мне ванную в чем мать родила, нисколько не смущаясь. Я еще не успела открыть воду, как он постучался и с кроткой улыбкой передал мне длинный шелковый халатик. Я уже хотела было неприятно удивиться, что у него припасены женские вещи на случай вот таких вот внезапных посещений, хотя вроде решила для себя, что ревновать не стану. Но тут же застыла с халатом в руках, потому что он был мой.

А я ж его дома искала! Кимоно с райскими птицами, подарок Ленки. Не скажу, что я его часто надевала, оно было не очень удобное для повседневного хождения. Но кимоно было очень красивое, и, когда я не смогла обнаружить его в шкафу, то расстроилась. А куда делось, вспомнить, конечно, не смогла. Получается, я его к Максу переселила, чтобы красоваться перед ним. «Надеюсь, он не давал его своим девицам, – подумала я с легким уколом ревности. – Не хватало еще, чтобы они тут в нем расхаживали».

* * *

Дождь прошел, и мы выбрались на балкон. В воздухе пахло свежестью. Небо совсем очистилось от туч и было черным и звездным. Максим вытащил из под тента стол и стулья, расставил посуду и свечи, вино и суши. На улице после сильной грозы было прохладно, и он принес мне уютный клетчатый плед. Пока Макс распаковывал еду, я, накинув плед на плечи, опять подошла к краю балкона, чтобы полюбоваться видом ночной Москвы. Это же надо! Какое счастье жить в таком месте и иметь возможность каждый вечер созерцать эту красоту. Я мечтательно задумалась, прислонившись к перилам, и вдруг в голове словно щелкнул знакомый кадр. Я вспомнила, как мы смотрели с Максом на Москву с балкона! Пусть это был крошечный эпизод, и я не знаю, что было до и после, но я помню этот момент, как мы с высоты смотрим на ночной город, и между нами ощущается такая связь, которую даже словами невозможно описать.

– Максим, я вспомнила! – не выдержав, вскрикнула я, резко поворачиваясь к нему, и на миг он оцепенел, а в глазах как будто промелькнул страх, но я решила, что это игра света. – Я помню момент, как была с тобой здесь, мы стояли рядом и смотрели на ночные огни!

Макс расслабился, расплылся в своей неотразимой улыбке и шагнул ко мне.

– Удивительная вещь, да? – прошептал он, обнимая меня. – Как только ты решаешь отпустить все, не искать, оно само находит тебя. Пойдем, мы же оба жутко голодные. Я обещаю, потом хоть час буду стоять рядом с тобой и смотреть на ночной город.