Ильзу посадили рядом с начальницей. По другую сторону от Ильзы сидела молодая пансионерка из России – Ольга Засувич. Это была симпатичная девочка с коротко остриженными черными волосами, живыми темными глазами и вздернутым носиком. Она выглядела старше своих семнадцати лет и, кроме того, свободно говорила на немецком языке.
Ильза поискала глазами Нелли и увидела подругу на другом конце стола, где она вместе с другой девочкой разливала чай.
«Какая она хорошенькая, – подумалось Ильзе, – и как ей идет белый передничек!» Она с удовольствием наблюдала, с какой грацией Нелли передавала пансионеркам чашки.
На столе стояли блюда с самыми разнообразными бутербродами. Фрейлейн Раймар взяла стоявшее перед ней блюдо и подала его Ильзе.
– Угощайся, Ильза, – сказала она, – и передай блюдо соседке.
Ильза проголодалась: за обедом она почти не ела от волнения, а теперь молодой организм требовал своего. Девочка взяла четыре бутерброда, сложила два вместе и мигом проглотила весь запас, откусывая такие большие куски, что щеки ее раздувались и она походила на хомяка.
Ильза ела с большим аппетитом, не замечая, что обращает на себя всеобщее внимание. Дома она не привыкла стесняться и всегда съедала за завтраком и за ужином по большущему куску хлеба – а таких крошечных красивых бутербродиков в их сельском доме никогда не бывало.
Когда Нелли подала ей чай, она стала пить, держа чашку обеими руками и поставив оба локтя на стол.
Фрейлейн Раймар будто ничего не замечала и только тогда обратила на Ильзу внимание, когда услышала тихое хихиканье двух девочек, сидевших напротив. Это были Мелани и Грета Шварц, две сестры из Франкфурта-на-Майне. Они перешептывались между собой, толкали соседок локтями и показывали на Ильзу, которая, ничего не подозревая, продолжала уплетать свой ужин.
Фрейлейн Раймар строго посмотрела на девочек, и те моментально притихли. Начальница не терпела насмешек над подругами и сама не остановила Ильзу, не желая конфузить ее при других. Подобные наставления она делала девочкам наедине.
– Ты все еще голодна? – спросила она Ильзу.
Ильза только мотнула головой, не имея возможности выговорить ни слова. Она ведь только начала есть! Начальница снова подала ей блюдо с бутербродами, и Ильза вторично обеспечила себя такой же порцией, которую проглотила с прежней быстротой.
– Вот обжора! – шепнула четырнадцатилетняя Грета своей старшей сестре. – Посмотри, как она ест!
Мелани едва-едва удержалась от смеха, взглянув мельком на Ильзу.
Наконец ужин кончился. Часы пробили половину восьмого. Пансионерки были свободны до девяти часов, когда наступало время ложиться спать.
– Пойдем, – сказала Нелли, подходя к Ильзе. – Я буду ходить с тобой в сад! Но ты не положить салфеточку в кольцо. Сперва нужно это сделать!
– Ну уж нет! – объявила Ильза. – Это не мое дело! Зачем же тогда тут держат прислугу? Дома я никогда не теряла времени на такие пустяки!
– Так нужно, мы все делаем так!
И в самом деле, все салфетки были аккуратно вложены в кольца.
Ильза нетерпеливо схватила свою, сложила ее кое-как и вдернула в кольцо.
– О, так нельзя! Так не есть хорошо, – заметила Нелли, взяла салфетку и своими ловкими пальчиками быстро сложила ее по старым складкам.
Ильза не могла не удивиться грации и изяществу, которые сквозили во всех движениях англичанки.
– Теперь скорей в сад! – решила Нелли, взяла Ильзу за руку и повела за собой.
Через минуту они очутились в тенистом и ухоженном саду. Он совсем не походил на чудесный парк в Моосдорфе с его столетними липами и дубами, с великолепным цветником. Но и тут нашлись уютные тенистые уголки, а главное – со всех сторон были видны горы, утопавшие в синеве летнего вечера.
– Как тут хорошо жить, правда? – спросила Ильзу Нелли. – Там, где твой дом, тоже есть горы?
– Нет, у нас дома нет гор, только поля. И мне они больше нравятся. Так вольно, просторно! И видно далеко-далеко… К тому же наш сад не окружен каменной оградой, как здесь. У нас только живая изгородь – это гораздо красивее, особенно, когда все цветет!
Нелли показала Ильзе свои любимые места: качели, гимнастическую площадку и старую липу, которая раскинулась шатром, давая прохладную тень в самые жаркие дни.
– Тут так хорошо, – говорила Нелли, и глаза ее сияли от удовольствия. – Под липой мы часто отдыхать летом, когда жарко. Этот дерево может много рассказать, если бы уметь говорить. Оно знать так много секретов!
Нелли болтала без умолку, и время шло незаметно. Ильза, которая еще утром чувствовала себя такой несчастной и даже после обеда думала, что не переживет разлуки с отцом, уже смеялась звонким детским смехом, слушая забавную болтовню англичанки.
– Скажи мне, Нелли, как зовут девочку, которая сидела за ужином рядом со мной?
– С короткие волосы и курносый нос? О, это Ольга Засувич. Она очень, очень умная девочка! Мы все немного бояться ее, она всегда говорить правда в глаза!
– Но ведь это очень хорошо! – возразила Ильза.
– О, да! Очень! Но иногда люди не любят правда. Если бы я сказать ей: «Ольга, вы курили!» – это бы ей не понравиться, хотя это правда. Я видеть дым в ее комнате, он идти из замочный скважина!
За разговором они незаметно приблизились к огромной плакучей иве. Нелли остановилась и раздвинула ветки, которые почти касались земли.
– Ты сейчас посмотреть нашу поэтессу, мисс Флору Хопфштанге! – сказала она со смехом.
И Ильза увидела перед собой рыжеватую девочку лет шестнадцати, с бледным лицом, покрытым веснушками. Флора Хопфштанге решила не замечать подруг и продолжала усердно писать что-то в большой тетради в синей обложке. Ильза смотрела на Флору как на диковинку, – ей казалось странным, что девочка ее лет может быть поэтессой!
– Она писать роман в стихах! О, сколько там разбитых сердец! – продолжала Нелли. – Флора, ты портить свои глазки, теперь очень темно, нельзя больше писать!
Флора наконец оторвалась от своего занятия и раздраженно проворчала:
– Ах, оставь меня в покое, Нелли! Что у тебя за противная манера вечно мешать! У меня была такая чудесная мысль, а теперь я не могу ее вспомнить! Совершенно потеряла нить!
– О, ты потерять нить! Я сейчас искать ее. Белая или черная? – стала дурачиться Нелли и сделала вид, будто ищет что-то на земле.
– Ты несносна! – окончательно рассердилась Флора. – Ты, конечно, не имеешь ни малейшего понятия о возвышенности моей поэзии! Как ты можешь что-то понять? Ты даже не умеешь как следует говорить по-немецки!
– Oh, that’s true! Это есть правда, – весело согласилась Нелли, и они с Ильзой покинули обиженную писательницу.
Им навстречу шли сестры Шварц с девочкой их лет, у которой было очень милое и кроткое лицо. Ее волосы были гладко причесаны на пробор и заплетены в две косы. Она приветливо улыбнулась Ильзе, между тем как сестры окинули ее с ног до головы полупрезрительными-полунасмешливыми взглядами.
– Эти две сестры Шварц ты уже знать, – пояснила Нелли, – они сидеть за столом напротив на ужине. А третья – наша умница Рози Меллер. Она очень хорошая девочка, всегда первая в нашем классе и никогда не шалить. Мы ее называть «образцовая девочка»!
– Ты уже успела рассказать новенькой о нашей «образцовой девочке»? – раздался вдруг сзади звонкий голосок. – Нелли, как можно так сплетничать?!
Полненькая обладательница звонкого голоса, на ходу поцеловав Нелли в щечку, вприпрыжку по мчалась за чинно прошедшей мимо Ольгой Засувич.
– А эту девочку как зовут? – полюбопытствовала Ильза.
– Это наш Анна Мария фон Боссе, или просто Аннеми. Очень веселая девочка, она всегда петь, смеяться и прыгать. И когда она смеяться, все вокруг сразу тоже смеяться… Она очень хорошо петь, как канарейка! Ну, я тебе показать всех девочек из наш класс. Другие слишком маленькие, ты их потом будешь узнавать!
Но вот пробило девять часов, раздался звонок, и девочки отправились в дом. Перед тем как пойти спать, они заходили в комнату фрейлейн Раймар, чтобы пожелать ей спокойной ночи. Нередко начальница задерживала кого-нибудь из воспитанниц, чтобы серьезно с ней побеседовать, похвалить или выразить свое неудовольствие.
– Ильза, останься на минутку, мне нужно с тобой поговорить, – сказала фрейлейн Раймар новой ученице.
Когда остальные пансионерки удалились, фрейлейн Раймар обратилась к Ильзе:
– Вот что, дитя мое! Я заметила за ужином, что ты не умеешь вести себя за столом. Нельзя держать чашку обеими руками и опираться локтями на стол, это очень некрасиво. Обрати внимание на других девочек, и ты увидишь, что они ведут себя совсем по-другому. И еще: нельзя так набивать рот пищей. Ведь только самые маленькие дети не знают меры в этом отношении, правда?
Ильза покраснела от досады. Она хотела грубо ответить, как, бывало, мачехе, но, к счастью, вовремя удержалась.
– А теперь иди спать, милая, спокойной ночи! – ласково произнесла фрейлейн Раймар и нагнулась, чтобы поцеловать Ильзу в лоб, но та упрямо отстранилась от нее.
Ильзе показалось просто немыслимым целоваться с человеком, который только что так жестоко ее обидел!
Неприятно пораженная, фрейлейн Раймар отвернулась от упрямицы, не проронив больше ни слова, а Ильза выбежала из комнаты и стремглав помчалась вверх по лестнице. Вбежав в свою комнату, она с грохотом захлопнула за собой дверь и щелкнула задвижкой.
– Задвижка, – сказала Нелли, – ее нельзя закрывать! Когда мы будем в постели, фрейлейн Гюссов будет еще приходить сюда смотреть!
Но Ильза не ответила, и Нелли пришлось самой отодвинуть задвижку.
Между тем Ильза в страшном волнении кинулась на свою постель и разразилась потоком слез.
– Oh, what is with you? Что с тобой? – испугалась Нелли.
– Я здесь не останусь, завтра же уеду!.. Если бы мой папа знал, как будут со мной обращаться, он ни за что не оставил бы меня в этом ужасном пансионе! – всхлипывала Ильза.
После долгих расспросов Нелли удалось наконец узнать, в чем дело.
– Я не умею вести себя за столом! Я кладу в рот слишком большие куски… Значит, я обжора… Нет, я завтра же уеду, дома мне можно есть, сколько угодно и как угодно! Я здесь не останусь! Ни за что!..
– Ты плакать из-за такой пустяк? Не надо! – кротко сказала Нелли, гладя Ильзу по растрепанным волосам. – Фрейлейн Раймар – очень хорошая дама и очень справедливая. Она никогда не говорить, чтобы делать нам больно. Она говорить с нами наедине, когда мы глупые и не знаем, как делать хорошо. Пойдем в постель, my dear friend[12], а после, когда фрейлейн Гюссов уйдет, мы, как мышки, будем тихо-тихо вставать и открывать твой маленький чемодан. Will you[13]?
Но успокоить Ильзу было непросто.
– Нет! – воскликнула она. – Зачем распаковывать чемодан, если завтра я уезжаю?
Она второпях разделась, бросила свои вещи на стул, юркнула в постель и снова заплакала, уткнувшись в подушку.
Нелли аккуратно сложила вещи подруги, повесила ее платье и только тогда пошла спать. Перед сном она опустилась на колени у своей кровати и тихо произнесла короткую молитву.
– Спокойной ночи, Ильза, – сказала она и поцеловала Ильзу во влажную щечку. – Не плачь, my darling[14]! Сначала всегда трудно!
Но Ильза еще долго не могла утешиться. Она вспомнила отца, который как раз должен был завтра прибыть в Моосдорф, домой… О, если бы папочка знал, как здесь обижают его дочку!
Девочку опять охватила страшная жалость к себе, и она рыдала до бессилия и всхлипывала, как маленький ребенок, пока сон не сомкнул ее отяжелевших век.
Но и во сне ее мучили кошмары. Ей снилась сначала огромная чашка, которую протягивала начальница, гипнотизируя девочку взглядом, так что Ильза, словно прикованная, не решалась принять ее. А потом привиделся огромный ломоть домашнего хлеба с маслом и колбасой, который каждый раз исчезал, едва только она собиралась откусить от него кусок.