Лето подходило к концу. По крайней мере, так меня убедил Оскар, а участившиеся ливни и похолодание подтверждали его слова.
Прошло недели две с тех пор, как я видел последний раз Селену. Перед сном на меня нападала досада за то, что я расстался с ней на негативной ноте. Всё же девушка отнеслась ко мне с благими намерениями.
Хоть Оскар и говорил, что хиппарка не в обиде и может еще навестить нас в будущем, память всё чаще (подобно ливням) начинала терзать меня неприятными отрывками из прошлого. Напоминала, как я срывался по поводу и без повода на людей, не в силах контролировать свои эмоции и вовремя остановиться.
«Смирение в мои навыки общения никогда не входило».
Проживая ночи переосмысления, утром я рвался занять себя делами, в надежде довести организм до изнурения и избавиться от бессонницы.
Я починил крышу, что было очень своевременно, до начала сезона дождей. Залатал каждую щель и пробоину в домике. Побелил потолки, выкрасил стены, прикупив в местном строительном магазинчике всё необходимое… в долг. Не знаю, скольким людям в этой округе я уже был должен. Проще было однажды не выплывать из озера, чем посчитать общий долг населению.
Насчет этого странного и периодически повторяющегося события, Ос ничего внятного так до сих пор и не объяснил, списывая происшествие на мои провалы в памяти.
Каждый раз, когда мне начинало казаться, что я что-то осознаю и припоминаю, я снова оказывался в озере. Пока это не дошло до автоматизма, и я не начал выплывать из него спокойно, без паники.
«Похоже, смирение начинало входить в мой характер».
– Обожаю местную тишину, – малец потер ухо, на котором осталась краска салатового цвета.
Всё это время, пока длился косметический ремонт, Ос помогал мне. Этот бойкий мальчишка не в состоянии был усидеть без дела, хотя бы полчаса. Вот и под конец, самостоятельно выбрав будущий цвет своих стен, Оскар вызвался поучаствовать в покраске.
Этот процесс давался ему нелегко. Мазки получались неравномерной толщины и местами участки вышли темнее, чем основной цвет. Тогда я смекнул, что так даже интереснее. Словно малец только начал свой путь художника, а это его первая импасто в живописи.
– Я заметил, что основная масса населения достаточно кроткая, – ответил я.
– Заблуждаешься, – малец продолжил чесать цветное ухо. – Не сказал бы, что местные кроткие. Просто спокойные.
– Завидую им, – я взял сухой кленовый лист из кучи, на которой мы сидели, и опустил его в озеро, наблюдая за его медленным путешествием.
– Оставь зависть для Курта, – хмыкнул Оскар.
– Не напоминай про него.
Я не оставлял в голове идею найти этого парня и поговорить о мотоцикле, который нужно было вернуть обратно у лжемехаников.
– В тишине можно больше услышать. Мы соблюдаем покой, чтобы своевременно уловить важное и не тратить внимание на итерацию одних и тех же звуков извне. А еще держим в уме золотое правило, – сказал Оскар, провожая взглядом уплывающий лист.
– Какое?
– Шум заразен, – пожал плечами Ос и распластался на сухой куче, глядя в небо. – Стоит одному в толпе начать громко спорить, как диссонанс захлестнет окружающих, превращаясь в когнитивный.
Я сразу вспомнил свою драку в баре (одну из) и мне стало не по себе. Попытки «утонуть» в громком социуме, дабы не оставаться наедине со своими мыслями в тишине, были для меня привычным делом.
– Ты знаешь, где живет Вэнс, о котором говорили иллюзионисты? – осенило меня.
– Да. Зачем тебе?
– Фрэнк упомянул, что его жена ушла к некоему Вэнсу. Нужно наведаться к ним. Вдруг… – рассуждал я.
– Исключено. Ну уж нет. Не-а, – подскочил малец, испортив аккуратную кучу из листьев.
– Чего ты беснуешься? – удивился я. – Вдруг она сможет нам помочь с поисками и знает, где могут быть Фрэнк с Гленном.
– Может ты прав и женщина в курсе, – малец начал топтаться на месте, подбирая слова. – Только вот Вэнс тебя к ней и близко не подпустит. Он человек взрывной и ревнивый.
– Так ведь я не свататься туда иду, – улыбнулся я.
– И у Вэнса есть ружье, – напомнил Оскар, – и не в единственном экземпляре, а ранчо очень большое. Стоит тебе ступить на его территорию, никто тебя не защитит.
– Да ты и впрямь боишься, – посмотрел я на Оскара. – Я не прошу тебя идти со мной. Я только прошу адрес показать.
– Как знаешь, – буркнул Ос, целую вечность глядя на озеро, – но учти, если ты не найдешь общий язык с Вэнсом, за твое здоровье я не ручаюсь.
– Может, следовало прикупить бронежилет? – тревожно восклицал Оскар, пока мы приближались к воротам ранчо.
Я неосторожно наступил в сырую почву и увяз в ней. Грязная лужица проступила сквозь комья глины и песка, вперемешку с землей, и окатила переднюю часть моего ботинка.
Я недовольно поднял ногу кверху и раздался чвакающий звук болотины. Пара грязных капель отлетела в сторону и попала на деревянную табличку, намертво приколоченную к самодельным воротам ранчо.
«Частная собственность. Посторонним въезд запрещен», – гласила табличка, а снизу было нацарапано ножом: «Нет, серьезно, проваливай!»
– Еще есть возможность вернуться обратно, – прошептал малец, поправляя сотейник, который он надел на голову, когда мы выходили из домика.
Чем смешил меня всю дорогу.
– Ос, иди домой, – вздохнул я. – Как выясню всё, что мне нужно, вернусь.
– Я себе места не найду, до твоего возвращения. Вместе пойдем.
– А если ты прав и фермер действительно чокнутый? – недоверчиво спросил я. – Вдруг ты пострадаешь?
– Если пострадаешь ты, то я тоже автоматически получу свою порцию неприятностей, ибо дедушка конкретных сроков возвращения не обозначил, а одному мне скучно.
Оскар поправил сотейник и перелез через воротину, собранную из добротных бревен.
– Почему мы перелезаем, как воры? – тихо спросил я, следуя за мальцом. – Вот с таких выкрутасов нас еще быстрее пристрелят.
– Наша задача – как можно тише добежать до крыльца, – пояснил Оскар, осторожно сворачивая с обкатанной дороги, которая со следами шин уходила в сторону дома. – Если повезет, его не окажется дома и жена впустит нас внутрь.
– Ну и обросло же ранчо ужасами, – покачал головой я. – Сюда что, никто даже в гости не захаживал?
– Ты табличку читал? – буркнул малец. – Какие гости?
– Понял. Ну, а что насчет участка? Думаешь, тут мины закопаны? – решил разрядить напряжение я, но Оскар шутку не оценил и стал внимательно смотреть под ноги, изучая каждый бугорок.
– Я могу Вам чем-то помочь?
Мы одновременно вздрогнули и посмотрели на женщину, которая держала в руках плетеную корзину с овощами и сверлила нас янтарно-карими глазами.
Оскар, при этом, взял сотейник в руки, словно собирался им отбиваться.
– Вряд ли вы пришли за солью, – сказала женщина, кивая на кухонный сотейник. – Выглядите неопытными, для кулинаров.
– Извините за нашу невоспитанность, мэм, – очнулся я. – Мы ищем жену некоего Вэнса.
– Тогда Вы ее нашли, – махнула корзиной женщина.
Она была высокого роста, с правильными чертами лица и стройной фигурой. На вид женщине было лет сорок пять, но по ее мудрым глазам, с небольшими морщинками в уголках, можно было заподозрить, что она старше своей внешности. Ее ухоженные худые руки интеллигентно придерживали корзину и совсем не походили на руки женщины, живущей на ферме. Под ногтями не было даже намека на грязь, хотя даже мы с мальцом успели испачкаться, пройдя половину территории.
Золотистые волосы у женщины были аккуратно подстрижены под каре и уложены. На ней изящно красовался зеленый сарафан, а на ногах были резиновые сапоги, как у Оскара, только черные.
Она проследила за моим взглядом и снова улыбнулась:
– Вам бы тоже сапоги не помешали, юноша, если обувь дорога. В такой грязи легко увязнуть.
– Это я уже понял, – вздохнул я, стряхивая новую партию грязевых комьев с подошвы.
– Пройдем внутрь. Поговорим в приличной обстановке.
Женщина зашагала к дому, а мы молча последовали за ней. Оскар продолжал оглядываться по сторонам, словно ждал, что его «снимет» снайпер.
Внутри фермерского дома было очень уютно. Огромные витражные окна в пол придавали, и без того просторной, гостиной еще больше масштабов и наполняли ее светом. Можно было сполна разглядеть участок перед домом, по которому мы шли пару минут назад.
«Нам не суждено было добраться незаметно», – подумал я.
– Это портфенетр. С французского языка переводится как «дверь-окно», – женщина накрыла стол, разложив на нем аппетитные закуски из домашних сыров и солений, и налила нам вишневый компот, который моментально исчез в наших желудках. Она сдержанно повторила, подливая из хрустального кувшина вкусный напиток.
– Люблю ощущение свободы и возможности уйти, даже через окно, – изрекла она, осторожно возвращая кувшин на стол. – Итак, вы искали меня. С какой целью?
– Как можно к Вам обращаться? – спросил я, расположившись в ротанговом кресле, по соседству от Оскара.
Хозяйка дома заняла двухместный диванчик, из замысловатых ротанговых узоров с кремовыми подушками. Одну женщина поместила себе под поясницу, а вторую положила на колени и бережно накрыла рукой.
Женщина была настолько манерной, что в ее присутствии невольно вспоминались все культурные правила этикета. Даже Оскар промакивал салфеткой рот, после каждого глотка, словно боялся ненароком испачкать мебель. Его «броню» женщина заботливо вымыла и положила на сушилку.
– Юстина, – наклонила голову женщина в приветственном жесте, и мы последовали ее примеру. – Оскара я знаю, дедушка у него замечательный. Наслышана также о Вашем приезде, молодой человек. Кажется, Ваше имя Константин?
– Так меня называют, – ответил я.
– Теперь можете приступать ближе к делу, – махнула рукой Юстина, давая добро на вопросы. – Не люблю танцы вокруг костра.
– Где Ваш муж? – осторожно поинтересовался малец.
– Он на краю ранчо, где стойла с лошадьми. Марила – наша быстрая девочка, недавно родила прелестнейшего жеребенка. Теперь Вэнс целыми днями проводит там.
Мне показалось, что женщина сказала это с тоской, но я не был уверен. К питомцам не ревнуют, так я всегда думал, но потом вспомнил, как тяжело даются женскому полу темы, что для мужчин они не на первом месте, а представляют лишь определенное процентное соотношение времени, которое им готовы уделить. И тут уж кому как больше повезет. Особо неудачливым достанутся гроши в виде тридцати процентов и уверения, что этого должно хватить. Отсюда, в итоге, так много женщин, которые оставляют свои сто процентов при себе, делая ставки на одиночество.
– Мы не отнимем много Вашего времени, Юстина, – торопливо сказал я, прогоняя досадные мысли. – Скажите, Вам знаком человек по имени Фрэнк?
Женщина лишь слегка пошевелилась, но от моего взора не укрылось, как стремительно она сжала подушку и отпустила.
– Уж, не о моем ли бывшем муже идет речь?
– Так он представился, – согласно кивнул я.
– И что этот хитрец сделал на этот раз?
– Дело в том, что он с Гленном разыграл перед нами целое представление, представившись механиками. И украл наш мотоцикл, который мы оставили, рассчитывая, что мужчины его починят.
Юстина повела бровью и по ее лицу скользнула тень ухмылки:
– Не удивительно для меня. В этом весь Фрэнки.
– Простите, – поспешил продолжить я. – Понимаю, что Вам наверняка неприятно слышать такое о бывшем муже и сыне.
– Сыне? – нахмурилась Юстина, но быстро прозрела. – Ну конечно, Вы видно про Гленна. Он вовсе не мой сын. Он мой брат.
Я посмотрел на Оскара, который не мог оторваться от компота и, по всей видимости, прослушал половину разговора.
– Не совсем понимаю, мэм, – выдавил я.
Голова начала болеть.
– Гленн – мой родной брат, – отчетливо повторила Юстина. – У меня, вообще-то, братьев и сестер много, но Гленн самый младший и самый сложный из всех. Постоянно лжет и верит в то, что придумал на ходу.
– А Фрэнк?
– Фрэнки действительно мой муж, невыносимый хитрый лис. Когда я ушла от него, Гленн продолжил общение и они создали свой цирк, породнились на почве наших разногласий. Разъезжают по городам и обводят вокруг пальца жителей. Но, по правде говоря, не ожидала, что у них хватит смелости вернуться и провести свои дешевые аферы на родине.
– Есть вероятность, что они вернутся в ближайшее время? – задал волнующий вопрос я.
– А кто их разберет. Эти двое сами непостоянны в своих планах, – вздохнула женщина.
– Байк я больше не увижу, – ответил я и встал. – Тем не менее, благодарю Вас за помощь, Юстина.
Я забрал у Оскара пустой стакан, поставил его на стол и потянул мальца за собой:
– Пошли, Ос.
– Юстина, что эти непрошеные гости делают в нашем доме?
Холодное железо уперлось мне между лопаток, и я инстинктивно задержал дыхание, понимая, что это ружье.
По всей видимости, за мной стоял тот самый Вэнс, и сейчас он держал меня на прицеле.