Совсем недавно, в горах, юный Салом дремал, пока его чуткое ухо не уловило тихий шорох. Распахнув сонные глаза, он с изумлением увидел, как из тьмы, словно тени, к ним приближаются три фигуры.
Салом, затаив дыхание, словно завороженный дикий зверь, не смел ни шелохнуться, ни моргнуть. Перед ним стояли три человека, чей облик завораживал и пугал одновременно. Неужели это были те самые Волхвы – волшебники, маги о которых он с детства грезил, слушая сказки?
Первый из них был старцем, облаченным в длинный белый хитон. Его лицо, изборожденное морщинами, словно карта звездного неба, хранило на себе печать прожитых лет и мудрости. В его пронзительно-синих глазах, будто бездонных озерах, таилась вековая тайна. В руке он держал посох из темного дерева, увенчанный сияющим кристаллом.
Второй волхов был подобен восходящему Солнцу, озаряющему мир своим светом. Его кожа, загоревшая под лучами тропического солнца, сияла теплым золотом. Темные, как смола, волосы, коротко остриженные, обрамляли лицо, полное спокойствия и мудрости. Глаза, глубокие и проницательные, словно два черных озера, отражали бесконечность ночного неба. На поясе его висел кинжал с рукоятью из слоновой кости, искусно украшенной хитроумными письменами.
Третий же… Стоп, да это же не он, а она! Одетая в ниспадавший красивыми складками плащ из небесно-голубой ткани, откинув капюшон, очаровала его своей неземной африканской красотой. Потому что без капюшона он видел ее еще хуже, чем в нем. Кожа ее была так черна, что сливалась с темнотой ночи, и лишь отсвет ультрафиолетовых теней делал ее видимой на фоне этого нереального мира. Её волосы, цвета воронова крыла, ниспадали волнами на плечи, а в глазах, цвета ночного звездного неба, отражались все краски мира. В руках она держала цитру, из которой доносились чарующие мелодии, будто пение райских птиц.
Они стояли в ультрафиолетовой тьме и смотрели на него с таким же любопытством, как и он сам на них. Наконец, Салом, не выдержав напряжения, робко окликнул их:
"Приветствую вас, незнакомцы! Кто вы? Откуда пришли?"
Старец, неспешно подняв посох, произнес:
"Мы – странники, ищущие путь по Звезде, что возвестила о рождении нового мира. Ищем пристанища, чтобы согреться у костра и разделить с тобой трапезу."
Салом, не раздумывая, пригласил путников к огню, угостил их простой своей пастушеской едой, что было, зато от всего сердца. Волхвы же, в свою очередь, поведали ему истории о дальних странах, о мудрых народах и о чудесах, рассказали, что творились на свете.
Слушая их рассказы, Салом словно погружался в другой мир, полный тайн и загадок. Ему чудилось, что эти люди не просто странники, а настоящие маги, обладающие неведомой ему силой. Причем, не просто силой и властью над простыми людьми, а чем-то большим, высшим, вообще иного порядка…
Внезапно, темная красавица, одарив Салома, промолвила:
"Мы чувствуем, что в этом краю таится великая тайна. Нечто, что может изменить ход истории. И мы верим, что ты, Салом, можешь помочь нам её разгадать?"
Но эти слова почему-то смутили Салома, заронили в сердце его зерно сомнения. Кто он такой, простой пастушок или даже, нечистый пастух, как порой говорили надменные богатенькие ученики в Храме, чтобы быть причастным к таким грандиозным событиям? Кто он, чтобы помогать таким людям?! Таким! Явно они не были простыми смертными, уж он-то это заметил. Странно это… Но в то же время он ощущал непреодолимое желание следовать за этими загадочными путниками, куда бы они ни повели.
Несмотря на все свои сомнения, Салом, честное слово, бросил бы прямо здесь всех своих овец, то есть, они, конечно не его были, они принадлежали Храму. И все же, он бы бросил все прямо здесь, и помчался бы вслед за этими чудесными людьми. В этои призрачном ультрафиолетовом свете ночного неба и под пение цикад, отправился бы в путь вместе с Волхвами, навстречу неизвестности, навстречу судьбе, которая, кажется, уже плела свою хитроумную сеть вокруг его простого и столь бесхитростного бытия.
Но, но этому не суждено было сбыться. Потому что проснулся он поутру отдохнувший, выспавшийся и в полном одиночестве. И никаких волхвов и в помине не было. Одни лишь овечки, которые уже желали также, как и он сам давеча, отправиться в путь в неведомые дали за вкусной свежей травой, а не торчать тут, на этом голом пустыре, обдуваемом немилосердно всеми ветрами, невесть сколько времени.