Праздник объявляется открытым!
Все бурно захлопали и большой людской волной двинулись к столу. Элли схватила меня за руку и потащила к столу. Потом она побежала куда-то и пропала в толпе. По-видимому, в ее поле зрение попали сладости. Я подошла в конец стола туда, где лежали сэндвичи и захватила в плен все тарелки. Кусая по маленькому кусочку, я стала наслаждаться вкусом, потому что это повторится только через долгий-долгий год, затем отложив сэндвич на тарелку, посмотрев на него печальными глазами, будто бы прощаясь с ним, я зачерпнула из миски какой-то сок с надписью «эсфито».
«Хорошо, звучит неплохо» – подумала я, поднося стакан ко рту.
«Ммм, и на вкус ничего, похож на обычный ананас» – сказала я тогда с какой-то иронией. Иногда нам удавалась съедать плоды с плантации, пораженные червем.
Было уже темно, но, повернув голову к другой половине стола, я увидела два огонька, которые смотрят на меня. Это был какой-то парень, облокотившийся на стол и смотревший на меня с широкой белоснежной улыбкой. Никогда я не видела такого счастливого человека ранее, не считая своей семьи.
Затем я обернулась обратно к столу, позабыв о ярких огоньках, которые прожигали меня.
Сэндвичи! Сэндвичи на тот момент волновали меня больше всего…
Через час я уже облопалась досыта. Казалось, что я съела огромный, раздувающийся камень. Я наконец почувствовала удовлетворение. Как всегда, неожиданно, перед нами появились голограммы.
Это была семья Хопп. Бенедикта кашлянула в микрофон, прикрепленный на этот раз, на ее сильно выглаженном пиджаке. Рядом с ней сидел Себастьян. Он с каким-то неестественным и неподвижным взглядом посмотрел вперед и, не отводя глаз, подтянул галстук обеими руками и такими же движениями вернул их в прежнее положение. Рабочие с надеждой уставились на сцену с лицами преданных псов.
Бенедикта коротко кивнула Себастьяну. Тот зеркально отобразил ее кивок и начал говорить: «Дорогие граждане! Я бы хотел сказать вам, что скоро вас всех ожидает переворот. До этого вы жили легко и безбедно. Но сейчас вы испытаете нечто новое!
И продолжила дальше Бенедикта:
– Я полностью согласна со словами своего мужа! Вас, видите ли, не устраивает, так как вы живете! Это еще только начало, – гадко ухмыльнулась она, – Вы же понимаете, что лучше уже стать не может. Все слишком запущенно. Что мы можем поделать, если Земля была такая изначально. Мы пытаемся облегчить вам жизнь и сделать ее лучше! Вы стали неуправляемыми, мы не можем неустанно следить за вами и расстреливать каждого нарушителя. Но мы попытаемся. Вас стало слишком много и каждый день вы совершаете странные поступки, за которые мы должны нести ответственность. Нет. Хватит. Вы все слишком расслабились. Постоянно отлыниваете от работы, болеете, вы постоянно чем-то недовольны! – нарастающая раздражительность голоса была четко слышна. – Вы не думали быть выше ваших природных инстинктов? Отдаться работе полностью. Работать неустанно. Мы даем вам слишком много. Может вы и праздник ежемесячный хотите?! А?
Толпа радостно завизжала.
– Ох, нет же! – притворно взволновано воскликнула она. – Это всего лишь шутка! – вдруг она начала смеяться скрипучим, писклявым смехом. И смех ее резко прекратился, и голос стал серьезным, грубым и устрашающим. – Работать! – прохрипела она. – Ваша главная функция. Безотказность и подчинение, качества вашего характера. И ничего больше! Поняли? – заорала она. Люди ахали, – продолжай Себастьян, – наигранно мягким голосом сказала Бенедикта.
Он прочистил горло, будто выходя из транса и шока, сказал:
– Милая, ты как всегда права! Развлекайтесь, веселитесь, ешьте!
С моих глаз словно сошла пелена. Все стало ясно. Глаза у меня были широко открыты. Безумным взглядом я стала искать Элли в толпе переполошившихся людей. Она делала тоже самое. Голограммы исчезли. Праздник подходил к завершению. Сестра неуверенно сделала ко мне пару шагов. Новость настолько потрясла ее, что она едва держалась на ногах. Мне стало жаль ее. Жаль всех нас. Мы попали в ловушку. Выхода у нас нет.
Элли подошла ко мне и, увидев ее беспомощный взгляд, я поняла, что дальше все так не может продолжаться.