Посовещавшись, всё же решили пригласить Зою Константиновну Семилукову для составления фотороботов мужчин, которые приходили к Анжелике. За свидетельницей отправили Усольцева как человека, уже завоевавшего её расположение.
Увидев оперативника на своём пороге, женщина сделала большие глаза, давая понять, что удивлена просто неимоверно.
– Какими судьбами? – спросила она, пряча улыбку в уголке рта.
– Да вот, Зоя Константиновна, никак не можем справиться без вашей помощи, – широко улыбнулся Усольцев и развёл руки в сторону, то ли показывая меру беспомощности полиции, то ли выражая готовность обнять свидетельницу.
– Ну, что же с вами поделаешь, – кокетливо ответила женщина, – видно, придётся поехать с вами.
– Да уж, будьте так любезны, – не стирая с лица улыбку, попросил елейным голосом старший лейтенант.
– О! У вас вполне приличная машинка, – пропела женщина, увидев его «Киа».
– Такую женщину на абы чём мы повезти не можем, – ответил он.
– Так автомобиль не ваш? – В голосе Зои Константиновны промелькнула нотка разочарования.
– Мой, – покровительственно успокоил её старший лейтенант, не заикаясь о том, что кредит за автомобиль пока выплачен не полностью. «К чему волновать женщину понапрасну», – решил про себя старший лейтенант.
Пока Семилукова работала со специалистом, Усольцев тихо сидел в уголке и внимательно следил за женщиной. Зрительная память у Зои Константиновны оказалась на удивление хорошей, она чуть ли не с ходу помогла составить сразу несколько фотороботов. После чего Усольцев вызвался отвести её домой, и женщина не стала отнекиваться.
Как-то так само собой получилось, что оперативник остановил автомобиль возле уличного кафе, мимо которого они проезжали. Ленивое августовское солнце золотило верхушки тополей, толпившихся недалеко от дороги. На газоне цвели однолетние георгины, петунии, настурции. «Всё-таки жизнь прекрасна, – подумал Усольцев, – несмотря на превратности судьбы, время от времени поджидающие некоторых из нас за каким-нибудь поворотом. Так что не стоит лишать себя простых и доступных каждому радостей жизни». Он тут же укорил себя: «Философ выискался». И улыбнулся своим мыслям.
– Вы чего, Константин Владимирович, надумали? – спросила она.
– Ничего я не надумал, – ответил он, помогая ей выбраться из салона, – просто мороженого захотелось. Вы ведь тоже, Зоя Константиновна, любите мороженое?
– Люблю, – кивнула она, – а как вы догадались?
– Я заметил, что у нас с вами много общего, и подумал, что, раз я люблю мороженое, вы тоже его любите, – он состроил уморительную рожицу.
– Ну и хитрец же вы, – рассмеялась она.
– Пойдёмте, – он подал ей руку и повёл к ярко-оранжевому зонтику, похожему на летнее солнце.
Когда они сели за столик, женщина то ли задумалась о чём-то, то ли загрустила.
– Вы чего пригорюнились, Зоя Константиновна? – спросил лейтенант.
– Да вот думаю, что скоро осень.
– Осень? – переспросил он. – Так ведь ещё самое начало августа. А теперь и в сентябре может быть лето.
– Я не об этой осени, – ответила она и посмотрела ему прямо в глаза.
– А о какой же? – заморгал длинными, как у девушки, ресницами старший лейтенант.
– О бабьей.
– О бабьей? – удивился он, а потом спохватился: – Что это вы выдумываете, Зоя Константиновна?! Вам до осени ещё, как мне до пенсии! Как медному котелку!
Она невольно рассмеялась. Довольный тем, что развеселил её, оперативник заказал мороженое и безалкогольный коктейль.
То, что женщина любит мороженое, он понял, как только она зачерпнула первую ложечку и поднесла её ко рту. И в этот момент неожиданно для него самого с его губ слетели слова:
– Зоя Константиновна, может, отбросим наши отчества?
– В смысле? – медленно произнесла она.
– В том смысле, что вы Зоя, а я Константин.
– А разве так можно? – Она стрельнула в него лукавым глазом.
– Служебная инструкция этого не запрещает, – ответил он, тщетно стараясь придать лицу серьёзное выражение.
Женщина прыснула со смеху, и он рассмеялся вместе с ней. Обоим было жаль, что посидеть за столиком им пришлось недолго. Усольцеву нужно было возвращаться на службу.
Он высадил её возле дома и проговорил тихо:
– До вечера, Зоя?
– До завтрашнего вечера, – так же тихо ответила она.
Он кивнул, давая понять, что понял, и добавил:
– Я позвоню.
Она не стала дожидаться, пока он уедет, почти бегом заспешила к крыльцу и юркнула в подъезд.
«Я ведь собирался начать крутить с ней роман, когда завершится это дело, а оно вон как всё повернулось, – подумал Усольцев, и сердце его ёкнуло. – Кажется, я попал всерьёз и надолго». Но эта мысль его почему-то нисколько не опечалила. «Чему быть, того не миновать», – вспомнил он присказку своего деда.
Эксперты изучали и сравнивали отпечатки пальцев, обнаруженные в квартире Игнатьева. И надо сказать, что отпечатков мужских пальцев было огромное множество. Сразу даже трудно было представить, сколько же всего мужчин побывало в этой квартире. Среди них были оставленные довольно давно и те, которые появились в квартире сравнительно недавно. Начали с наиболее поздних.
Одни из них принадлежали некому Эдуарду Васильевичу Смороднову, образцы которого по счастливой случайности оказались в картотеке. Парень проходил свидетелем по делу о распространении наркотиков. Однако улик против него никаких не было, одни подозрения, и гражданин Смороднов отделался лёгким испугом.
Впрочем, Эдуард Васильевич и на этот раз не испугался, увидев сотрудников полиции на пороге своей квартиры.
– Чего на этот раз? – лениво зевая, спросил он.
– Отпечатки ваших пальцев обнаружены в квартире Севастьяна Павловича Игнатьева.
– Никакого Игнатьева я знать не знаю, – ответил не моргнув глазом Смороднов.
Оперативник назвал адрес.
– Адрес вроде бы знакомый, – задумался на минуту Эдуард Васильевич.
– Вы встречались там с некой Анжеликой.
– Ах, с Анжеликой, – закатил глаза Смороднов, – действительно, было дело. Встречался пару раз я с дамой, носящей это имя.
– Значит, вы не отрицаете, что посещали названную квартиру для встреч с блондинкой?
– Точно! Не отрицаю.
– И давно вы с ней встречались?
– Последний раз недели две назад. Но я что-то не пойму, какие ко мне могут быть претензии? Мы с ней оба совершеннолетние, свободные люди.
– Вам, случайно, не знаком Евгений Юрьевич Морозов?
– Нет, а кто это?
– Надо думать, ещё один любовник вашей пассии.
Смороднов презрительно фыркнул.
– Расскажите нам, где вы познакомились с Анжеликой?
– Познакомились на сайте знакомств. Где ещё сейчас можно знакомиться, – пожал плечами недоумённо Эдуард Васильевич. – Анжелика мне сразу понравилась. Денег она не брала. Но темпераментная – страсть! Какие штуки она в постели вытворяла! Ни одна профессионалка со мной такого не делала. Вот только она оказалась явно старше, чем указала в анкете, размещённой на сайте, хотя это ерунда. Тем более что секс эта выдумщица предпочитает при свечах.
– В какое же время суток вы с ней встречались?
– Я приходил всегда затемно, и всегда уже по всей квартире горели свечи. Все лампочки выверчены.
– А в туалете тоже свечи?
– Нет, так на шкафчике есть лампочки, их достаточно.
– А вам никогда не хотелось увидеть её при свете дня?
– Хотя я не настолько романтичен, – хмыкнул Смороднов, – но и у меня возник один раз соблазн. Я прихватил фонарик и хотел его включить. Мне показалось, что она уже спит, утомлённая нашими бурными и продолжительными слияниями, ну я и достал свой фонарик, – мужчина усмехнулся и замолчал.
– Что же вы, Эдуард Васильевич, – поторопил его оперативник, – продолжайте. Удалось вам рассмотреть свою любовницу во всех подробностях?
– Какой там! – отмахнулся Смороднов.
– Что же вам помешало?
– Сама Анжелика и помешала, только навёл на неё луч, а она как врежет мне промеж глаз! Я еле на ногах удержался!
– Видно, не все силы на вас Анжелика во время секса истратила, – не удержавшись, съязвил оперативник.
Но Смороднов не заметил или не захотел заметить его иронии.
– Силушкой её бог не обидел, – ответил он мечтательно.
– И она вас выгнала?
– Не совсем.
– Что значит не совсем?
– Гнала меня толчками до прихожей. А потом мы помирились, – Смороднов усмехнулся, – правда, она меня предупредила, что если ещё раз попытаюсь, то она откажет в наших следующих встречах. А где я ещё такую Клеопатру отыщу?!
– Вам виднее. А сейчас прошу вас посмотреть на эту фотографию, – оперативник положил перед Смородновым фотографию пенсионерки Лилии Вадимовны Арефьевой.
– Кто это? – удивлённо спросил мужчина.
– Мы думаем, что это и есть ваша Анжелика.
– Смеётесь, что ли?!
– Посмотрите получше.
Смороднов протёр глаза.
– Нет, это не она. Невозможно, чтобы она была Анжеликой!
– Почему же?
– Анжелика, конечно, не девочка, но эта намного старше её.
– Вы, Эдуард Васильевич, – укоризненно проговорил оперативник, – упускаете из вида возможности современного макияжа.
– Но не до такой же степени! – Смороднов оттолкнул от себя фотографию Арефьевой. – Вы забываете, что кроме лица у женщины есть ещё и тело!
– Она спала с вами голая? – спросил оперативник в лоб.
– Вы чего, – неожиданно обиделся Смороднов.
– Эдуард Васильевич, я ведь спрашиваю не из-за любопытства, а ради дела!
– Вообще-то, – признался нехотя Смороднов, – она всегда была в эротическом белье. Но тело у неё не дряблое! Это точно! – заверил он с излишней горячностью.
– Что ж, – оперативник хотел убрать фото.
– Погодите, – проговорил Смороднов, – дайте-ка ещё разок взглянуть. – Получив фотографию в руки, мужчина долго крутил её и так и сяк, вздыхал и потел, потом спросил: – А у вас нет её в неглиже? Мне бы было легче сосредоточиться.
– Чего нет, того нет, – ответил оперативник, пряча улыбку.
– Вот ведь незадача, – сокрушённо вздохнул Смороднов и спросил: – А как её зовут?
– Лилия Вадимовна Арефьева.
– Не Анжелика, значит, – мужчина почесал в затылке.
– Эдуард Васильевич, я не думаю, что ваша пассия называла вам своё настоящее имя. Вот вы, например, как представились?
– Эдиком, – обиженно засопел Смороднов, – мне скрывать нечего.
– А ей, я думаю, есть что.
– Мужа?
– Необязательно.
– Тогда что же?
– Возраст, например, – улыбнулся оперативник.
– Опять вы заладили, возраст да возраст. Многие, между прочим, вообще любят женщин постарше!
– Но вы ведь не из их числа?
– Я не очень обращаю внимание на возраст, – признался Смороднов, – мне главное, чтобы не малолетка была и не старуха.
– Я вас понял, – сказал оперативник, – спасибо за помощь.
– Да чего уж там, – отмахнулся от него хозяин квартиры и даже не сразу пошёл провожать его в прихожую. И лишь когда полицейский стал закрывать за собой дверь, мужчина закричал: – Эй, постойте! – Смороднов вприпрыжку поскакал к входной двери своей квартиры.
Сотрудник полиции остановился, но входить снова в квартиру не стал.
– Вы что-то вспомнили? – спросил он через порог.
– Да! То есть нет!
– Так да или нет?
– Понимаете, я мог бы попытаться узнать Анжелику по голосу. У вас есть запись голоса той тётки, как там её?
– Лилия Вадимовна Арефьева.
– Так вот, у вас есть голос этого престарелого цветочка?
– Будет вам голос.
– Вот когда будет, тогда и приходите, – отрезал Смороднов и стал закрывать дверь.
– Минуточку, Эдуард Васильевич, – произнёс оперативник.
– Чего ещё? – недовольно донеслось через оставшуюся не закрытой щель.
– Она не престарелая.
– Ага, – хмыкнул Смороднов. – Юная козочка!
– Во всяком случае, никакую женщину не стоит называть старухой, пока она сама вам об этом не скажет.
– Ладно уж, чего там, – недовольно пробормотал мужчина и закрыл дверь.
На самом деле в голове Смороднова занозой застряла мысль о том, что он спал с пенсионеркой и даже не догадывался об этом. «Если друзья узнают, – думал он, – засмеют! Тоже мне геронтофил нашёлся. Вот зараза!» – это обращение уже адресовалось Анжелике или, весьма возможно, коварной притворщице Лилии. «Это надо же, – продолжал возмущаться он, – просто оборотень какой-то в юбке».
Оперативника категорически не устраивало то, что Смороднов не узнал в Лилии Вадимовне Арефьевой свою Анжелику. Всё дело в том, что среди множества отпечатков мужских пальцев, обнаруженных на съёмной квартире, женские отпечатки были одни. И принадлежали они Лилии Вадимовне Арефьевой. И никаких следов пребывания в квартире других женщин не было. Не могла же эта Анжелика жить в квартире, не снимая перчаток. Не могла! Следовательно, вывод напрашивается только один! Как это ни фантастично звучит, Арефьева и есть та самая неуловимая Анжелика. Интересно, конечно, как ей удавалось обманывать стольких мужчин. «А Эдуард Васильевич-то расстроен не по-детски», – вспомнив выражение лица Смороднова, невольно рассмеялся полицейский. После того как не без активной помощи СМИ был создан культ вечной молодости и дамы бросились омолаживаться, кто как может, любители клубнички всё чаще стали попадать в сети коварных соблазнительниц, перешагнувших порог не только второй, но и третьей молодости. Как тут не воскликнуть вслед за классиком: «О времена! О нравы!»
И смех разобрал его пуще прежнего. Отсмеявшись, он подумал о том, что были когда-то и другие времена – бабушки были бабушками, повязывали платочки, пекли пироги, вязали носки и охотно нянчились с внуками.
Вернувшись в реальный мир, полицейский подумал о том, что начальство будет недовольно. Но ничего не поделаешь. Не мог же он вместо свидетеля опознать в Арефьевой Анжелику. Тут он вспомнил о варианте, подсказанном самим Смородновым, и решил, что стоит вернуться сюда ещё раз и дать прослушать незадачливому любовнику голос Арефьевой. А фотографию надо будет показать жильцам, проживающим в доме, где находится квартира Игнатьева. Вполне возможно, что кто-то из них и признает в пенсионерке квартирантку Севастьяна Павловича.