В тот день, когда луна окрасилась в алый, на Ашихару спустилось божество, в чьих руках была огромная власть. Играясь с жизнями смертных, божество даже не догадывалось, что собственными руками уничтожает детище, сотворенное Котоамацуками. Старшие Боги молчат, ибо не желают вмешиваться, покуда не придет полный крах Ашихаре, а Йоми, восстав и отперев врата, заполучит ядро власти. Покайся, смертный. И да не падет дух твой столь низко, сумев победить божественное нутро.
Из записей древних книг о новом падении Ашихары.
Хао и Юсюань спокойно смотрели, как воды омута начали бурлить. Спустя мгновение, Орочи поднял голову, делая глубокий вдох. Одежда сохла с каждым пройденным шагом, пока божественный убийца встал на твердую землю. Руки и ноги дрожали, глаза заплыли алым, а аура с жизненной энергией слегка изменились, становясь ещё более тяжелыми. Небожитель и Император выпрямились, сжимая руки перед собой, склоняясь достаточно низко. Они понимали, что с каждым возвращением к истокам, божественный убийца будет возвращать силу, пускай и по малым крупицам, но всё происходящее отражалось не только на душе смертного. Орочи махнул рукой, прося бессмертных выпрямиться. Во всем трехмирие были те, чей поклон он не желал видеть, в силу уважение. Усмехнувшись, Владыка Ветра указал на тропу, но смертный замер, стараясь вернуть естественные краски в мир. Забытое прошлое вернулось с неприятной болью, казалось, что произошедшее с ним – чья-то шутка. Однако запекшаяся кровь под ногтями была настоящей.
– Что-то не так, Убийца Богов?
– Кто-то намеренно отнял память. Я ведь даже не помнил, что убил его.
– Кого именно, смертный?
Хао старался быть тактичнее, чем раньше. Юсюань настаивал на манерах, много раз напоминая, насколько зависимо трехмирие от тесного баланса. К сожалению, старшие божества редко отказывались поддерживать Небожителей, забывая о своем долге. Но Гуань-Юнь, всё ещё занимая Императорский чин, продолжал поддерживать хорошие отношения только со смертным. Богам ныне не было доверия. Орочи непозволительно долго молчал, желая успокоить душу, сердце и энергию. Она просачивалась через тело, распространялась по легкому ветру. Вытянув руку, божественный убийца сконцентрировался на знаниях, некогда полученных здесь. Потоки энергии – подобны нитям. Открой взор и ты сможешь разделить каждого от другого, дабы уличить новое божество в присутствии на Ашихаре.
– Я уже имел эти знания до того, как ступил на ваши земли.
Кончики пальцев засветились алым, старательно резонируя с потоками, что отделились в левую часть горного хребта. Завидев это, смертный усмехнулся, с трудом отдергивая руку на себя. Жестокая аура вернулась в хозяина, боль смешивалась с приступом гнева, хотелось плотно сжать рукоять запечатанных ножен. Орочи с трудом удержал порыв, прикрывая глаза, а затем распахивая. Мир Горных духов был прекрасен, имел множество ярких красок и запахов. С каждым шагом босых ног, Убийца Богов ощущал шершавую траву или листок, опавший с редкой ветви сливового древа.
– Кажется, ты возвращаешь необузданные силы. Способен ли ты справиться, смертный?
– Что?
Переведя взгляд на Владыку Ветра, Орочи махнул головой. Где-то вдали доносились странные голоса: тонкий девичий пытался докричаться с глубокой периферии тени, а более жесткий и властный настойчиво поглощал энергетику первого, полностью заглушая крик. Смертный всегда чувствовал нечто необычное от каждого места, что успел посетить. Императорский золотой дворец восхищал, удивлял также сильно, как и сам Владыка Войны. Его мудрости и знания не могли сравниться с тем, что имели низшие божества. Возможно, Аматэрасу понравился бы такой собеседник за чашкой зеленого чая или терпкого сакэ. Луноликая госпожа, о которой Орочи слышал многое, оказалась совершенно иной, довольно простой, теплой и нежной. От неё исходила самая светлая аура, способная дотянуться до забытых чувств, спрятанных уже очень давно. Сие семья оставила неизгладимое впечатление, вынуждая Орочи признать: Небожители, пускай и не все, заслужили бы его милости. Но в их мире был тот, кто способен отнять их жизни одним только клинком. Убийца бессмертных, созданный из плоти и крови Небожителей, служил некой плетью. Хао Лун нес этот крест достойно, не смея наставлять катану на невинных, карая тех, кто переступил положенную черту.
Они медленно отдалялись от омута памяти. Тишина не беспокоила, однако Император Юсюань вынужденно простился, отбывая обратно в мир Теней. Хао шел отдаленно. Спрятав руки за спину, он внимательно смотрел за каждым неловким движением смертного. Орочи часто запинался, не мог до конца подчинить себе тело, то и дело падая на пыльную землю. Владыка Ветра усмехнулся, протягивая руку. Горячая рука обжигала, словно внутри смертного кипело масло. Оставляя небольшие ожоги, божественный убийца удивлялся, сразу же отдергивая руку и пряча в широкие рукава. Подаренные одежды высохли, капюшон был накинут на голову, а парча покрывала часть лица, плотно прижимаясь к носу. Голос смертного слегка исказился.
– Почему ты вновь и вновь помогаешь?
– Когда-то давно, один Горный дух внушил мне, что во всем мире нет хороших или плохих смертных. Каждый мог с легкостью сбиться с пути, совершенно не ведая о последствиях. Мы, как бессмертные существа, можем учиться на их ошибках. А вот они не могут позволить себе такой роскоши, постоянно спотыкаясь о преграды. Иногда стоит протянуть руку помощи и даровать знания. Именно после такого можно получить искреннюю благодарность.
– Видимо, это был мудрый дух. Но мне горестно, что ныне Ашихара не способна сама себя защитить. Простой смертный никогда не справится с демонов внутри, а не каждый готов ринуться на спасение другого. Думаешь лишь о себе.
– Печально слышать такое, смертный. Но да прости их, ведь Боги оставили средний мир, желая вечно оставаться в тени. Чувствую твою дикую злость.
– Они обязаны оберегать светлые души, не должны были позволить Йоми отпереть врата, когда Владыка слишком слаб.
– Ты так отчаянно пытаешься выбрать, в какую сторону идти, что сам способен потеряться во тьме.
Остановившись на половине пути, Орочи сделал глубокий вдох, при этом на долю мгновения стянув парчу с лица. Наслаждаясь чистым горным воздухом, ярким солнцем, лучи которого согревали кожу, смертный заметно погрустнел, уже и забыв, как давно видел такое на Ашихаре. Алое солнце не согревало, а луна показывала естественный облик каждого демона, сокрытого в тени. Кровавые тропы всегда приводили к уничтоженными деревням, а по оторванным частям тела можно было найти ближайший разлом, от которого всегда исходила смрадная рябь. Орочи верил, что Ашихара способна справиться с таким натиском, но постепенно вера испарялась. Демонов становилось всё больше, а простых смертных меньше. Выжившие Оммёдо пропали, ибо только в их силах изгонять нечестивых со святых земель. Божественный убийца ощутил изучающий взгляд на себе. Поправив верхние халаты, он ощутил себя неуютно, уже и забыв, что так мог кто-то делать, кроме беспечного лиса.
– Что-то не так, Небожитель?
– Ты так наслаждаешься простыми вещами, но при этом имеешь силу, способную отобрать жизнь. Скажи, чего ты страшишься?
– У меня больше не страха, Хао Лун. Я потерял его очень давно, точнее.
Усмехнувшись, Орочи подтолкнул Небожителя плечом, призывая следовать дальше к разлому, располагающемуся у подножья Тай Шан. Смирившись со странным поведением смертного, Хао подчинился, стараясь идти вровень.
– Мне вырвали чувство страха в период Эдо. Я помню немного. Только сильные эмоции боли и отчаяния, словно я терял нечто важное в тот миг. Теперь я способен здраво мыслить и не опускаться до того, чтобы жертвовать жизнью ради кого-то.
– Считаешь это чем-то плохим?
– Отнюдь, – приподняв руку, Орочи махнул. – Просто понимаю, что божество, которого я ищу, способен на самые коварные поступки. Посему, самое ценное, что я смею иметь – старый друг. Однако лис не так прост и его синее пламя защитит даже от божественной сущности, не позволяя захватить тело. Бог не способен выдержать скверну. Его естество разрушается при малейшем контакте.
– Поэтому они не являются вам? Не хотят попортить многовековой сосуд?
Пожав плечами, Орочи задумался о возможной правдивости слов Небожителя. Лишь несколько богов из многогранного пантеона были отправлены на перерождения. Каждый стоял пред Котоамацуками, когда создавали смертных и отделяли демонов в Йоми. Отчего-то именно сейчас они решили позаботиться о сохранности тела, совершенно не представляя, насколько сильно страдала Ашихара.
– Я не думал, что мы можем спокойно общаться с тобой.
– Что, захотел поговорить о чем-то ином?
Простонав, Орочи прикрыл глаза, пытаясь успокоить желание вытащить простой клинок и сразиться с Небожителем ещё раз. Постоянно сталкиваясь только с ним, смертный начал думать, что судьба пыталась указать ему на что-то в этом бессмертном. Возможно, Хао Лун способен пролить свет на тайны божеств или же просто указать верный путь. Своенравный характер не позволял подчиняться, постоянно отрицая очевидное.
Маленькие духи постоянно появлялись перед Владыкой Ветра, то и дело расспрашивая о ком-то. Тот с грустной улыбкой отвечал, иногда потирая шею от смущения. Даже сильные способны становиться слабыми рядом с теми, кому всегда доверяли. Орочи изучающе смотрел на каждого духа, запоминал неказистые тела, сравнивал с демонами или душами, которые когда-либо встречал. Уникальность этого мира могла поразить до глубины, но и ужаснуть от тёмной стороны. Смертный знал их историю, но не мог ничего сделать, связанный цепями по ту сторону. Вынужденно смотря за кровопролитными битвами, Орочи сочувственно смотрел за каждым. Боль от утраты никогда заглушить, сколько бы веков не прошло. Вспоминая те моменты, Орочи становился спокойнее по отношению к Хао Луну, принимая почти каждое колкое слово. Один из духов случайно уткнулся в лицо божественного убийцы. Аккуратно оттянув от себя небольшую травинку, смертный с непониманием вытянул руку, позволяя духу приземлиться на раскрытую ладонь. Зеленый цвет испарялся, появлялся бессмертный образ маленькой девочки, за спиной которой струились одежды, словно прозрачные крылья. Она увеличивалась в размерах, пока не стала смертному по грудь. Её невидящие глаза точно знали, кто стоял перед ней и где располагался Небожитель. Хао усмехнулся, присаживаясь.
– Ты сбежала от Циньлуна?
– Он сам рассказал, что смертный здесь. Рада приветствовать вас.
Девочка склонила голову, отмахиваясь от яркой пыльцы, кружащей вокруг её головы.
– Рад нашей встречи, маленький дух. Должно быть вы устали так долго добираться сюда?
– Что вы.
Было видно, как сильно смутилась девочка, но тут же потянулась к Хао на руки, прячась лицом в его шею. Небожитель бережно поглаживал духа, пытаясь успокоить её безудержный порыв к знаниям.
– Ваш мир поражает, Хао. Кажется, что если бы Ашихара не пала, она смогла бы стать такой же прекрасной.
– Думаю, ваши божества рано или поздно помогут очистить средний мир. Трехмирие не способно выдержать столько скверны, Орочи. И, если она сможет добраться до разлома, соединяющего наши миры, мы будем вынуждены действовать решительно.
– И я это понимаю лучше каждого, Хао. Но, я не понимаю, как должен правильно поступить. В моих силах остановить любое божество, однако скверну не одолею. Древние знания Оммёдо потеряны, по всей Ашихаре ходит только один представить монахов, но она не справится.
– Это решил ты или она?
– Это решила судьба.
Подойдя к разлому, от которого изредка исходила скверна, Хао нахмурился. Поставив духа на земь, он прислонил руку к своей груди, почти вбивая пальцы внутрь. Длинный клинок медленно выходил из тела хранителя, каждая лента, украшающая рукоять, дернулась и обвилась вокруг руки Небожителя. Тесный контакт убийцы бессмертных и носителя завершился, когда капли крови начали капать на землю. Скверна почти сразу отреагировала, потянулась за лакомым, пока не взвыла от мощного порыва ветра, способного разрезать всё. Дернув рукой снизу вверх, Хао Лун разрубил несколько жадных лап смрада, а свободной рукой создал ветряную сферу, в которую поглощались остатки Йоми. Орочи с любопытством пытался рассмотреть клинок, но Небожитель был настолько завлечен своим делом, что даже не заметил приближение смертного, ударяясь о него при повороте.
– Что ты делаешь, Орочи?
– Пытаюсь не казаться грубым до самого конца.
– Незаметно.
– Ладно тебе, дракон. Покажи клинок.
Рассмеявшись, Хао позволил божественному убийце взять священный клинок. Ощущая огромный прилив силы, Орочи с наслаждением прикрыл глаза. Ветер обволакивал его тело, задевал открытые части лица, будто имея руки, бережно поглаживая пытаясь успокоить. Катана оказалась куда легче, чем его запечатанные ножны. Удобно взяв рукоять и натянув ленты, смертный покрутил руку для проверки баланса, подмечая странные символы, исходящие от центра к острию. Воздух подчинялся любым движениям, плавно разрезая невидимую грань. Запечатанные ножны дергались. Орочи бережно отвязал их, сжимая в свободной руке. Со стороны казалось, будто эти клинки – продолжение одного. Их злостная энергетика, то существо, запечатанное в сердцевине.
– Идентичные. Только мои ножны могут меняться. Иногда во время боя, когда держу тонкий клинок, он без зазрения совести меняется на широкий. Ножны будто противились и старались быть больше, чем соперник. Твой убийца бессмертных легче, тоньше и аура более светлая.
– Это сердце дракона. Можно сказать, что моя сила запечатана в этом клинке и когда мне его вернули, я смог ощутить куда больше. Представь, что ветер – нить. И как только ты отпустишь простой образ невидимого движения, сможешь разглядеть пыльцу, которая содержится во всем.
– Не совсем понимаю, Небожитель. Нити везде и всюду?
– Конечно. Наши души соединяются красной нитью с другими, в наших телах течет энергия по потокам, соединяясь в единый тугой узел. Именно так ты определяешь смертного, в котором находится божество. Их аура иная.