Всю дорогу, пока Давид несет меня куда-то, я прижимаюсь к нему, закрыв глаза. Мне все еще очень страшно. Любой шорох пугает. И даже стук сердца Давида пугает, потому что стучит оно быстро-быстро и громко. Ему тоже страшно?
Я открываю глаза только когда Давид кладет меня куда-то. Осматриваюсь, но в комнате полутьма.
– Где мы? – спрашиваю хриплым голосом. – Куда ты привез меня?
– Успокойся, – говорит Давид. – Ты в надежном месте.
– У тебя? – все еще оглядываюсь, пытаясь понять, где же я.
– Нет. Ко мне тебе пока нельзя, – Давид пытается улыбнуться и что-то ищет в телефоне.
– Давид! – я вскакиваю и бросаюсь к нему. – Они хотят убить меня?! Это из-за акций?! Да?! Давид! Скажи мне! Давид!
Он отключает телефон и отбрасывает его на кровать. Обнимает меня.
– Успокойся, Василиса. Никто тебя не тронет. Пока я с тобой, – гладит меня по волосам. – Тихо, тихо. Все уже позади.
– Позади?! – я не могу успокоиться и вырываюсь из его рук. – Позади?! Меня хотели украсть! Чтобы убить! Это из-за акций! Из-за этих проклятых акций!
– Если бы ты слушалась меня, ничего этого не случилось бы, – голос Давида теперь как-то злее.
– Если бы ты вел себя не как мудак! – я вскакиваю с кровати и кричу на него. – Что я видела от тебя?!
– Успокойся, Василиса. И за языком следи, – цедит Давид. – Ты на нервах и можешь сейчас наговорить то, о чем потом пожалеешь.
– Правду?! Правду, ты имеешь в виду?! – нет, меня уже не остановить. – Я всегда нужна была тебе только для секса! Всегда! И зачем только ввязалась во все это?! Договор этот дурацкий! Муж придурок!
– Василиса! – раздается грозное и Давид встает и делает шаг ко мне.
– Ты все сломал во мне, Давид! Все! Я же больше не поверю никому! Понимаешь?! Никому!
– И не надо, – усмехается Давид. – Ты и не должна никому верить.
Он медленно идет ко мне.
– Успокойся, Василиса. Уже все прошло. Я же с тобой, – тянет ко мне руки.
– Нет! – я отскакиваю от него. – Не хочу больше! Забери свои акции! Я жалею о дне, когда увидела тебя!
– Глупенькая, – Давид продолжает усмехаться, – неужели ты не понимаешь, что мы все равно встретились бы? Видишь, как все вышло? Ты все равно была бы моей.
– Нет! – я все еще кричу, но чувствую, как силы оставляют меня.
– Да, Василиса, да, – Давид оказывается совсем рядом. – У тебя есть акции, которые нужны моей семье. Поэтому ты все равно стала бы моей. Другим способом, но стала бы.
Одной рукой он обнимает меня за талию, а вторую кладет мне на затылок и наклоняет мою голову себе на грудь. Я еще пытаюсь какое-то время вырваться из его объятий, но он крепко держит меня. Губами касается макушки.
– Тихо, – его горячее дыхание. – Все равно моя была бы.
– Давид, забери эти чертовы акции, – уже спокойнее прошу я. – Это все из-за них. Это Арсен. Или отец Амины. Или еще кто-то.
– Дело не в акциях, – серьезно произносит он.
Я поднимаю на него взгляд. Улыбки уже нет. Таким серьезным Давид редко бывает.
– Дело не в акциях, – повторяет он. – Из-за них тебя не стали бы красть. Ни Арсен, ни Максим.
– А в чем? В чем тогда дело?
– Не могу пока сказать тебе.
Я хмурюсь и сжимаю от злости губы. Меня хотели убить, а он не может сказать, почему?!
– Ну, тихо, не злись, – Давид опять улыбается. – Мне самому надо все выяснить. А пока ты здесь поживешь.
– Одна?! – испуганно смотрю на него.
– Да, – он опять серьезен. – Мне же надо разобраться со всем этим. И телефон мне свой отдай.
– Зачем?
– Я тебе новый вечером привезу. А по этому отследить могут. Никто не должен знать, где ты.
– И Вика?
– Она тем более, – усмехается Давид.
– Почему ты так говоришь? – строго смотрю на него.
– Никто Василиса. Все. Это не обсуждается. Телефон.
Передаю ему свой телефон.
– А теперь отдыхай иди, – ведет меня на кровать.
– Давид, но все же, где мы?
– А ты не узнала? – улыбается, сажая меня на кровать и закидывая мои ноги.
Мотаю головой.
Он наклоняется и шепчет мне в самое ухо:
– Там, где ты стала моей.
Точно! Еще раз быстро оглядываю комнату. Точно! Это же домик в лесу. Тот самый.
– Отдыхай пока. Тебе надо прийти в себя, – Давид целует меня в щеку и накрывает одеялом. – Я скоро приеду.
– Я боюсь, Давид. Одна боюсь.
– Так будет лучше. Пока. Я с тобой, – гладит меня по волосам. – Чего ты? Я с тобой буду.
– Почему? – заглядываю ему в глаза.