В следующее же мгновение Давид оказывается рядом. Обхватывает меня за талию и прижимает к себе.
– Я не дам тебе развод, – шепчет в самое ухо. – Смирись, Василиса. Тебе придется терпеть меня.
Усмехается, заправляя волосы мне за ухо.
Наклоняется. Я уворачиваюсь от его губ, вызывая у него усмешку.
И тут раздается звук пожарной сигнализации. Вижу, как в глазах Давида вспыхивает тревога. Он быстро отпускает меня и хватается за телефон.
– Где? Выводи всех!
Кладет трубку и тянет меня за руку.
– Что случилось, Давид? – спрашиваю я.
– Быстрее! Потом все! Пошли!
Он буквально силой тянет меня за собой. Я едва успеваю перебирать ноги.
Мы выходим из комнаты и я остро ощущаю запах гари. Но дыма нет.
– Давид! – шепчу испуганно. – Это пожар? Господи…
– Успокойся! – кидает он мне и ведет куда-то.
К лестнице. Но снизу уже вовсю валит густой черный дым. Остается какой-то пролет и он будет наверху. На нашем этаже.
Я в панике отскакиваю от Давида, пытаюсь вырвать свою руку, но чувствую лишь, как сильнее сжимаются его пальцы. И он опять тянет меня куда-то.
Доносятся звуки сирены. Пожарные!
– Давид, мне страшно, – шепчу я. – Мы умрем?
– Еще чего! – вижу, что он пытается улыбнуться.
Тянет меня в другую сторону. Дергает какую-то дверь и мы оказываемся на пожарной лестнице. Тут еще дыма не так много.
– Быстро! – кричит Давид.
Я кое-как перескакиваю через ступеньки. Страшно. Очень страшно. Дым становится все гуще и гуще.
– Давид, я боюсь, – чуть не плачу.
– Тихо, Василиса. Я с тобой.
После этих слов хватает меня на руки.
– Держись!
И я обнимаю его за шею. Закрываю глаза от страха. Сама прижимаюсь к Давиду.
– Блять! – кричит Давид. – Сука!
Хочу повернуть голову туда, куда устремлен его взгляд, но он рукой прижимает мое лицо к своей груди.
– Не смотри! – рычит зло.
Я слышу стук его сердца. Носом утыкаюсь в рубашку. Замираю.
Потом чувствую, как Давид накрывает мое лицо пиджаком и, матерясь, быстро бежит.
Становится жарко. Очень жарко. Но я ничего не вижу. И не пытаюсь. Мне страшно. Пусть лучше я буду видеть перед собой белоснежную рубашку Давида и ощущать его запах.
Потом до меня доносятся голоса. Мат, крики, звуки сирены.
Когда открываю глаза, то обнаруживаю себя на носилках. Вокруг белые халаты.
– Давид? – оглядываюсь по сторонам, но его нигде нет.
Пытаюсь встать, но мне не дают.
– Нельзя. Лежите.
– Мужчина? Давид? Где он? Он меня вынес. Где?
– В машине. Сознание потерял, – равнодушно отвечает молоденькая девушка в белом халате. – Лежите.
– Что с ним? – не унимаюсь я. – Он жив?
– Рад, что ты так переживаешь за меня, – теплая знакомая рука ложится мне на волосы.
– Давид! – резко оборачиваюсь. У него на лице ссадины и рука перебинтована.
– Что с тобой? – мне сложно скрыть волнение.
Несмотря на возмущение врача, встаю.
– Давид? – вопросительно смотрю на него. – Что с рукой? – едва касаюсь.
– Ничего страшного, – он улыбается.
– Так, вы почему из машины вышли? – к нам подходит еще один врач. Обращается к Давиду. – В больницу едем!
– Все в порядке со мной. Не поеду я в больницу, – отвечает Давид.
– Отказываетесь от госпитализации?
– Да.
– Подпишите тогда.
Давид быстро ставит свою подпись и опять смотрит на меня.
– Испугалась?
Я оглядываю здание. Снаружи оно несильно пострадало. Похоже, вовремя потушили внутри.
– Что случилось, Давид? Пожар? Почему?
– Ну, с этим будет следствие разбираться.
– Ты так спокоен, – удивляюсь я. – Это же твой центр. И он горел. Там же повреждения, ущерб.
– Страховка все возместит, Василиса. Скажи лучше, – наклоняется ко мне, – ты прямо по-настоящему за меня переживала?
– Ну, было бы странно, если бы я не спросила, где ты, – пожимаю плечами.
– Ну что, спаситель? – к Давиду со спины подходит пожарный и хлопает его по плечу. – К награде представлять тебя?
– Какой еще награде? – поворачивается к нему Давид.
– За спасение, – пожарный кивает в мою сторону. – Грамотой наградим! В газете напечатаем.
– Спасибо, конечно, – вижу, что Давид недоволен. – Я хотел бы инкогнито остаться.
– А награда? – интересуется пожарный.
– А награду я рассчитываю получить в другом виде, – улыбается Давид и многозначительно смотрит на меня.
Зря беспокоилась. С ним все в порядке.
Пожарный жмет ему руку и оставляет нас одних.
– Ну что? Поехали? – вдруг спрашивает Давид.
– Куда? – не понимаю я. – Домой?
– В ресторан, Василиса, – он берет меня за руку.
– Ты что? Спятил? Только что пожар был! Какой еще ресторан?!
– Какой-нибудь тихий и где вкусно готовят. Я знаю такой, – как ни в чем ни бывало говорит он.
– Ты серьезно, Давид? – смотрю на него.
Может, ссадины-то на лице неспроста? Может, его по башке ударило?
– Я, между прочим, тебя спас, – говорит Давид и тянет меня за руку к машине. – И вот награду заслужил. Слышала?
– Грамоту? – улыбаюсь я.
– Ну, я рассчитываю на нечто другое, – приподнимает одну бровь.
– На что это? – забираю свою руку, останавливаюсь и складываю руки на груди. Стараюсь строго смотреть на него.
– Не на людях же, Василиса, – укоризненно смотрит на меня. – Пойдем, я озвучу тебе свои желания наедине.
– Давид, почему ты так спокоен? – спрашиваю я, когда он, взяв меня за руку, ведет к машине. – Это же пожар. А если бы мы погибли?
У меня до сих пор сердце замирает от страха.
– Я же не дал нам погибнуть, – отзывается Давид. – Со мной ты в безопасности. Но только со мной. Садись, – открывает переднюю дверь.
– А куда это мы поедем? – спрашиваю я, не торопясь сесть в машину.
– Домой, – как ни в чем ни бывало отвечает Давид. – Куда же еще? Переодеться надо, душ принять. А потом и поговорим.
– Ясно, – киваю я. – Вот эти твои «поговорим» обычно до разговоров и не доводят. Нет, Давид, я домой поеду. Вика, наверное, уже волнуется.
Вижу, как Давид недовольно сжимает губы.
– Хорошо, – произносит вслух. – Отвезу тебя домой. К тебе домой. Садись.
– Василиса, – говорит Давид уже в машине, – ты, мне кажется, не до конца понимаешь, в какую задницу попала. Ты в опасности. Понимаешь? – поворачивается и быстро смотрит на меня. – Я могу тебя защитить. Только я.
– Хм, – задумчиво произношу я, – это что-то новенькое. То есть я должна поехать к тебе не из-за договора, а ради защиты? И ради этого же раздвинуть ноги?
Давид усмехается. Паркуется возле дома, в котором мы с Викой сейчас живем.
– Ну, заметь, тебе же нравилось это делать. Давай, по-честному? Нравилось?
– У меня был выбор?
– Ты кончала, Василиса. Со мной кончала. Помнишь же, как ахуенно было? Такое не забывается.
– Я притворялась, – знаю, что, наверное, это очень обидно слышать, но не могу удержаться.
Давид лишь смеется.
– Ты еще и врушка. Думаешь, я не могу определить, когда баба кончает по-настоящему, а когда притворяется? Ты – плохая актриса, Василиса. И кончала ты по-настоящему.
Его самоуверенность просто бесит.
Сжимаю руками виски.
– Что? – обеспокоено спрашивает Давид. – Василиса, что? Тебе плохо?
– Голова кружится и тут колет, – показываю на левую грудь.
– Надо было в больницу тебя отправить! – Давид бьет по рулю ладонями.
Я молчу в ответ, а потом запрокидываю голову на бок.
– Василиса? – Давид берет меня за подбородок и слегка трясет.
– Василиса? – зовет меня, я не отзываюсь. – Черт! Угорела, все-таки! Суки! Убью найду! Сейчас, девочка, сейчас.
Приоткрываю глаз и вижу, как Давид тыкает в телефон.
Ладно, хватит с него.
– Ну что, хорошая я актриса? – спрашиваю с улыбкой, поправляя волосы.
Давид медленно поворачивается ко мне. Отбрасывает телефон на панель. В его глазах зарождается нечто, чего я начинаю бояться.
Молча он кладет ладонь мне на шею и слегка давит.
– Маленькая сучка, – буквально цедит сквозь зубы, – играть со мной вздумала?
Наклоняется и его лицо совсем близко.
– Не зли меня, девочка.
А я задыхаюсь. Но не от его ладони у меня на шее. От запаха. Вернее, от вони.
– Извини, – говорю, зажимая нос пальцами, – но ты пахнешь как подгоревший шашлык.
– Хм, – Давид как-то сразу расслабляется и на лице появляется улыбка, – не самый плохой аромат. Я пахну мясом.
– А я вегетарианка, – отворачиваю лицо, потому что Давид наклоняется еще и его губы почти касаются меня.
– Смотри, до чего без меня докатилась, – ухмыляется он. – Помнится по утрам ты резво бутерброды уплетала. С колбасой бутерброды. Василис, – поворачивает мое лицо к себе и смотрит прямо в глаза, – я соскучился. Поехали домой. Попробуем еще раз. Сначала.
– Для чего, Давид? – спрашиваю теперь уже серьезно. – Ради акций этих? – смотрю пристально. – Ты развелся со мной, Давид. Хотя обещал, что не сделаешь этого никогда. Я уже поверила тебе раз. Пусти. Дай мне выйти.
Толкаю его от себя и он послушно отступает. Не давит. Садится на свое сиденье.
– Ты моя жена, Василиса, – говорит, уткнувшись взглядом в руль.
– Договорная, Давид, – напоминаю я. – Это все была игра. Я не хочу больше. Не хочу.
Открываю дверь и выхожу. Давид не удерживает меня. Так и сидит, вцепившись в руль и не сводя с него взгляда.
– Спасибо тебе, Давид, – говорю я, прежде чем закрыть дверь. – За спасение спасибо. Можешь не волноваться – акции продавать не буду. Пока.
И, так и не дождавшись от него ответа, захлопываю дверь и забегаю в подъезд.
Открываю дверь в квартиру своим ключом. До меня доносятся какие-то шорохи, скрипы, шепот. Кто там? Иду в комнату и навстречу мне выскакивает Вика. Запахивает свой халатик. Волосы взъерошены, щеки горят.
– Ты чего так рано? – спрашивает, хватая меня за руку. – Пошли на кухню. Тебя ждала ужинать.
И тянет меня за руку за собой. На кухне садимся за стол и Вика заботливо наливает мне чай. Приятно. Но странно.
И тут в дверях появляется Максим.
– Привет, – улыбается и тоже садится за стол.
Я смотрю то на него, то на Вику.
– Я не знала, что ты здесь.
– Зашел проведать, как вы тут.
Вика и ему наливает чай. Они переглядываются.
– Вик, – говорит Максим, – выйди. Нам с Василисой поговорить надо. По делу.
Вика не возмущается. Едва заметно улыбается в ответ и уходит.
– Уже знаешь, наверное? – Максим обращается ко мне, как только за ней закрывается дверь.
– Что? – не понимаю я.
– Пожар в центре Давида. По всем новостям. Не слышала разве?
Решаю не говорить пока, что я там была.
– Слышала, – киваю. – К счастью, без жертв. Вроде.
– Да-да, никто особо не пострадал. Ну, кроме тебя.
Изумленно смотрю на него. Он что? Знает?
– Это Давид поджог устроил, – вдруг произносит он.
– Что? – я хлопаю глазами. – Что ты говоришь такое, Максим? Зачем ему это? Это же его центр. Ущерб, убытки…
– Убытки покроет страховка, – говорит Максим с ухмылкой. – У него все просчитано. На несколько ходов вперед.
– Но зачем ему это? Не понимаю…
– Конечно, не понимаешь, – улыбается Максим. – Доверчивая ты и неопытная. Вот сейчас, после пожара, ты не сможешь продать свои акции. Никому. Пока следствие не будет закончено и страховая не разберется.
Я задумываюсь.
– Он все просчитал, – говорит Максим. – Тянет время. Наверняка, у него уже есть план, как соблазнить тебя. Спасти, например, от чего-нибудь или кого-нибудь. Наобещать. Тебе надо быть осторожной, Василиса. Очень осторожной. Давид хитрый и за свои деньги переступит через кого угодно.