Давид забирает меня у метро.
– Красивая ты, всё-таки, девка, Василиса, – произносит задумчиво, без стеснения разглядывая меня, когда я сажусь на переднее пассажирское сиденье.
– И тебе привет, – отвечаю я.
Давид усмехается.
– Ну что? Соскучилась?
– Ты обещал быть серьезным, – говорю я. – Если нет, то я пойду.
Берусь за ручку двери, намереваясь выйти.
– Да сиди ты! – Давид накрывает рукой мои пальцы.
Его губы оказываются совсем рядом.
– Пахнешь также вкусно, – вдруг говорит он, блуждая взглядом по моему лицу. – Я так соскучился, Василиса. На любую сделку пойду.
Я убираю руку с ручку дверцы и ладонь Давида ложится мне на ногу.
Беру его за запястье.
– Дай, хоть потрогаю немного, – улыбается он. – Знаешь, сколько женского тела не касался? Кто бы узнал, подумал, что решил ориентацию сменить. А все ты. Вредина маленькая.
Приближает ко мне свое лицо.
– Мучить меня решила? Опять игры твои? Василиса? Не боишься?
– Чего это? – я судорожно сглатываю и вжимаюсь в сиденье.
– Проиграть? – улыбается Давид и нажимает незаметно на рычаг!
Сиденье резко опускается. Так неожиданно, что я охаю.
Рука Давида на моем животе.
– Чего напряглась? – он наклоняется ко мне. – Не обижу, ты же знаешь. Разве я когда-нибудь не думал о тебе? Не давал тебе кончить?
– Давид! – серьезно начинаю я и пытаюсь приподняться. – Подними кресло. Мы так не договаривались.
– А мы пока вообще с тобой не договаривались, – усмехается он. – Это ты вдруг решила обратиться ко мне. Сделку предлагаешь.
Он откровенно насмехается надо мной.
Я упираюсь руками ему в грудь и со всей силы отталкиваю. Так, что Давид ударяется затылком о потолок машины.
Сажусь в кресле и, нащупав рычаг, возвращаю его в прежнее состояние.
– Давид, еще раз, – говорю, глядя вперед, – я пришла поговорить серьезно. Если нет, то мне лучше уйти. У меня есть еще дела и тогда мне придется искать помощь в другом месте.
– Так тебе, все-таки, нужна помощь, – улыбается Давид.
– А ты не знаешь? – прищуриваюсь я. – Почему ты не сказал мне, что на меня хотят повесить поджог?
– «Повесить»! Фу, Василиса! Где уже набралась жаргона? Одного визита к следователю хватило? – Давид продолжает смеяться надо мной.
– Так вот, – я, наоборот, серьезна, – ты скрыл от меня это! Давид! Почему?!
Возмущенно смотрю на него.
– А ты дала мне шанс сказать это? – его лицо тоже становится серьезным. – Я ведь хотел поговорить с тобой. Не помнишь? А ты? Ты просто сбежала, Василиса. Впрочем, как всегда. Я уже не удивляюсь этому. Ты сама не дала мне возможности рассказать тебе.
– Хм, – произношу задумчиво, – то есть у тебя хватило времени, чтобы рассказать мне о том, как гудят твои яйца и поведать мне о своих мозолях, а вот предупредить меня у тебя времени не хватило. Какой же ты, Давид!
Сжимаю губы от злости.
– Какой есть, – ухмыляется он. – И тем не менее за помощью ты ко мне пришла. Максим же тоже, наверняка, предлагал помощь? А? Чего молчишь? Думаешь, не знаю, что трется возле тебя? И Арсен этот. Гондом. Но я рад, – произносит довольно и я удивленно смотрю на него.
Чему это он так радуется?! Так хочется стукнуть его сейчас. Прямо кулаки чешутся. Тру их об ноги.
– Почесать? – приподнимает бровь Давид и кладет мне на ногу свою руку. Просовывает пальцы между ног. – Скучала, зайка?
Опять приближает свое лицо ко мне. Голос становится хриплым.
– Так скучала, что думаю, куда тебе кулаком заехать: в самодовольную улыбку или по гудящим яйцам? – цежу я.
– Василиса, – Давид качает головой, но руку свою не убирает. – И то, и то надо пожалеть. Подпортишь губы и целоваться не сможем. Про яйца я вообще промолчу. Сама себя не простишь.
– Боже, – я закатываю глаза.
– Ну, хорошо, называй меня так. Только не на людях.
И я только собираюсь открыто послать его, как он добавляет уже серьезно:
– Я рад, Василиса, что ты не поверила ни Максиму, ни Арсену. Ты гораздо умнее, чем я раньше думал.
– Ага, – киваю. – Что только делать мне с этим умом?
– Я помогу тебе, – убирает, наконец, руку с моей ноги и проводит по волосам. – Давай, что за сделку там ты мне приготовила? Я прямо весь горю в предвкушении.
Кладет руку на ремень, привлекая внимание к своей ширинке. Ну, конечно, там уже топорщится внушительный бугор в штанах.
– Смотри, фитилек не сожги в этом пламени, – усмехаюсь я.
– Фитилек? – Давид приподнимает бровь. – Тебе напомнить, до куда этот «фитилек» доставал у тебя?
– А смысл? – пожимаю плечами. – Если я не запомнила с тех времен, то сейчас вряд ли что-то изменится.
– Ну и стерва ты, Василиса. И почему мне такая жена попалась?
– Еще не поздно, Давид, изменить свою жизнь. Амина ждет тебя. Вместе с «фитильком».
– А я смотрю, задела тебя Амина-то, зайка? – проводит пальцем по моей скуле. – Ревнуешь?
– Вот еще! – отдергиваю голову. – Тебе нужны акции, Давид?
Перехожу, наконец, к главному. Давид молчит. Просто наблюдает за мной.
– Я подарю их тебе, – продолжаю, не дождавшись ответа.
– Хм, какая щедрость.
– Не совсем. Мне нужна защита, Давид. Мне страшно. Я не знаю, кому верить.
– Ты пришла ко мне, – задумчиво произносит он. – Значит, мне веришь? – смотрит на меня исподлобья. Я отворачиваюсь к окну, прикусываю большой палец.
– Василиса, – зовет меня Давид. Потом чувствую его пальцы на своей шее и он поворачивает мою голову к себе. – Веришь мне?
Пристально смотрит в глаза. А я опускаю взгляд. Не знаю, что ответить.
– Глупенькая, – тихо произносит Давид и тянет меня к себе. Сам приближается и, не давая мне прийти в себя, впивается в мои губы.
Он так крепко держит меня, что я не могу пошевелиться. И опять его губы терзают мои. Давид толкает язык и наши языки встречаются. Он пытается обвести мой язык, придавить его, но я успешно уворачиваюсь и вызываю улыбку у Давида.
Его рука ложится мне на живот. Губы отпускают рот и начинают покрывать теплыми поцелуями скулы, подбородок, шею.
– Давид, – прошу я и упираюсь руками в него.
– Ну, зайка, я только поцелую, – шепчет он, продолжая целовать меня, а потом вдруг подхватывает, приподнимает и пересаживает себе на колени.
Удерживая меня за талию, смотрит серьезно.
– Пусти, Давид, – говорю я. – Я не за этим пришла. Дура! И почему я подумала, что ты изменился и поможешь мне? Пусти!
Пробую встать с него, но он не пускает.
– Успокойся, глупенькая, – улыбается Давид и придвигает мои бедра ближе к себе.
Так, ну вот теперь в меня упирается его стояк и я боюсь пошевелиться.
– Все? Успокоилась? – спрашивает Давид. – Теперь поговорим. Будешь меня слушаться – будешь жива и даже счастлива. Будешь опять бузить – мне сложно будет помочь тебе. Тебе угрожает опасность. И дело не в акциях. Хочешь, чтобы я помог тебе?
Ждет ответа, но я молчу. Сижу на нем, опустив взгляд.
Тогда Давид берет меня за подбородок и заставляет посмотреть ему в глаза. Там теперь нет и тени улыбки.
– Ты сама пришла ко мне, Василиса, – говорит уже мягче. – Я ждал этого. Я хочу помочь тебе. Нам. Веришь мне?
Еще какое-то время я смотрю ему в глаза и киваю.
– Молодец, – Давид гладит меня по волосам. Проводит пальцами по скулам.
Кладет руки мне на плечи и ведет вниз. И, когда его руки оказываются на моих бедрах, сильно сжимает пальцы.
– Сука, – рычит сквозь зубы, – как же тяжело, Василиса.
Опускает голову и сидит так.
Потом вдруг резко подхватывает меня за талию и пересаживает обратно на пассажирское сиденье. Заводит мотор.
И молчит. Сосредоточенно смотрит на дорогу и молчит.
– Давид, – тихо зову его я, но он не оборачивается, – куда мы едем?
– Домой, – бросает мне и сворачивает на заправку. – Сиди тихо. Поняла? Я быстро.
Открывает дверь, чтобы выйти.
– Давид, а можно в туалет? – спрашиваю я.
Он недовольно оглядывается и отвечает сквозь зубы:
– Можно. Только быстро! И без шуток, Василиса.
Строго смотрит на меня.
Наверное, думает, что я опять хочу сбежать. Но нет. Почему-то сейчас, после его пары фраз, брошенных как бы между делом, мне особенно страшно.
Давид идет к кассам, а я заворачиваю за угол. Иду к дамским комнатам.
Длинный темный коридор и приоткрытая дверь в конце, откуда тянется слабая полоска света. По-видимому, запасный выход.
Замечаю фигуру человека у стены в капюшоне, но отгоняю от себя любые подозрения. Давид меня параноиком сделает! Навел тайны, а ведь наверняка не все так страшно! У него своя игра! Я уверена. Блин, и вообще я вот к нему домой сейчас еду. Сама считай. Опять.
Так. Все. Сейчас скажу ему, что не поеду никуда с ним. Жила же я до этого без него! У меня есть Вика. Максим есть. А у Давида одно на уме.
И, не дойдя до туалета, я резко разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и решительно поднимаю ногу, чтобы сделать шаг, но тут фигура от стены также резко отделяется и буквально прыгает ко мне.
Одной рукой меня обхватывают за талию, а второй – закрывают рот.
Короткое «а» – вот все, что я успеваю произнести.
Смотрю испуганными глазами, а меня уже тащат в конец коридора. К той самой приоткрытой двери.
Я, конечно, пытаюсь сопротивляться, но с каждой секундой понимаю, что бесполезно. Мои удары, похоже, вообще не ощущаются.
Мы уже у двери и, открыв ее ногой, мой похититель вытаскивает меня наружу. Замечаю черный тонированный автомобиль.
Мамочки. Это же меня туда сейчас и засунут.
Пока меня буквально волокут к машине, я оглядываю все вокруг в поисках помощи. Но здесь пусто. Только эта устрашающая машина и мы.
И я уже понимаю, что все. Это конец. Меня грубо нагибают и пытаются засунуть в машину и тут как спасение раздается голос сзади:
– Отпусти ее, сука!
Я замираю, точно также как и мой похититель. И потом он вдруг ослабляет хватку и я тут же вырываюсь и в два шага оказываюсь за спиной Давида.
Он рукой задвигает меня еще дальше и тут только я понимаю, почему меня так быстро отпустили – в руке Давида пистолет! Настоящий! И мне почему-то становится еще страшнее.
– Иди в машину! – бросает мне Давид через плечо. – Ну! Быстро!
– А ты? – спрашиваю дрожащими губами.
– Быстро, я сказал! – рявкает он в ответ и я уже больше не спорю. Бегу к его машине.
Открыв дверцу, оборачиваюсь и вижу, как Давид нависает над тем самым мужиком, который пытался украсть меня. Он ударяет его и что-то говорит. Трясет. Тот лишь мотает головой. Тогда Давид замахивается и ударяет его рукояткой пистолета сзади. Мужик падает. Я закрываю рот, чтобы не закричать.
Давид оглядывается, пинает мужика и быстро идет ко мне.
– Почему еще не в машине?! – кричит он, буквально запихивая меня внутрь. – Сейчас также обездвижу!
Он жмет на газ и мы буквально срываемся с места. Немного придя в себя, я чувствую, что сейчас заплачу.
– Давид, – беру его за руку, – это из-за акций? Да? Из-за них? Давид! Мне страшно.
Он молчит. Лишь еще сильнее жмет на глаз и постоянно оглядывается в зеркало заднего вида.
– Давид! – прошу я.
– Помолчи! – обрывает он и я опять слушаюсь.
Сижу, опустив голову и закрыв глаза. Слезы тоненькими струйками скатываются по щекам и падают на ноги.
Открываю глаза лишь после того, как машина останавливается.
– Где мы, Давид? – спрашиваю я.
– Там, где тебя не найдут, – сухо отвечает он.
Выходит из машины, открывает мою дверь и сразу же берет меня на руки.