Наше время
Пялюсь на фото загорелого шикарного красавчика. Аватарка совсем маленькая, увеличиваешь, и плывет качество. Мне кажется, у меня все швы натянулись от этого зрелища.
Но это он! Голубоглазый засранец, что все-таки в тот вечер получил свой подарочек. Только вышел он с продолжением, да еще каким! Не могла поверить своим глазам.
Внезапно мне стало… Страшно! Потому что одно дело периодически в сторис на вопросы отвечать, что папочка наш не в курсе, что, мол, по молодости да неопытности залетела от встречного поперечного.
И совершенно другое – видеть его сообщение тут. С вопросом про адрес больницы! Чтоб его… Как он нас нашел? Хотя мне ли такой дурацкий вопрос задавать?
Говорила тете, что не надо актуальные сохранять с ответами про папочку. Там только что история потрахушек не выложена в подробностях. Знала я, что моя такая откровенность аукнется!
А может, не посмотрел? Не глядя на тетю и доктора, полезла искать информацию. Но нет, мне не особо повезло. Под всеми видео эта наглая голубоглазая зараза отметилась. Жалко не по три раза!
– Доченька, вот теперь заживем!
Тетя моя, как человек глубоко советской закалки, хоть и молодая внешне, но душой за Родину, за Сталина! Как ей объяснишь, что сейчас этот прЫнц нам нафиг не сдался?
Это тогда, месяцев восемь назад, когда я сначала поняла, что беременна, а потом добила себя «тройным» счастьем, я находилась в состоянии нестояния. Тогда я была согласна на любую помощь и поддержку.
А сейчас как бы и без него неплохо! В этот момент вспомнилось и то, что товарищ этот был с характером почище моего начальника первого, а про него говорили, что это лев в год водолея, которого покусал скорпион. Ну, и как бы…
Я даже имени этого человека не знала. И тут, как назло, был какой-то «бизнесмен». Что, Алеши в этот век нынче не модны? Кто он такой? Мажор, красавчик, с телом как у атлета, причем профессионального.
Нет, нет, нет, нам такого папы не надо! Поэтому я трясущимися пальчиками отправила красавчика в бан. Зачем ему такое счастье? Тройное. Мужик сейчас в России пошел хлюпенький, даже руки-банки не гарантия успеха.
Тетя, наблюдавшая мои действия, округлила глаза, такая вся правильная, она и в страшном сне не могла подумать, что я так сделаю. Виктория Егоровна ухмыльнулась и просочилась подальше от разраставшейся бури.
– Ариша, это что же ты такое учудила?! Ты зачем папу наших малышей отравила в блок? Это как это?
Она раздувала ноздри, а у меня, кажется, обезбол отходить начинал. И как бы вот вообще не до подобных разговоров, но кто меня спрашивал? Морщась от боли, ответила:
– Теть, милая, ну, ты посмотри в это холеное лицо. Ну, какие ему дети?!
– Ты мне сначала скажи, это то самое лицо? Или ты не только имя не спросила, но в целом не особо обратила внимание на такие атрибуты, как персональные данные!
Покраснела. Тетя меня никогда не упрекала, но бывало, что в моменты сильного волнения она могла вот так вот подколоть. Приятного мало, поэтому я лишь буркнула:
– То самое.
Такого змея-искусителя забудешь, как же! Меня первые месяцы так трепало, что этот Адонис недоделанный мне каждую ночь снился и тако-о-о-ое вытворял! Вроде бы, постельного опыта у меня на один раз, а фантазия оказалась бурной.
– Тогда какого рожна ты лишаешь отца детей?! Ярик, Мирошка и Радик разве этого заслуживают?
– Они заслуживают самого лучшего, но под этим я понимаю нашу, хоть и маленькую, но нормальную любящую семью. А он мажор, нарцисс и вообще богатенький Буратино, мало ли что придет в эту красивую голову?!
Тетя собиралась продолжить свою тираду, но вдруг язычок свой прикусила. Ее глаза округлились, а мыслительные процессы были примерно такой же силы, как нарастающая боль в районе моего отсутствующего пресса.
– Это, то есть, он может…
– Угу.
– И если захочет?
– Именно!
Вот, наконец-то, дошло. Я же откинулась назад и поняла, что мое желание не колоть обезбол рассыпалось о жестокую реальность. Дайте два, я передумала!
– Тогда нафиг он нам такой не сдался! Пусть валит на свою Рублевку, я кровиночек наших не отдам абы кому! Что ж ты сразу не сказала-то?! Давай удалим все актуальные?
– Давай, – выдохнула я.
Думаю, этому товарищу вообще все равно будет. Он меня и не вспомнит. Мало ли, сколько девок через него прошло в тот вечер и вообще. Как же больно! Мозг вообще не варит.
Мне до сих пор не верилось, что я родила, что эти месяцы позади. Я находилась в странном состоянии нереальности. С одной стороны, счастье, что раздирало где-то изнутри, а с другой – страх, как все будет дальше.
Я жила в нем всю беременность и не могла себе сейчас позволить такую блажь, как расслабление. Да и некогда мне, я у своих детей одна. Тогда уж пусть оно так и останется.