Эту ночь я почти не спал. Мысли роились у меня в голове и никак не хотели разложиться по полочкам. У меня не укладывалось в сознании, почему всё так происходит. Когда к кому-то приходит гениальная идея, и он стоит на пороге величайшего открытия для всего Человечества, то почему он обязательно должен стать мучеником своей идеи? Почему должен кому-то доказывать, что он не верблюд и должен идти тернистым путём для доказательства своей правоты, нежели идти более спокойно для достижения своей цели? Или здесь замешаны другие силы?
Измучавшись от бессонницы и устав ворочаться в постели, я едва дождался утра, чтобы пойти на завтрак и встретиться вновь с академиком Барсуковым. Когда я появился в столовой, Андрей Георгиевич уже сидел за столом, и по его виду я сразу понял, что он тоже не спал в эту ночь, но совсем по другой причине. Его воспаленные глаза, взъерошенные волосы и необычно возбуждённое состояние говорили о том, что эту ночь он провёл за столом, разгадывая таинственные записи, переданные ему мною накануне. И я не ошибся.
– Ты знаешь, доктор, а у меня для тебя хорошие новости, – вместо утреннего приветствия начал Андрей Георгиевич и продолжил: – Нас с тобой можно поздравить дважды!
– Почему не трижды? – буркнул я, маскируя своё нетерпение в ожидании вердикта академика. – Начинайте отсчёт.
– Во-первых, я сумел разгадать все формулы и схемы, и понял, что этим записям, действительно, нет цены. Хотя я был весьма обескуражен результатом, – не обращая внимания на моё напускное спокойствие, начал академик. – И во-вторых, это прямое доказательство, что и записи, попавшие к тебе, и та информация, которая однажды пришла ко мне – это звенья одной цепи, и они принадлежат одному и тому же человеку. И этот человек, несомненно, является автором открытия вакцины против Рака.
– То есть, я не ошибся и поступил правильно, показав эти записи именно Вам?! – отбросив в сторону притворное спокойствие, воскликнул я.
– Точно в десятку! И это ещё одно доказательство существования Горнего Мира, который сам определяет, где, когда и кто должен делать то или иное. И этот факт неоспорим и более не требует доказательств, – с пафосом в голосе ответил Барсуков.
– Надеюсь, Вы поведаете мне о результатах своего расследования, – разделяя оптимизм своего собеседника и заглядывая ему в глаза, спросил я.
– Конечно! Более того, если мы теперь с тобой не просто коллеги, а партнёры в угоду Высших Сил, я открою тебе всё то, к чему частично пришёл сам, а по большей части с помощью той информации, которая когда-то досталась мне по чистой случайности, – академик на секунду запнулся, но через мгновение продолжил: – Хотя нет, теперь я с уверенностью могу сказать, что всё это случилось закономерно!
– Что это за информация, о которой Вы уже упомянули дважды? – спросил я, уже более спокойным тоном, доедая кашу и приступая к яичнице. – Несмотря на внутреннее возбуждение и бессонную ночь, к утру я основательно проголодался и не смог отказать себе во вкусном завтраке, памятуя о том, что стресс нужно заедать. А на сегодня мне нужна была свежая голова и ясный ум.
– Ладно, дожёвывай свою глазунью, и пойдём на свежий воздух. И я уже завидую тебе, сейчас ты узнаешь много нового и сверхординарного. Но сразу предупреждаю, ничему не удивляйся и прими всё, как должное. А возражать будешь после, – академик встал из-за стола и кивнул официантке, поблагодарив за завтрак.
– Вы меня заинтриговали ещё больше. Я жду ваших рассказов и не собираюсь возражать, – бросил я уже на ходу и, не допив свой чай, поспешил за академиком, который уже направился к выходу.
Через десять минут мы уже были на улице и прямым ходом направлялись в наш «лекторий» – зимний сосновый бор, где хорошо и дышится, и думается, а мозг открыт для восприятия всего необычного и нового.
– Итак, версий по поводу Рака много, и все они имеют определенный смысл. Но только «определенный», я акцентирую на этом твоё внимание, – начал академик Андрей Георгиевич Барсуков, гордо вышагивая по заснеженным аллеям и уже входя в роль лектора.
– И у меня есть своя версия по этому вопросу, но она не совпадает с теорией ортодоксальной медицины, – успел вставить я, когда академик лишь озвучил эпиграф своего «выступления».
– Я и не сомневаюсь! И почти уверен, что ты именно тот человек – целитель, биоэнергетик, называй это любым словом, ты тот, кто своими способностями может внести весомый вклад в общее дело. Ибо всё то, что мне удалось этой ночью собрать из разрозненных источников в единое целое, что, откровенно говоря, единым целым пока ещё не является, может совершить революцию в медицине. Но в вопросе окончательной победы над Раком остаётся ещё много белых пятен, которые нам с тобой придётся закрасить, – академик остановился, повернулся лицом ко мне и, многозначительно подняв вверх указательный палец, продолжил: – А теперь слушай и не перебивай. Дискуссию по этому вопросу я переношу на завтра, когда ты сумеешь полностью «переварить» всю информацию. Я ещё раз повторюсь: – Моя теория в корне отличается от той, которая считается общепризнанной и не совпадает с теми фундаментальными знаниями по онкологии, которые тебе успели вдолбить в медицинской академии.
Я с покорностью принял предложение академика помолчать и даже пообещал, что выступлю в роли внимательного и благодарного ученика.
Итак, лекция началась:
«…Ни перед одной из распространённых хронических болезней в обществе нет такого парализующего страха, как перед Раком. То есть, что такое Рак с точки зрения обычного человека, которому поставили этот страшный диагноз?
Рак – это страх, безысходность и, как следствие, полное отчаяние! Что же нашему больному может предложить отечественная медицина? Это – нож хирурга, химиотерапия и радиоактивное облучение. Да, страх перед онкологическими заболеваниями заставляет людей определенного психотипа обращаться к совершенно нелепым и часто губительным методам лечения. Этот же страх плюс привычное законопослушание, а если точнее – неосведомлённость о заболевании, обрекает других на излишнее доверие к весьма небезопасным методам лечения, таких как: химиотерапия и облучение. Онкодиагноз позволяет легко «списывать» врачебные ошибки и недосмотры.
Современная медицина в основном «лечит» больных ксенобиотиками – препаратами на основе химических веществ. Такие вещества почти всегда токсичны и вредны для человека. При этом по мировой статистике в девяноста трёх процентов случаев химиотерапия практически бесполезна и только наносит непоправимый вред самому организму. По данным ВОЗ, в клиниках Америки каждая четвёртая смерть вызвана суммарным действием лекарств. И применяют их вроде бы правильно, но общая нагрузка «чужеродных» веществ весьма значительна, и организм разрушается.
К примеру, считается, что развитие опухоли – это необратимый процесс, его можно только приостановить или замедлить. Так ли это? Явление спонтанной регрессии – самопроизвольного исчезновения опухоли показывает, что как раз напротив, избавление организма от Рака возможно на любом этапе. То, что даже на поздних стадиях возможна регрессия без каких-либо специальных воздействий, известно давно и абсолютно достоверно документировано. На стадии возникновения опухоли спонтанная регрессия является правилом, а не исключением. Существует два основных способа исчезновения опухоли: образование соединительнотканной капсулы с последующей кальцификацией или склерозированием опухолевой ткани или второе: быстрое рассасывание, сопровождаемое кратковременной лихорадочной реакцией, причём может исчезнуть не только основная опухоль, но и отдалённые метастазы. Но можно ли стимулировать этот процесс, способствовать естественному исчезновению опухоли? Да можно! Чтобы получить ответ, необходимо исследовать механизм, останавливающий деление клеток в здоровом организме, найти способ восстановить его правильную работу.
К сожалению, официальная медицина пошла по совершенно иному пути. В течение долгих лет она пытается остановить рост опухоли, подавляя её с помощью химиотерапии и облучения. Токсические средства разрушают организм, ослабляют защитные возможности здоровых тканей, «выключая» нормальные механизмы регрессии опухоли. При этом сильнее всего уничтожаются клетки иммунной системы, которые и должны препятствовать развитию Рака. Опухолевые клетки, напротив, более устойчивы к внешним воздействиям, и уничтожить их избирательно очень трудно. Фактически мы делаем выстрел из пистолета по раковой опухоли, забывая о жизни самого человека.
Как известно, Рак – это бесконтрольное размножение клеток и возникает оно тогда, когда между клетками ослабевают контакты, или сила сцепления. В нормальной ткани размножение клеток нужно преимущественно для того, чтобы компенсировать потерю старых или погибших клеток. Контакты клеток друг с другом блокируют появление атипичных клеток, и Рак не развивается. Наши исследования показали, что там, где опухоли возникают, сила сцепления маленькая, а где не возникают – большая. Если сила сцепления уменьшается не очень значительно, то происходит образование доброкачественных опухолей. Но если межклеточные контакты ослабляются в десятки раз, то нарушается морфология, строение тканей. Тогда опухоль не ограничивается одним органом, раковые клетки могут прорастать в другие ткани, попадать в кровь и лимфосистему, переноситься в новые места, то есть метастазировать.
Исходя из всего этого, мы разработали препараты, обеспечивающие сцепление между клетками. Это оказались неизвестные ранее белки, мы их назвали контактинами. Они оказались тканеспецифичными, то есть для каждого вида тканей существует свой специфический контактин. Они нетоксичны, неиммуногенны, устойчивы к термообработке, эффективны в очень низких дозах и сравнительно легки в получении.
Но чем же, в таком случае, раковая клетка отличается от нормальной, и почему она, собственно говоря, неожиданно возникает в определенных местах? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо вспомнить ещё об одной немаловажной структурной единицы клетки – это митохондрия.
Напомню, митохондрия – органелла клетки, её главная «энергетическая станция», в ней осуществляется кислородный обмен, окислительное фосфорилирование, дающее основную энергию клетки. Митохондрии имеют собственную ДНК, но размножаются под контролем основной клетки. Это важнейший симбиоз и нарушение этого симбиоза является глубинной сущностью перехода предракового состояния в злокачественную опухоль. «Приручив» митохондрию, клетка взяла на себя обязанность снабжать её кислородом. Если это условие не выполняется, митохондрия запускает программу самоуничтожения клетки – апоптоз. Митохондрии получают возможность размножаться и успешно выполнять защитную функцию – убивать перерождающиеся клетки. При раковом перерождении этот механизм по каким-то неизвестным причинам отключается, митохондрии перестают «видеть» врага возле себя и позволяют раковым клеткам размножаться, образовывать колонии и, как следствие, превращаться в онкологические опухоли.
Однако Рак возникает не на пустом месте. Возникновению атипичных клеток предшествуют системные изменения – в первую очередь нарушение микроэлементного баланса. Затем, как правило, идет снижение локальной микроциркуляции и уменьшение поступления кислорода в ткани. Нельзя исключить хроническое воспаление или гормональный застой в определённых зонах и, как следствие, начинается закисление клеток, или переход в состояние ацидоза. И всё это на фоне хронического стресса организма, кризиса интоксикации и снижения иммунной системы. Поэтому, чтобы выжить в условиях разрушения тканей, клетки должны перейти на не зависящий от количества кислорода тип питания – переваривание глюкозы, или анаэробный гликолиз, и отключить механизм запрограммированной гибели – апоптоз. Это достигается путём подавления митохондрий.
Конечно, такие выводы выходят за рамки общепринятых представлений. В настоящее время считается, что при Раке происходят хаотические изменения в клетках. Медики это называют «независимой прогрессией признаков». Оказывается, что это не совсем так. По нашему убеждению существуют как минимум два фундаментальных отличия опухолевой клетки от нормальной: изменение энергетики, то есть переход на бескислородный (анаэробный) гликолиз и ослабление межклеточных контактов.
А теперь я хочу всё собрать в единое целое, чтобы у тебя сформировалась ясная картина на онкологический процесс и нам понять, как бороться с этим заболеванием. Ибо знания являются наилучшим оружием против любой проблемы.
Итак, каждый Рак имеет свой предрак, и этот предрак – хроническое воспаление. Первый этап, который можно назвать предрасположенностью ткани или органа к раку, выражается в ослаблении контактов между клетками в два-три раза. Заметим: между всеми клетками данного органа. Одной из причин такого ослабления может быть генетическая предрасположенность. На втором этапе в ткани возникают множественные очажки клеток, контакт между которыми ещё более ослаблен, а способность к делению повышена. В этих очажках нарушается тканевая структура, следствием чего становится ухудшение кровоснабжения и дефицит кислорода. На этом этапе организм пока ещё справляется с этими нарушениями, для чего включается механизм апоптоза – митохондрии вызывают гибель перерождающейся клетки. Однако для того, чтобы этот защитный механизм исправно работал, митохондрий должно быть много и они должны быть активными. А для этого требуется большой набор микроэлементов