9 мая, 1993 год, город N, Минск
По возвращении домой тревожные предчувствия не покидали Александра все следующее утро. На протяжении долгой телевизионной трансляции торжественного парада по случаю Дня Победы, в перерывах которой с упрямой периодичностью появлялась реклама всевозможного алкоголя с неоспоримым слоганом «Водка “Зверь” – похмелья не будет», он украдкой, пока Татьяна мылась в душе или хлопотала на кухне, набирал номер телефона Сашеньки и слышал только длинные гудки. Накануне они с возлюбленной договорились о встрече, такой томительной и желанной, а телефон молчал. Сашенька, всегда обязательная и пунктуальная, прежде не позволяла себе исчезать в неизвестном направлении. Что могло случиться? В ответ в рекламном блоке только подмигивал «Распутин» и ухмылялся «Петроff». Александр, как деревянный, выпил чаю, потом ушел к себе, сел за письменный стол, взял что-то почитать, но не понял ни слова и вернулся к телевизору. В зале было пусто и светло от яркого солнца, пробивающегося сквозь шторы, во всем доме – одиноко и как-то страшно пустынно. В конце концов Александр устал теряться в догадках, схватил с вешалки плащ и выскочил.
– Мне надо встретиться кое с кем… – буркнул он в дверях на немой вопрос жены.
– Кушать-то подано! – съязвила в ответ Татьяна, памятуя о вчерашней семейной склоке, возникшей чуть ли не с порога, и сердито исчезла в коридоре.
– Спасибо, сыт по горло… – огрызнулся Александр.
Он, в свою очередь, прекрасно помнил, какими высокопарными словами изъяснялась благоверная жена на его тонкие замечания при толстых обстоятельствах в виде очередной тонны испорченных продуктов да гламурных подружек в дорогих тряпках, осушивших чуть ли не месячный запас бара за пару дней отсутствия хозяина, и направился в Минск на крыльях, серьезно превышая допустимую скорость. Впрочем, бояться было нечего, ибо сотрудники Госавтоинспекции в этот праздничный день в накрахмаленных белоснежных рубашках предпочитали осуществлять доходный дозор в самом центре города, куда обычно стекалось большинство автомобильного транспорта.
Так что, быстро долетев до пятиэтажной хрущевки на окраине столицы, Александр нетерпеливо, словно застоявшийся боевой кабанчик, взбежал на четвертый этаж, предвкушая долгожданную встречу и представляя коротко стриженный ежик густых волос и красивое молодое упругое тело возлюбленной, однако на протяжный громкий звонок дверь не открылась. Ревнивые кошки коварными когтями уже царапали на душе, воображение тут же нарисовало крепкого рьяного соперника, но потом ноздри раздулись в непонимании и тревоге: что-то случилось? Куда могла пропасть Сашенька в выходной день? Постояв на лестничной площадке минут десять, переминаясь с ноги на ногу, Александр, отбросив привычную осторожность, позвонил в соседнюю дверь. Впрочем, и оторванная от очередной серии «Санта-Барбары» глуховатая бабуля в цветастом халате и дурацком чепце не добавила ровным счетом никакой ясности – дескать, ничего не видела и не знает, потому что на скамейке с соседскими наседками судачить не в правилах ее жизни. Сбежав вниз, Лисовский в надежде застать у подъезда местных пенсионных вершителей судеб и агентов последних новостей обнаружил лишь пустую надломанную скамейку, обескураженно присел на нее, оглянулся вокруг, заметив у металлических гаражей лишь парочку выпивох, отметивших великий праздник с самого раннего утра…
– Ну что! «Время пить “Херши”»! – гулко донеслось, как хриплым голосом молвил один из них, жадно прикладываясь к бутылке.
Упомянутый напиток, правда, алкоголя не содержал, однако прочно и окончательно запал в душу пьющей аудитории. Собутыльник тут же повторил рекламный слоган, гогоча и улыбаясь:
– «Время пить “Херши”».
День казался бесконечным. За битых два часа томительного бдения уважаемому главе банка на глаза попалось лишь несколько бродячих собак, с криками «пошло все на хрен» вылетевший с последнего этажа не новый телевизор, одна мамаша с коляской и авоськой да все те же выпивохи, сновавшие от подъезда к гаражам и обратно, каждый раз цитируя популярный рекламный слоган. Александр со страхом несколько раз поднимался на четвертый этаж, звонил в дверь, прислушивался, что там, за ней, спускался, вглядываясь в окна и пытаясь понять, заметно ли там какое-то движение, однако Сашенька не появилась. Он быстро сделал несколько шагов со жгучей мыслью: «А вдруг она меня больше не любит?» Теперь казалось, что вся жизнь зависит от того, любит она его или нет. Уловив порыв свежего весеннего ветра и запах недавно пробудившейся молодой травы, Лисовский остановился, обернулся на мгновенье и, измучившись от незнания и бессмысленного ожидания, наконец, уехал.
Настроение было испорчено. Возвращаться домой, где надолго поселилась терзающая ругань, совсем не хотелось. И он не придумал ничего лучше, чем отправиться к взрослому сыну, живущему с некоторых пор вполне самостоятельной жизнью в подаренной отцом квартире. Впрочем, и того дома не оказалось.
Намаявшись, Александр напросился к давнему соседу, дабы вместе душевно истопить баньку да попариться в удовольствие. По случаю праздника к легкому пару присоединился третий сосед с пивом, так что мужская троица расслабилась на несколько часов кряду, позабыв о всем на свете, умиротворенно разговаривая по-мужски под дивный пенный напиток.
– Как тебе там, в столице, Александр Николаевич, – полегче, чем тут, с земляками? – расспрашивал Федор Константинович.
– Небось, денег куры не клюют, – предполагал Владимир Петрович.
– Сложно все, намного сложнее. Здесь все на виду, всех знаешь. А там куда ни глянешь – все трясина, шаг влево, шаг вправо – и провалишься… – вздыхал Александр. – Еще недельку потерпеть и будет все хорошо. Петрович, послезавтра где-то в районе семи утра мне на работу, могу на машине подвезти…
– Спасибо, дружище, но мне лучше на электричке.
– Тогда вечером встретимся, уезжаю в Вильнюс. Перед отъездом загляну…
– По делам или в отпуск?
– Какой отпуск, все дела…