Апрель, 1993 год, Белосток
Татьяна достала из новенькой, только вчера купленной в берлинском бутике красной сумочки из натуральной кожи дамские сигареты с ментолом, устроилась с ногами на подоконнике и затянулась с наслаждением, вглядываясь в темный двор за окном. Под тусклым светом фонарного столба стоял почти совсем новенький «мерседес» бизнес-класса с транзитными номерами, и его новоиспеченная владелица никак не могла наглядеться на такое невероятное приобретение, радуясь, словно ребенок.
Накануне, приехав в салон подержанных автомобилей с мужем и Юрой, его давним партнером по бизнесу, Татьяна не сразу обратила внимание на этого мощного турбодизельного темно-синего красавца с одним большим дворником на лобовом стекле. Подумалось: как он сможет чистить максимальную площадь? Но широкие молдинги, в верхних краях которых красовались тонкие декоративные накладки полированной стали, притягивали, как и хромированные накладки на ручках дверей. А потом и вовсе, заглянув в салон, потенциальная покупательница обратила внимание на горизонтальные деревянные планки, и Татьяна, всю жизнь стремящаяся к основательной и беспрекословной роскоши, разомлела, ибо поняла в одночасье, что это и есть настоящий признак богатства, как олицетворение ее железного характера, и уже иного мерина она более не желала. Оставалось недвусмысленно настоять на приобретении этого недешевого шедевра, впрочем, за долгие годы замужества женщина определенно научилась с неподражаемой легкостью вить веревки из преуспевающего мужа, по совместительству чиновника, затем мэра небольшого белорусского города, а уж потом преуспевающего банкира.
Выросшая в семье крупного министерского чиновника, Татьяна с рождения купалась в роскоши, по сравнению со многими ровесниками, мечтающими о новогодних мандаринах и говорящих куклах. Пухлый кошелек, выданный отцом на мелкие расходы, позволял всегда быть в центре внимания сверстников, с легкостью заменяя отсутствие выдающихся способностей и талантов. Девочка была единственным ребенком и тратилась не считая. Избалованной дочери родные твердили о чрезвычайной ее красоте, хотя, глядя в зеркало, она, повзрослев, видела в отражении лишь обыкновенную серую мышь. Да, она была некрасива, лицо ее, лишенное привычной привлекательности, по щекам и вокруг губ сплошь было усыпано веснушками, острый нос был подвижен, вздернут кверху неправильно и задорно. Однако девушка была сложена и ухоженна изумительно, в молодых линиях ее упругого тела жила весна, легкая и девственная.
При знакомстве с Лисовским на торжественном праздновании юбилея родителя Татьяна не питала иллюзий, принимая его вежливые ухаживания как трезвый расчет в удачной партии, что угадывалось сразу. И все же в медовый месяц на Кипре романтические отношения вдруг вспыхнули – то ли от яркого южного солнца, то ли от прекрасного вина, то ли от пьянящего экстравагантного зажигательного танца. Все утихло, как только молодая пара начала жить самостоятельно, недолгие бурные страсти переросли в дружбу. Впрочем, с годами и этот огонь погас, ибо холодное равнодушие едва ли походило на счастливый брак – скорее, это был союз соседей по коммунальной квартире с общим холодильником на кухне, с той лишь разницей, что законный муж выдавал на содержание семьи немалые суммы, тем самым позволив многие годы транжирить средства без ограничений.
После грандиозной покупки «мерседеса» Татьяна на несколько дней распрощалась со своей половиной, поскольку Александр настойчиво намеревался остаться в Берлине из-за незавершенных дел в местном банке. Она облегченно вздохнула, сбросив тяжелый груз взаимных претензий хотя бы на некоторое время, и отправилась в сторону белорусско-польской границы вместе с давними приятелями – бизнес-партнером мужа Юрием и его женой Еленой. Втроем они проехали по узким польским дорогам не одну сотню километров, пока наконец в беспросветной темноте не остановились на окраине Белостока у двухэтажного дома на ночлег. В третьем часу ночи сонная пани смогла предложить путешественникам только одну свободную комнату наверху, так что единственному мужчине доверили спать и охранять ценный автомобиль внутри салона.
Докурив сигарету, Татьяна с завистью посмотрела на умиротворенно спящую Елену, уснувшую моментально, как только голова ее коснулась высокой цветастой подушки. Она собралась было умыться, чтобы лечь в кровать и посчитать овец по обыкновению максимум до половины четвертого, как вдруг услышала внизу на постоялом дворе какую-то непонятную возню. Встревоженная женщина попыталась во мгле что-то разглядеть, но тщетно. Она выключила бра и прильнула к окну, только тогда заметив у колес машины несколько копошащихся фигур, при этом силуэт Юры попадал в тусклый свет фонаря и был неподвижен. Татьяну охватил ужас.
– Спит Юрик, спит и совсем не охраняет машинку! – догадалась Татьяна, недолго думая, правой рукой решительно открыла фрамугу пластикового окна, а левой нащупала в новенькой сумочке травматический пистолет и тут же выпалила вверх с истошным криком: – Пошли вон, холера ясна, стреляю на поражение и вызываю полицию!
Невыносимо высокий тон женского вопля, сопровождаемый выстрелом, возымел действие моментально: из-под «мерседеса» вылетели кубарем три силуэта в спортивных костюмах и бросились врассыпную наутек, от неожиданности и заснувший охранник, он же бизнесмен Юра, подпрыгнул до потолка, при этом руки его непроизвольно нажали на громогласную сигнальную клавишу на руле, так что минуту спустя во всем доме вспыхнул свет и наружу выскочили практически все постояльцы в пижамах во главе с разгневанной пани. Из уст ее далее последовала непереводимая игра слов, из которой понятно было лишь то и дело повторяющееся упоминание некой «курвы», при этом неясно было, разбуженная хозяйка обращалась к кому-то конкретно или просто употребляла слово для связки.
Лишь одна Елена спала крепким сном, укрывшись пестрым одеялом, и не услышала разборки пани с нарушительницей спокойствия, которую все присутствующие посчитали если не умалишенной, то по крайней мере чрезвычайно впечатлительной натурой от приснившегося кошмарного сна. И чем больше Татьяна пыталась доказать, что на ее автомобиль напали бандиты, тем больше участники стихийного собрания в ночных сорочках и пижамах требовали, не особо подбирая выражения, убираться вон. Кстати, с этим громко озвученным требованием была согласна и Татьяна, ибо ей казалось, что трое нападавших на колеса намедни купленного дорогого автомобиля могут повторить попытку кражи, и из этого следовал только один вывод: быстро убираться восвояси, поближе к дому.
Недовольную супружескую пару, мечтающую отдохнуть и выспаться перед дальней дорогой, удалось уговорить ехать сразу только тем, что за руль сядет сама Татьяна, к тому же на горизонте уже забрезжил ранний рассвет, обещающий показать все то, что еще час назад было скрыто в кромешной тьме.
По-прежнему в интуитивном ожидании повторной встречи с местными разбойниками, на мощном адреналине женщина за рулем «мерседеса» нервно в рваном темпе пересекла практически все расстояние до пограничной зоны и только по чистой случайности заметила у самой границы разложенные на всю ширину асфальта раскладные шипы, в народе более известные как ежи. Как правило, злоумышленники их выбрасывали на дорогу перед приближающейся машиной, чтобы она с пробитыми на большой скорости колесами стала неуправляемой. В метре от колючего препятствия Татьяна резко повернула влево на проселочную дорогу в темно-зеленый хвойный лес – как оказалось, именно туда, где их ждала засада. Выскочившие накачанные парни в спортивных костюмах с криками и ломами в руках кинулись догонять, но трехлитровый двигатель не подвел. Тихо дремавшие на заднем сиденье Юрий с Еленой подскочили от прохождения ухабов на рваной скорости, хватаясь друг за друга и проклиная тот час, когда они согласились сопровождать воинственную женщину в опасной поездке на машине с транзитными номерами. Уцепившись за руль, Татьяна бешено пронеслась по кочкам и оголенным корневищам, задевая сосновые ветки, не помня себя.
Очнулась она уже на контрольно-пропускном пункте «Кузница», вышла из машины под непрекращающийся нервный колотун от одной только мысли, что все трое путешественников запросто могли навечно остаться в хвойном польском лесу. Руки-ноги дрожали и подкашивались, голова трещала, и, если бы намедни ей удалось поесть досыта, все съеденное непременно попросилось бы обратно. Часовые очереди при прохождении границы, в конце концов, успокоили, нервное потрясение сменилось истерическим хохотом, при котором троица то и дело прокручивала в памяти прошлую сумасшедшую ночь.
– Ты – боец! – Елена, от усталости проспавшая практически все активные события, курила одну сигарету за другой.
– А я никак не мог понять спросонок: кто стрелял, почему сигналит «мерседес»… – вторил флегматичный Юрий.
– А соседи все у виска крутят и кричат мне: «Курва!» Так и польский язык изучить можно… – не унималась Татьяна. И заливалась бесконечным смехом.