Проснулся Алексей оттого, что ощутил во всём теле необычайную лёгкость и непривычную для себя умиротворённость. Не раскрывая глаз, он потянулся и глубоко зевнул. Вставать не хотелось, тело ещё находилось во власти сладкой дрёмы. И вдруг его осенило: сон! Он видел необычный сон!
Алексей тряхнул головой, избавляясь от истомы, и вытолкнул себя из постели. Набросив халат, направился в кухню и поставил чайник. Обычно после этого он направлялся в ванну принимать душ и приводить себя в порядок.
Сегодня утренний распорядок был нарушен, Алексею не терпелось заглянуть в атлас Пермской области. Заветная географическая карта оказалась на месте. Алексей нашёл Чердынский район, выхватил взглядом широту 60°. Исходя из масштаба, сделал нехитрые расчёты, отложил линейкой 36´ и сделал засечку. Таким же способом определил 40´ правее 56-го меридиана. На пересечении двух засечек поставил жирную точку. Во все стороны на расстоянии нескольких десятков километров простирались непроходимые болота. Ближайшим ориентиром на юге было озеро Дикое.
«Такие названия дают неспроста», – подумалось Алексею. Его взгляд поднялся на север. Условными знаками обозначен нежилой посёлок, несколько отдельных изб и сараев. Дальше опять глухомань.
Пронзительным свистком известил о себе чайник. Алексей отложил карту, отключил плиту, быстро привёл себя в порядок и присел за стол позавтракать. К своему удивлению он почувствовал аппетит и без насилия над собой умял несколько бутербродов. Его не подташнивало. Алексей не понимал, что именно произошло с ним, но чувствовал: без постороннего вмешательства здесь не обошлось.
«И как это всё расценивать? – задал он вопрос сам себе. – На первый взгляд – мистика. В реальности ничего подобного произойти не может. Аппетит, возможно, появился временно, разовым порядком, так сказать, а завтра, возможно, всё вернётся на круги своя. Бывает же такое, когда неизлечимый больной, прикованный к постели, за день-два до кончины вдруг чувствует себя вполне здоровым. Боль отступает, появляется аппетит, человек встаёт с постели и даже выполняет посильную работу по дому. Может быть, и со мной происходит нечто схожее? Допустим. Но как объяснить появление старца? Что это было вообще? Сон, явь, галлюцинации? Если сон, то с какой стати он запомнился до мельчайших подробностей? А цифры координат? Они-то откуда всплыли в голове? А что если всё это происходило наяву? Тогда почему я спал и только что проснулся? Стоп! Дверь».
Алексей направился к ней, дёрнул за ручку. Дверь оказалась заперта. Так. Версия действительно для сумасшедшего. Алексей вернулся на кухню.
«Ты забыл о Всевышнем», – откуда-то извне пришла внезапная мысль. Вначале она показалась Алексею чужой, но такое ощущение длилось не более секунды, потом оно стёрлось. Если бы впоследствии была возможность прочитать мысли, которые хлынули непрерывным потоком, Алексей бы поразился и не узнал сам себя: мыслил зомбированный человек. Кто-то неведомый внушал ему, что старец говорил правду, и настала пора собираться в дорогу.
Алексей помыл посуду и приступил к сборам. Из антресоли был извлечён видавший виды рюкзак. Он имел бесчисленное множество разнообразных карманов и карманчиков, в которых легко размещалось всё, что могло понадобиться в тайге.
Собраться в дорогу для Алексея было делом привычным. Вначале он извлёк из сейфа ружьё, нож и охотничий билет. Затем на стол были положены компас, бинокль, складная карта в пластиковой обложке и патронташ. Сколько времени предстоит пробыть в тайге – Алексей не знал, и поэтому старался учесть всё до мелочей.
Через полчаса рюкзак наполнился до отказа, все карманы и кармашки были надёжно застёгнуты.
В последние годы Алексей стал вдруг суеверным, поэтому прежде, чем покинуть квартиру, присел на дорожку. Взглянул на часы, стрелки показывали восемь утра. До отхода поезда оставалось сорок пять минут.
«Отлично, всё идёт по плану, – отметил про себя Алексей, и подбросил на ладони ключи от квартиры. – Взять с собой или оставить у соседей? Поездка, безусловно, из разряда неординарных событий, неизвестно, чем закончится. Оставлю, пожалуй, у соседей».
Он закрыл квартиру, подошёл к двери напротив и нажал кнопку звонка.
– Папа, я открою, – послышалось изнутри, и дверь распахнулась.
На пороге стояла Ольга – двадцатисемилетняя блондинка. Полы мини-халатика, слабо перехваченного на талии узким пояском, демонстративно разошлись, и перед взором Алексея во всём великолепии предстали стройные ноги молодой хозяйки.
– О-о, Алексей Васильевич! Здрасте! – поприветствовала Ольга томным голосом.
– Здравствуй, красавица, – улыбнулся Кедров.
Он знал, что девушка – домоседка, всё свободное время предпочитает проводить дома в привычной для неё домашней обстановке. Ольга смотрела на него с излишним любопытством, оглядывая с ног до головы без тени стеснения.
– Опять на охоту?
– Ага.
– Не сидится вам дома. Целый месяц пропадали где-то и вот опять меняете уют и комфорт на таёжные неурядицы. Как вам только не надоест?
– Понимаешь, Оленька, тоскливо одному в холостяцкой квартире, – картинно жалуясь на одиночество, протянул Алексей.
– Хм-м, как будто в тайгу вы направились с кем-то ещё, – хмыкнула соседка.
– Ты права, Оленька. По тайге я брожу один. Но там – красоти-ища! – Алексей цокнул языком и зажмурил глаза. – Любуюсь природой и шевелю конечностями, что, кстати, очень полезно для организма. К тому же, поиски зверья отвлекают от шальных мыслей.
Он изобразил на лице сальную улыбку и впился глазами в обнажённые ноги.
– Это, каких же? – словно не догадываясь, о чём может пойти речь, спросила Ольга.
Она была неравнодушна к Кедрову и всякий раз, когда подворачивался удобный случай, с нескрываемой радостью болтала с ним безумолчно.
– Ну, например, почему я до сих пор робею и никак не решусь сделать тебе предложение, – сморозил Алексей первое, что пришло на ум.
– В чём же дело встало? – оживилась Ольга. – Возьмите бутылку шампанского, букет чайных роз и приходите свататься. – Она игриво повела бедром. – Я согласна. Выйти замуж за такого мужчину, как вы, мечтает любая женщина. С вами не страшно отправиться и на край света.
– Ой, ли? Мне ведь уже сорок два, думаю, поздно пить шампанское.
– Это вам-то поздно? Что вы такое говорите? Самый завидный возраст, мужчина в расцвете сил, – торопливо восклицала Ольга. Щеки её порозовели, она сделала шаг в сторону и полы халатика разошлись ещё выше, обнажив ноги до самых трусиков.
– Спасибо за комплимент, Оленька. Я обязательно подумаю. Вернусь домой, поговорим непременно. Тема-то, как-никак, довольно щекотливая. А пока держи ключи. До встречи.
– До свидания, Алексей Васильевич.
Глаза девушки полыхнули жарким огнём, она сглотнула комок, вставший в горле от волнения.
«Вот чудачка, – подумалось Алексею. – Девчонка – кровь с молоком. Статная, красивая, а до сих пор не знает себе цены, скрывается от мужчин, думает, вероятно, что просто невезучая».
Алексей помахал молодой соседке рукой и вышел на улицу.
«Распетушился, старый больной козёл», – выругал он себя и забросил рюкзак на плечо.
Трамвай не пришлось долго ждать, и на вокзал Алексей прибыл заблаговременно. Поезд тронулся ровно в восемь сорок пять, строго по расписанию. Алексей оставил вещи в купе и вышел в коридор. Окно было чуть приоткрыто, и напоенный весной воздух прорывался в вагон. Лёгкий сквознячок трепал волосы, щекотал лицо. Перед взором во всём величии предстала темнохвойная тайга. Рассыпанными бусами белели первые подснежники. Упоительная весна набирала силу.
«Кому-то радость, а кому-то грусть», – всплыли в памяти слова песни одного из бардов. Пронзительная тоска невозвратного времени в одно мгновение сдавила грудь. «Безвозвратно, безнадёжно, неизбежно», – родились слова из ниоткуда. Алексей попытался создать четверостишье и долго подбирал рифму. Ничего не получилось.
«Тук-тук, тук-тук, тук-тук», – постукивали колёса на стыках рельс, а в голове Алексея слышались три пульсирующих слова: «Безвоз-вратно, безна-дёжно, неиз-бежно».
– Пройдите в купе, простудитесь, – услышал он за спиной и обернулся. Будто из-под земли появилась проводница.
– У весны махровый характер, окаянный, – добавила она.
Алексей невольно улыбнулся.
– Первая поездка?
– Нет, вторая, – ничуть не смутившись, с гордостью ответила девушка. Она оказалась словоохотливой и, не дожидаясь расспросов, заговорила:
– Сама я из здешних мест. С малых лет любила встречать поезда, мечтала стать проводником. И вот мечта сбылась.
Немного помолчав, спросила:
– А вы как догадались, что я недавно работаю?
– Очень просто. Проводница, насмотревшись на жизнь в поездах, со временем черствеет, ей становится глубоко безразлично, что чувствует пассажир. Она больше молчит, в разговоры не вступает, никогда не заговорит первой. Работу исполняет по принципу: не спрашивают – не сплясывай.
– Вы это серьёзно?
– Вполне.
– Почему так считаете?
– Приходилось много ездить, присмотрелся.
– Вы путешественник?
– Вроде того, – лицо Алексея тронула улыбка.
– А-а-а, – с пониманием отозвалась девушка. – Я вас не утомила своей болтовнёй?
– Что вы, напротив, – протестующее заявил Алексей. – Только, боюсь я, наш разговор не понравится бригадиру поезда. Их братия любит нагрянуть внезапно.
– Ну, и пусть приходит. Отопление моего вагона в норме, тамбур чистый, кипяток есть, следующая станция ещё не скоро. Какие могут быть ко мне претензии?
– Ну-ну, – как-то неопределённо выразился Алексей, и трудно было понять, какой смысл он вложил в это междометие: одобрение, осуждение или снисхождение.
– Смотрела на вас перед посадкой и удивилась размерам рюкзака, – весело заметила девушка.
– Очень большой?
– Громадина. С таким скарбом из дома уходят не на один день.
– Правильная догадка, решил вот поохотиться, насколько духу хватит, – сообщил Алексей, скрывая правду.
– Мой папа тоже охотник, но сейчас он почти не охотится. А вот когда мы жили на Колве – часто пропадал в тайге. Пушнину добывал. Потом мама настояла на переезде, и мы, как и многие другие, покинули тот район.
– Почему? – спросил Алексей с неподдельным интересом.
– Почему? – повторила вопрос проводница и на миг задумалась. – Точно не могу сказать, я тогда маленькой была, но слышала от людей о дурной славе тех мест.
– В чём она выражалась? – продолжая удивляться, задал вопрос Алексей.
– Аномальная зона. Стали пропадать люди, скот, многие заболели. Поговаривали о летающих тарелках. Да шут его знает, от чего народ уезжал. Там сейчас много пустующих посёлков.
– Видел на карте, она у меня свежая. Удивляют и названия: озеро Дикое, река Чудова, посёлок Лешаков. Кстати, а ты, случайно, про Лешего не слышала? – не удержался от вопроса Алексей.
– Да кто ж про него не слышал? Его и видели много раз. А что вдруг он вас заинтересовал?
– Так, охотился в тех местах, слышал байки о нём. Местные охотники рассказывали.
– Его побаиваются и сейчас. Он может такое сотворить, что мало не покажется.
Глаза девушки таинственно заблестели.
– Что, к примеру?
– Допустим, поставить невидимый заслон.
– Это как? – непроизвольно вырвалось у Алексея.
– Ну, скажем, мужики заметят его издалека и захотят подойти поближе. Но не тут-то было. Натыкаются на что-то невидимое и не могут сделать дальше ни шагу. Походят туда-сюда, походят, и возвращаются назад. Потом у них голова болит.
– Ой, – спохватилась девушка. – Столько времени болтаем и не познакомились ещё.
– Действительно. Меня зовут Алексеем, – представился Кедров.
– А вас?
– Вера, – девушка протянула ладошку. – Можно на «ты».
– Хорошо, будем на «ты». Только взаимно, идёт? – Алексей почувствовал, как в нём поднимается радостное волнение, которое он давно не испытывал.
Молодая проводница нравилась ему всё больше и больше. Она была проста и доступна, без фальши, высокомерия и излишнего кокетства. Одним словом, свой парень.
– Идёт, – согласилась Вера. – Придётся внушить себе, что ты мой старший брат, иначе не получится.
– Лады. Скажи, Вера, а когда Лешего видели в последний раз? – Алексею не хотелось упускать возможность узнать о старце как можно больше.
– Этот Леший вечен, как Кощей Бессмертный. Его помнят деды, и даже прадеды с ним встречались.
– Интересно, а где он живёт?
– Вот этого не знает никто. Где-то в Чердынских болотах. И всё-таки, Алексей, почему ты им интересуешься?
– Понимаешь, – начал осторожно Алексей, – Всё дело в том, что я еду на встречу с ним. Так сказать, рассчитываю на последнюю схватку с недугом.
Алексей, сам не ожидая от себя и не понимая, почему-то доверился Вере, решил рассказать ей всё, как есть. Она словно птичка-говорунья впорхнула в его истомившуюся душу. Глядя на Веру, румяную, тоненькую, васильково-синеглазую, светящуюся нескрываемой радостью, он и сам вдруг преобразился. В поездах часто наступает как бы синдром доверия, люди позволяют рассказывать о себе самое сокровенное, зная наперёд, что их история не будет подлежать огласке никогда. Остановится поезд на нужной станции, пассажир возьмёт свои вещи и сойдёт в никуда, унося откровения с собой.
– Ой, давайте я вас чаем угощу, – предложила Вера. – А то стоим посредине вагона и создаём неудобства пассажирам.
Алексей безропотно согласился. Попутчицами в его купе были две бабки, и Алексею не очень-то хотелось оставаться в их обществе.
– Присаживайся, я скоро. Полустанок встречу и вернусь, – сказала Вера, пропуская Кедрова в служебное купе.
Девушка упорхнула, закрыв за собой дверь.
«Живчик, – с теплотой отметил про себя Алексей. – Насколько же лет она младше меня? На семнадцать, на двадцать?» Он глубоко вздохнул и облизнул пересохшие губы.
Вера действительно возвратилась быстро. Поезд лишь слегка притормозил и, издав гудок, понёсся дальше, разрезая могучей грудью влажный, напоенный тайгой воздух.
– Не успел заскучать? – поинтересовалась Вера. – Сейчас будет чай.
Она открыла дверцу настенного шкафчика, извлекла стаканы, налила кипяток.
– Вот тебе заварка, выбирай.
Алексей опустил в стакан пакетик «Липтона», подёргал за ниточку.
– Ну, рассказывай, – Вера отхлебнула из стакана и приготовилась слушать.
У Алексея мелькнула мысль прекратить исповедоваться, но он тут же рассудил по-другому. Возможно, Вера будет последним человеком, перед которым оттает его окаменевшее сердце. Пройдёт ещё месяц – другой, и всё будет кончено. Сейчас эта милая, чистая душой провинциалка являла собой единственную духовную отдушину, перед которой он мог открыться не таясь, излить всё, что наболело.
– Рассказывать, в общем-то, и нечего.
Алексей немного помедлил, помешал ложечкой в стакане и начал рассказывать. За тот короткий промежуток времени, в течение которого поезд шёл без остановки, Алексей успел поведать Вере всё, начиная от детдома и заканчивая сегодняшним днём. Не умолчал и о встрече с цыганкой, рассказал об удивительных и необъяснимых событиях в Афганистане.
– Чему тут удивляться? – спокойно произнесла девушка, когда Алексей закончил своё повествование. – В жизни сплошь и рядом происходят подобные вещи. Например, у папиной старшей сестры тоже был рак, врачи не могли помочь ей уже ничем. Она догорала, как спичка, исхудала и ничего не ела. Лежала, не вставала. Даже завещание на дом написала. Но однажды объявилась знахарка и вылечила её. Тётя Зоя, так зовут папину сестру, жива до сих пор. Только знахарка потом исчезла куда-то. Вот вам и неизлечимый недуг.
– Спасибо тебе, Вера, – почти прошептал Алексей. – Спасибо за то, что выслушала, обнадёжила и знаешь, мне стало намного легче. Только… – Алексей замолчал, стыдясь своих слов.
– Что, только? – длинные ресницы Веры дрогнули и неожиданно увлажнились. Она догадалась, о чём хочет попросить Алексей.
– Только сохрани, пожалуйста, в тайне мой рассказ. За всю жизнь я ни разу не слюнявился вот так, как сейчас. Почувствовал в тебе родственную душу и расплавился.
Вера смахнула накатившуюся слезу и заверила:
– Кому мне рассказывать? Для чего? А стыдиться вам совсем не нужно, и не терзайтесь, Алексей, попусту. Девушка снова перешла на «вы». – Простите, Алексей, сейчас будет станция, мне придётся покинуть вас на некоторое время.
Вера взяла флажок и направилась в тамбур. Через минуту вагон качнуло, и он остановился.
Алексей решительно встал и пошёл в своё купе. Обе бабки, прижавшись к своим узлам, дремали. Он тихо затворил за собой дверь.
«Что это со мной? – подумал Алексей, приземлившись на самый краешек нижней полки. – Совсем обалдел. Разнюнился перед какой-то сопливой девчонкой, смертишку, видите ли, почувствовал, страшно стало без покаяния. Испугался, что в рай не примут? – корил Алексей себя с сарказмом. – Где же твоя воля, отвага, смелость? Сломала костлявая, устрашила, замордовала? Ладно, хоть слезу не пустил».
Ему было стыдно признать, что его откровение, в прошлом офицера-разведчика, прошедшего войну, повидавшего смерть, ничем теперь не отличается от плаксивого монолога обычного смертного.
Было совсем темно, когда Кедров, сухо попрощавшись с Верой, сошёл на перрон в Соликамске. Добрался до автовокзала, дождался первого утреннего рейса автобуса и к десяти утра прибыл на Чердынскую землю. Взглянув ещё раз на карту, уточнил маршрут.
До места с намеченными координатами следовало лучше всего добираться на моторной лодке вверх по реке Чудове. Он так и поступил. Переправившись на пароме через Колву, приступил к поиску лодки. Это не составило большого труда. За кругленькую суму доставить до указанного места согласился один из местных жителей.
Лодочник – бородатый мужик средних лет, надел брезентовый дождевик с капюшоном, забрался на кормовую лавку у мотора и терпеливо ждал, когда Алексей забросит рюкзак в нос лодки и оттолкнёт её от берега. Сапоги Алексея заскрипели по прибрежной гальке, он сделал несколько шагов по воде и несильно оттолкнувшись, запрыгнул в лодку.
– Ну, с богом, – проговорил лодочник и перекрестился.
Переделанный из пускача трактора мотор взвизгнул и завопил на всю округу. Лодка с черепашьей скоростью пошла вверх по реке, мелко разбрызгивая по сторонам рассекаемую воду.
Километров через пять причалили к берегу, сделали привал.
– Перекурим малёхо, – густым басом вытолкнул из себя два слова мужик и больше ничего не произнёс за всё время стоянки.
Только вновь садясь на своё место, буркнул:
– Странно как-то.
– Что странно? – переспросил Алексей, не понимая обронённой фразы.
– Странно как-то, – повторил ещё раз лодочник. – Поехал в гиблое место, на ночь глядя.
– Почему оно гиблое? – спросил Кедров, пытаясь вопросом разговорить мужика.
Как ни странно, сработало. Мужик попался на уловку.
– Больше пятнадцати вёрст никто по реке не поднимается. Для тебя я сделаю исключение – двадцать. Дальше пойдёшь пешком, если тебе приспичило, – обрезал лодочник.
Его невозмутимый вид говорил сам за себя: убеждать или упрашивать было бесполезно, не помогут и деньги.
– Почему гиблое – то? – не услышав объяснений, повторно спросил Алексей.
– Жутко там, парень, – нехотя и зло произнёс лодочник. – Можно сгинуть безвозвратно. Такое часто бывало. Уйдёт человек и не вернётся. А если не сгинет, с больной башкой возвращается. К чему мне это? Туда едут от безысходности, от смерти бегут. Иногда излечиваются. Ты-то зачем прёшься туда? – вопросом закончил своё повествование мужик.
– Да так, из любопытства. Я не из трусливой породы. Поохочусь, порыбачу, а если сведёт судьба – с Лешим побеседую.
– Дурак! – подытожил лодочник и замолчал прочно, словно затолкал себе в рот кляп.
Вновь взвыл отчаянно адский мотор, и лодка с нежеланием поползла дальше. Алексей смотрел то на бегущую воду, то на грязные неумытые берега и размышлял над словами лодочника. От полученных сведений остался тяжёлый осадок, почему-то перехватило горло. Однако, информация никаким образом не повлияла на пересмотр принятого решения. Совершаемое им безрассудство действовало как допинг и, наоборот, подстёгивало его к скорейшему продвижению к намеченной цели. Дико ревел мотор, медленно проплывали мимо угрюмые ели, упорно молчал лодочник, крепко держась за длинный трясущийся руль.
Наконец, надсадный голос двигателя умолк, и нос плоскодонки уткнулся в берег.
– Всё, парень, приехали, – решительно произнёс лодочник и посмотрел на часы. – Мне ещё надо вернуться засветло.
– Всё так всё, – согласился Алексей и шагнул за борт.
Тяжёлый рюкзак перекочевал на берег. Нос лодки приподнялся, она свободно закачалась на воде.
– Ты, парень, не обижайся, но я тебе правду сказал. Не единожды вспомнишь мои слова.
Лодочник взял в руки весло и оттолкнулся от берега. Лодку понесло течением вниз. Мужик приподнялся на сидении и неистово дёрнул за шнур. Надрывно заголосил мотор, и невзрачное судёнышко стало быстро удаляться, уменьшаясь в размерах.