Гостеприимство северных пустынь

– Откуда ты знаешь наш язык? – спросил Марко, закрывая за собой дверь в комнату. – Даже жители Адаламена не всегда могут точно понимать друг друга, а уж тем более читать.

Пришлось задуматься. Действительно, мир был совсем другой, однако имена, предметы, определения – все казалось подозрительно похожим.

– Мне кажется, я не знаю, а каким-то образом интерпретирую, словно подыскивая нечто похожее из своего опыта. Допустим, твое имя. В моем мире оно есть. Хотя в реальности, возможно, ты произносишь его иначе. Скорее всего, эта способность приобретается в момент прохождения через портал. Анна тоже удивлялась.

– Давай попробуем найти то, чего ты не знаешь? – сверкнул глазами остроухий парень, устраиваясь поудобнее напротив.

Но даже несмотря на встроенный в голову механизм идентификации, новый мир оставался совершенно новым. Марко до глубокой ночи пришлось рассказывать все, что должен знать каждый, но не знала я. У наших миров нашлось много общего, однако Адаламен все же казался довольно диким. По лесам бродили звери, оружие носил каждый, кто мог его купить, сухопутные и морские банды грабили торговые караваны и простых путников. Жители северных земель страдали от ужасных, уродующих тела болезней. В некоторых поселениях, контролируемых опасными магами, была узаконена работорговля. В общем, питать иллюзии насчет «райского места» не приходилось.

Не желая попадать ни в одну из описанных моим новым другом неприятностей, в Аданаар я решила отправиться при помощи портала, способного мгновенно перенести кого угодно в любое из отделений альянса. Способ не из дешевых, зато быстрый и безопасный. Тем более это же настоящий телепорт! Никому не удалось бы отговорить меня опробовать его на себе как можно скорее.

– Ты мой настоящий друг, не потому что единственный, а потому что у тебя прекрасное доброе сердце! – сказала я, пытаясь отблагодарить своего проводника в новый мир, и крепко обняла его, чувствуя, как тот окаменел от неожиданности.

– Ой, у нас так не принято… Это… Да, я очень надеюсь снова увидеть тебя… Как-нибудь… Скоро.

Член альянса, обслуживающий портал, хитро посмеивался, наблюдая за трепыханиями Марко, чем смущал его еще сильнее.

Шестиугольный постамент был расписан мелкими светящимися символами, которые словно бы слегка парили над поверхностью. Через секунду мое тело оказалось на такой же каменной платформе, только в голубоватом сводчатом помещении северного крыла, где меня поприветствовала большая, с лоском одетая ящерица.

– Новый ученик? – хриплым голосом спросил ханонианец.

– Да. Мне нужно встретиться с господином Андре. Магиус Дамирата направил меня. – Я потрясла в воздухе запечатанным свитком.

– Сантин в главном зале, она заместитель. – Ящерица махнула когтистой лапой в сторону коридора.

Балкон, плавно переходящий в спиральную лестницу, уводил вниз. Помещение северного отделения напоминало круглый колодец, расширяющийся к основанию. С купола, прорезанного лепестками смотрящих в синее небо окон, свисала длинная многоуровневая люстра. Тяжелые шары плафонов держались на ней, казалось, вопреки всем законам физики.

Миновав два десятка вытянутых вверх деревянных дверей, я оказалась в главном зале. Помещение украшали тяжелые вазы с крупными остроконечными бело-голубыми цветами, они источали свежий, кисловато-фруктовый аромат. Чуть со смещением, нарушая всю симметрию, недалеко от лестницы стояли деревянные столы и стулья, образуя два полукруглых ряда. Наверное, здесь и проходило обучение. За одним из них синекожая, как Анна, тальмерша читала увесистую книгу.

– Прошу прощения, вы Сантин?

– Да, что вам нужно? – заместитель подняла на меня миндалевидные глаза.

– Я ищу господина Андре.

– Его сегодня нет, – ответила она равнодушно и вернулась к чтению.

– У меня письмо к нему от господина Луиса, – настаивала я, понимая, что придется действовать хитростью.

– Скажите, с каких это пор Луис посылает с личными письмами к Андре кого попало?

– Я обязательно уточню у него ответ на этот вопрос и доложу вам, когда приду в следующий раз.

– Сделайте одолжение, – хмыкнула она. – Только это ничего не меняет. Его все равно здесь нет, и господин Андре не отчитывается ни перед кем о своих планах. Можете, конечно, сходить в его поместье и оставить бумаги там.

– Подскажите, пожалуйста, где это?

Она еще раз очень пристально осмотрела явно свалившуюся с луны чужеземку, но ответила:

– На втором ярусе в палатах знати. Выход из здания альянса вверх по лестнице, по которой вы спустились, прямо и в большую арку налево.

По тому, как подробно мне объяснили, где находится выход, стало очевидно, что дальнейшие расспросы бессмысленны.

Марко говорил, что Аданаар находится в зоне северных пустынь. Поскольку мне никогда даже в голову не приходило побывать в пустыне, при выходе на улицу я была ошеломлена. Потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя и догадаться закрыть рот, пока в него не нанесло песка. Тысячи лет назад здесь, похоже, покоилась под толщей воды расщелина морского дна. Огромные моллюски оставили между скал, обточенных до острых пик, свои гигантские раковины самых причудливых форм. Теперь из них был построен целый город. В выцветшие от времени спирали домов врезали разноцветные округлые стекла, по несколько друг за другом. Они пропускали дневной свет, но были непрозрачными, чтобы скрыть внутреннюю жизнь хозяев от любопытных глаз.

Город лежал в круглой горной долине под неистово синим небом, по которому плавали редкие розовато-желтые облака. Его обнимали высокие светлые стены с изящными обзорными башнями, которые делали защитную конструкцию похожей на перепончатые крылья летучей мыши-альбиноса. От главных ворот вниз, подобно амфитеатру, спускались полукруглые улицы. В самом центре, в хороводе вырезанных из камня декоративных колонн располагались два самых крупных строения. Меньшее оказалось резиденцией губернатора и по совместительству зданием городского совета Аданаара. Второе, по-видимому, когда-то служило панцирем королю рапанов-гигантов, так как размерами тянуло на хороший стадион. Оно и оказалось теми самыми палатами знати. Пространство между домами было аккуратно вымощено осколками раковин, но это все равно не спасало от вездесущего красновато-желтого песка. Под навесами на расстеленных коврах велась торговля. Трубы печей подводились к тонким концам спиралей раковин, из них между расходящихся лучами шипов, украшавших крышу, тянулись струйки дыма, пахнущего незнакомыми блюдами. Мимо с веселыми криками пробежали дети, удерживая палочкой впереди себя резное металлическое колесо. Местные жители по сравнению с Дамиратом выглядели в большинстве своем беднее и неопрятнее, одетые в многослойную, выгоревшую от палящего солнца одежду.



Огромная центральная раковина изнутри представляла собой многоквартирный дом. На двух его уровнях располагались поместья богатых купцов, ростовщиков и владельцев шахт. В крыше общего холла-ротонды имелось огромное окно, причем света из него было достаточно, чтобы в центре зала росло живое, неистово зеленое по меркам этих мест дерево. А рядом источал прохладу фонтан с питьевой водой, окруженный широкими бортиками-скамейками и украшенный неизменными силуэтами морских раковин.

Добравшись наконец до нужной двери, я постучала. Под пальцами блеснула маленькая красная искорка, но никто не открыл.

Других планов в запасе не имелось, и я решила ждать на лестнице столько, сколько потребуется. Примерно через пять минут в дверном проеме возникла темнокожая молодая женщина, пол-лица которой было испещрено глубокими шрамами. Вместо правого глаза осталась зарубцевавшаяся вмятина.

– Он сегодня не принимает, – вместо приветствия грозно сообщила она.

– Но у меня к нему бумага от господина Луиса.

– Я спрошу, – сухо ответила та и пропустила внутрь.

Ожидая в небольшом красивом холле, я невольно начала представлять себе злого мага-старикашку с головой ящерицы или даже с несколькими головами, ведь в существе с такой репутацией совершенно точно не могло оказаться ничего человеческого. Вернувшись через несколько минут, служанка жестом пригласила следовать за ней. Мы прошли несколько залов и вышли в небольшой сад. Господин Андре сидел в деревянном кресле, откинув голову назад и опираясь затылком на ствол одного из невысоких деревьев. Маг был, конечно, немолод, но не оказался ни ящерицей, ни мерзким старикашкой. Наоборот, его полный спокойного достоинства глубоко аристократичный вид обескуражил меня. Лицо магиуса с серовато-синей, как у Анны, кожей чуть тронули морщины, а черные длинные волосы слегка разбавила седина. Не открывая глаз, он протянул руку, чтобы я вложила в нее свиток. Чернокожая женщина беззвучно удалилась, закрыв за собой дверь.

Как только свернутый трубкой пергамент коснулся его руки, бумага легко вспыхнула и ее свечение желтоватым облаком растворилось в воздухе. Андре наконец открыл глаза, поражавшие своим цветом. Почти белая радужка по самому краю имела глубоко синий, слегка светящийся изнутри ореол. Он не спеша прочитал небольшой размашистый текст и, не поворачивая головы, взглянул исподлобья на чужеземку, скрестившую в волнении пальцы. Его пристальный недобрый взгляд сравним был разве что с ударом ржавым ножом. Этому существу не требовалась звериная голова, чтобы вселять страх в окружающих.

– Есть ли какая-то действительно объективная причина, чтобы прийти ко мне с этим домой, в день, когда я не хотел никого видеть? – В его ровном и холодном, как лед, голосе не прочитывалось ни одной эмоции. – Что помешает мне выгнать тебя за такую дерзость не только из Аданаара, но и из альянса магов навсегда?

В горле мгновенно пересохло.

– Единственная причина, господин Андре, в том, что я чужачка не только в этом городе, но и на всем континенте. Мне некуда больше пойти, но это меня нисколько не оправдывает. Теперь я вижу собственную глупость и эгоизм и благодарю вас за то, что вы указали на них. Завтра я попробую прийти снова, чтобы попроситься к вам в ученики, если, конечно, меня пустят и вы будете чувствовать себя лучше…

Я опустила глаза в пол и начала поворачиваться к двери.

– Способность осознавать свои ошибки и уважение к тем, кто опытнее тебя, дает возможность чаше быть наполненной. Садись.

Я села на небольшой камень напротив него. Пару долгих секунд он просто смотрел на меня, будто стараясь вспомнить что-то.

– Зачем тебе магия? Ты никогда не была знакома с ней. Ни ты, ни твои предки.

– Я знаю, что у меня есть потенциал, и хочу полностью реализовать его, чтобы довести этот инструмент до совершенства.

Уголки его губ дрогнули в еле уловимой улыбке, а в глазах блеснул интерес.

– И что ты будешь делать с этим инструментом?

– Хочу принести максимальную пользу наибольшему количеству существ.

– Кто же эти существа? – интерес плавно превращался в иронию.

– Там, откуда я родом, считается, что если мы создаем что-то только для себя, то дело всегда будет маленьким, потому что ты один, а других много. Если включать всех, то результат обретает больше смысла и меньше возможность ошибки.

– Интересная позиция. В действительности в этой бумаге, – он показал пальцем на пергамент, лежащий у ножки кресла, – нет для меня ничего нового и полезного. Но некто добрый, хоть не очень опытный, как мог постарался, чтобы ты дошла до меня. Этот кто-то – конечно, не Луис, – знал, что в северном крыле не любят новичков, и до главы ты доберешься лишь с секретной бумагой, которую можно отдать только лично в руки. Не забудь поблагодарить своего отважного друга за помощь, которая послужила бы достаточным условием для его отчисления. – Глаза мага сверкнули, будто начали сканировать меня изнутри. – Но единственное, что в этой истории действительно любопытно: отчего Сайят, столько лет хранившая в памяти мои слова, сказала их именно тебе? Почему Луис сослал тебя в Аданаар – ясно, но зачем мудрейший маг, которого я глубоко уважаю, хотела, чтобы я взял тебя учиться? И мы попробуем это выяснить на деле. Ты можешь начать обучение на общих правах. Возвращайся к Сантин, я напишу ей бумагу с разрешением жить и учиться в северном отделении альянса на правилах годового взноса.

– А каков этот годовой взнос? – по телу пробежали мурашки.

– Во всех городах он един. Три тысячи монет.

Я закрыла глаза. Какой позор!.. Снова открыв их, я физически ощутила, как господин Андре выжидающе смотрит, склонив голову набок.

– Могу я платить частями? Все, что у меня есть сейчас, это восемьсот монет.

– К сожалению, это невозможно, правила едины для всех. У тебя есть время. Мое решение действует бессрочно.

– Благодарю вас…

На подкашивающихся ногах я направилась к выходу.

– Ты была так настойчива, чтобы прийти сюда, но так легко готова уйти… Знаешь, что такое Омбран?

– Нет, – тихо ответила я.

– А лунный мед?

– Господин Андре, вы совершенно правильно заметили, что я никогда не имела дело с магией и не знаю ровным счетом ничего. Вообще ничего.

– Магия тут ни при чем. В этом кишащем ворами, проходимцами и пиратами месте такую наивную чужачку, как ты, в лучшем случае оставят вообще без монет за ближайшие пару дней, а в худшем – продадут в рабство. У тебя же действительно есть возможность стать гораздо более полезной, чем натирать полы с ошейником рабыни в домах Омбран. Что ты умеешь?

– К сожалению, основное занятие, которое у меня было, здесь никому не нужно. Я заставляла некоторые сложные устройства выполнять их работу. Но здесь таких нет.

Он с искренним удивлением приподнял одну бровь.

– Еще что-то?

Я смутилась, судорожно пытаясь вспомнить про себя хоть что-то полезное.

– Ну… Массаж могу делать…

Выражение из удивленного стало вопросительным.

– Это наша практика целительства. Разные точки на теле отвечают за различные болезни, и многие можно вылечить, правильно нажимая на эти участки. Вот вы же сейчас, кажется, неважно себя чувствуете, я могла бы попро…

– Не горю желанием испытывать на себе чудеса неизученных техник целительства. – Мой собеседник слегка скривился. – Тем более, у нас обычно трогают друг друга совсем в другом контексте. Но его ты мне не предлагаешь, не так ли?

– Нет, господин Андре. Его я вам не предлагаю!

– Что еще?

– В конце концов, я могу работать по дому, хоть у меня и есть возможность стать более полезной, но от натирания полов еще никто не умер. Или я могла бы ухаживать за вашим садом.

– Это вряд ли, сад магический, без солнца он бы не вырос здесь. Ну хорошо, полы так полы. Я разрешаю тебе остаться в моем доме в качестве помощницы для Беллы.

Я не верила своим ушам.

– Но не думай, что у меня случился внезапный приступ щедрости и тебе удастся накопить на обучение, живя за мой счет. У чужачки будет достаточно работы и не очень много свободного времени, которое ты потратишь, рассказывая мне про свою родину. Однако это даст возможность хотя бы немного познакомиться с нашим своеобразным обществом, прежде чем вляпаться в любую неприятность из тех, что с нетерпением ждут тебя за этой дверью.

Я не помнила себя от счастья, и даже абсолютно недружелюбное лицо Беллы не могло испортить настроения.

– В главной части дома тебе разрешено ходить только в библиотеку, в остальные залы лишь с личного разрешения господина Андре или по моим поручениям, – объясняла она. – Здесь, в нижней части поместья – кухня, хранилища, ванна и комнаты слуг. Тут можешь чувствовать себя свободно. Я принесу тебе одежду. Это платье не подходит для Аданаара. Ты, наверное, еще не видела бури.

Белла принесла длинную мантию из гладкой, плотной, но довольно легкой ткани с затягивающимся капюшоном, что-то вроде медной маски со стеклянными глазницами и несколько длинных шарфов из плотной и очень приятной ткани, похожей на шелк. Я удивленно рассматривала полученное.

– Мантию можешь носить поверх своего платья, в ней не жарко и она не будет так развеваться на ветру, а в случае бури надевай маску, затягивай капюшон и обматывай горло и запястья шарфами. Красные бури, идущие с севера, отравлены. Не все, но многие. Зараженный песок начинает разъедать кожу, и больной превращается в чудовище. Не в подобное мне, – она усмехнулась, – а в настоящее чудовище, и стража без разговоров убивает таких, как только появляются первые язвы на коже.