Первое, о чем я подумала, выглянув в окошко почтовой кареты: приземистые домики, разбросанные по улице маленького провинциального городка, выглядят так, словно сложены из ракушек. Коричневый с желтыми прожилками камень был повсюду: он устилал мостовую, украшал здания, из него были сделаны стены и арки, утопающие в зелени садов. И даже черепичные, ребристые крыши только усиливали это сходство.
Мне придется здесь жить. Променять суету столичной жизни на тихое уединение провинции. Отец умер, оставив мне лишь долги, а моя дальняя родственница – я никогда ее прежде не видела, впрочем, она меня тоже – ходит в услужении одного знатного семейства. Им принадлежит земля, на которой стоит эта деревушка и огромный дом, в котором для меня нашлось местечко.
Я чувствовала себя слишком несчастной, чтобы чего-то опасаться. Путешествие меня не тревожило, я отправилась в путь, не думая о его продолжительности и не ощущая одиночества. Забившись в угол кареты, я проехала много миль, прежде чем впервые подняла голову, чтобы осмотреться.
Экипаж резко повернул и остановился. Кто-то распахнул дверцу.
Что ж, пришло время начинать новую жизнь…
***
Вечерело.
Карета, забравшая меня с почтовой станции, была не пример роскошнее той, в которой пришлось трястись по улицам Лондона. На беду, мне пришлось ехать той же доро́гой, по которой пять лет назад я прокатилась совершенно счастливая – с матерью и отцом на пути к столичным балам и другим развлечениям изысканного лондонского общества. Моя матушка, миссис Грант, горела желанием обзавестись обширными связями, и каждое наше утро посвящалось какому-нибудь очередному занятию: магазинам, осмотру новой части города или посещению художественной галереи, по которой мы фланировали около часа, разглядывая встречных… Первые месяцы в Лондоне были самыми счастливыми в моей жизни.
Но матери не стало. Ею владела безобидная, на первый взгляд, страсть изысканно одеваться. Вот только бальные платья из тонкого муслина плохо сочетаются с морозными зимами. В канун Рождества она слегла с воспалением и так и не оправилась. Позабыв про меня, отец искал утешение за карточным столом, пока не истратил все свое состояние.
На протяжении первых миль пути горечь моих переживаний только усиливалась видом лондонских улочек и зданий, на которые я когда-то давно смотрела при столь несхожих обстоятельствах, но, когда, после продолжительного путешествия, экипаж миновал поворот дороги и вдалеке показалось мое новое пристанище, я на мгновение позабыла обо всех своих злоключениях.
Вид, открывшийся в лучах заходящего солнца, заставил меня задержать дыхание. Здание имело вид, охватывающего большой двор прямоугольника – моему восхищенному взгляду открылись две его стороны, щедро украшенные готическим орнаментом, остальное скрывалось кронами старых деревьев. Поднимавшиеся по углам мощные башни казались прекрасными. Ничего подобного мне еще не доводилось видеть. Тонкие слепые бойницы донжона утопали в сумраке, маленькие квадратные окна во флигелях, очевидно, пристроенных позднее, подмигивали светом. Замок был сложен из все того же коричневого камня, и в сгущающихся сумерках мне казалось, что я смотрю на морское дно сквозь толщу воды.
***
Тетка моя оказалась провинциальной старой девой, напрочь лишенной манер и светского лоска. Да и зачем они экономке?
– Вас ожидали не раньше следующего месяца, – сварливо сообщила вновь обретенная родственница, едва завидев меня.
– Кредиторы отца осадили дом в Лондоне, мне пришлось бежать через окно, – сообщила я, предлагая собеседнице само́й догадаться, что в этом всем правда.
– Хозяева будут недовольны!
– Я была бы рада задержаться, а еще больше, я была бы счастлива вообще сюда не приезжать. Жаль, это не в моей власти, – я старалась ничем не подать виду, насколько меня задевает все происходящее.
– Ориан Грант! Проявите хоть каплю смирения и благодарности!
Никто и никогда не поднимал на меня голос до этого вечера, еще одна вещь, к которой придется привыкнуть.
***
Хозяева Замка не торопились представиться какой-то там бесприданнице, что было досадно, но ожидаемо. Тетка сказала, что они не любят, когда их беспокоят понапрасну. На днях у них ожидалось какое-то мероприятие, мне велено было не покидать этажа для прислуги и найти себе какое-то занятие, пока про меня не соизволят вспомнить.
Вероятно, я буду музицировать на приемах и давать уроки хозяйской дочери, которая была моей погодкой.
Хозяева любезно разрешили мне жить в их доме до тех пор, пока я не составлю личное счастье, либо же не найду способ выплатить долги отца. Я ожидала увидеть мрачный закуток, напоминающий монастырскую келью, не слишком просторный и высокий, освещенный единственным слабым светильником, но предложенная мне комната, хоть и была в крыле для прислуги, оказалась просторной и уютной.
Слуги внесли мой сундук, тетка оставила свечу, поднос с пирожками и кувшин молока. Придется привыкать, что теперь я помогаю себе сама.
Я посмотрела на сундук, который предстояло разобрать, на поднос, есть почему-то, совсем не хотелось, подхватила свечу и подошла к зеркалу.
Из зеркала на меня смотрела миловидная блондинка. Прямой нос, пухлые губы. Пышные волосы уложены кудряшками. И кто теперь станет меня причесывать?
Я знала это лицо, вот только моим оно не было.
Из зеркала на меня смотрела Марина Вейсмонт.
Моя сестра.
Ничего уже не будет так, как раньше.
Аттина с грустью оглядела пустую кухню, из которой безвозвратно выветрились все съедобные запахи. В шкафчике обнаружились окаменелые как археологическая находка мюсли, в холодильнике – полкоробки молока с истекающим сроком годности. Не самый плохой завтрак, с голоду она сегодня не умрет.
Прошел месяц с тех пор, как Аттина вернулась домой, и две недели – с тех пор, как ее семья простилась с Мариной. И, похоже – друг с другом. Мать была поглощена городской общественной деятельностью, отец последние несколько лет работал в Лондоне и приезжал домой только на выходные.
Аттина осталась одна, переживать свое горе и терзаться вопросами, на которые просто некому было дать ответ.
Она не верила. До последнего не верила. Сестра и раньше частенько не ночевала дома, это должно́ было быть просто ошибкой. А потом, когда увидела холодное отчуждение матери и слезы отца, ужасно боялась увидеть Марину. Но то, что лежало на столе под равнодушным светом электрических ламп, Мариной не было, и Аттина спокойно рассматривала мертвое, изменившееся до неузнаваемости тело. В тот момент она поняла, что ее сестры здесь больше нет. И никогда не будет.
Аттина была младшей дочерью, честь продолжить многовековые традиции принадлежала ее старшей сестре. Аттину никто не посвящал в семейные тайны.
Почему ее сестра оказалась у Про́клятого озера, ведь ходить к нему, особенно ночью, было строжайше запрещено? Что случилось с ней там?
К северо-западу от Лондона можно найти множество озер. Больших и маленьких, природных и искусственных, безлюдных или пестрящих вывесками ресторанов и гольф-клубов.
Но есть одно особенное озеро, которое даже на гугл-картах подписано – «Это Озеро». Когда-то давно оно даже на картах не значилось, но все равно было на слуху. К нему не водят туристов, никто не загорает там летом и не приходит с удочкой зимой, потому что все местные знают – Это Самое Озеро, прячущееся на окраине огромного Национального парка, проклято вот уже двести лет.
***
Тяжелый внедорожник послушно летел по дороге А417.
Амир Гарти-Эванс поправил солнечные очки, которые были не особо нужны дождливой английской весной, положил локоть на открытое окно и вжал в пол педаль газа.
Весь его вид был совершенно чуждым для этих мест. Смуглый, черноглазый брюнет на дорой, отмытой до блеска машине, в ослепительной белой рубашке – он казался случайным гостем среди провинциальных английских пейзажей и куда лучше бы смотрелся где-нибудь на побережье Монте-Карло.
Слева мелькнул указатель с названием «Килимскот».
Крохотный городишко прятался на окраине Национального парка и пользовался дурной славой. Из всех маленьких городов, которые можно было встретить к северо-западу от Лондона, он казался самым злополучным.
Амир Гатри-Эванс неохотно сбросил скорость и свернул с трассы. Он знал здесь каждый дом, каждую улицу. В конце концов, наследник одной из пяти Старших семей возвращался домой.
***
Чтобы хоть как-то разбавить гнетущую тишину опустевшего дома, Аттина включила телевизор и попала на местную новостную программу.
– Во время конференции нашему корреспонденту удалось взять интервью лично у Райдена Дэвиса. Управляющий одного из самых крупных частных фондов по защите окружающей среды рассказал о новой двухгодичной программе наблюдения за реками, поддержанной…
Мелодичная трель новенького телефона отвлекла Аттину от разглядывания улыбчивого блондина в темно-синем официальном костюме. Задорно прищурив зеленые глаза, он бойко отвечал на вопросы журналистов.
– Да?
Звонил тот самый Райден Девис.
– Что делаешь? – его голос, не искаженный камерой, звучал по-другому, но не менее жизнерадостно.
– Смотрю твое интервью, – охотно поделилась Аттина.
– Даже совестно было людей расстраивать, – хохотнул в трубку Райден. – Им хотелось интересную информацию, например, с какой моделью я хожу на свидания, а пришлось слушать, про нашу просветительскую программу и сколько миль берега, нам удалось очистить от мусора за последний год. На этом сенсацию не построишь, – его бодрый голос, словно вернул Аттину в те времена, когда была жива сестра, а родители не игнорировали друг от друга, случайно встретившись в коридоре. – Я подъеду через полчаса. Есть там кто живой? – надрывалась трубка. – Ау!
– Я буду готова через пятнадцать минут, – поспешно ответила Аттина, не сдержав улыбки.
***
Амир Гатри-Эванс пять лет не был дома. И вероятно, не появился еще столько же, если бы не приближающийся день Сопряжения миров.
Где-то восемьсот лет назад предки пяти Старших семей заключили Договор. Альвы, духи природы, взяли в жены земных женщин, подарив их детям способность к Магии. Так и появился Круг Старших – первенцы магических семей, обладающие огромным даром к заклинанию Воды. Они стали защитниками Дня Сопряжения Миров, когда любой, а не только Старшие Боги, мог пройти по Радужному мосту.
Сделка с богами казалась Амиру не слишком-то честной. Ушлые предки получили возможность колдовать всегда, в то время как Сопряжение, требовавшее ответной услуги, случалось один раз в две сотни лет.
Впрочем, потомки Альвов еще занимались всякой скучной ерундой, например, измерениями приливов и отливов, охраной вымирающих видов, боролись с загрязнением Воды, но, как говорил Райден Дэвис, управляющий одним из таких фондов, когда у ведомства проверка вышестоящей инстанцией раз в двести лет, сто пятьдесят из них можно особенно не напрягаться.
***
Ярко светило солнце.
Аттина и Райден стояли на стене разрушенного Замка. Когда-то давно это было одно из тех прекрасных старинных строений, о которых принято писать в романах. Его длинные замшелые галереи, обветшавшие башни и руины мощных стен гордо возвышались над Про́клятым озером вот уже без малого две сотни лет. Уцелевшее крыло древнего здания до сих пор служило им местом встреч. Прийти сюда ночью, при свете Луны, у Аттины ни за что не хватило бы духу, ведь внизу раскинулось «Это Самое Озеро», которое местные иначе как «Про́клятым» и не называли.
Ее сестру Марину нашли мертвой на берегу, в то время как каждый из наследников пяти Старших семей знал о запрете.
В озере жила Тварь. И все живое держалось как можно дальше от воды. Здесь не было ни комаров, ни лягушек, ни один зверь не приходил на водопой, а человеку непременно становилось жутко от гнетущей тишины, коконом окутывающей берег.
– Меня нашли вот там, внизу, без сознания, – Райден Дэвис, указал рукой вниз, на каменистый берег. – Самое страшное, я не помню, как там оказался. Марина позвала меня навстречу, голос у нее был очень взволнованный. Она сказала, что есть что-то важное, и я обязательно должен узнать. Они, Марина так и сказала «они», будут ждать меня в одиннадцать часов вечера, там, где обычно собирается Круг, – Райден взъерошил ладонью светлые волосы, словно пытаясь выудить из памяти что-то еще. Непривычно было видеть его таким задумчивым, обычно он шутил и смеялся, даже когда обстановка не сильно-то располагала к остроумию. – Круг собирается в донжоне, главной башне Замка, но исключительно днем. У статуй относительно безопасно. Никто в своем уме не сунется на берег Про́клятого озера. Особенно ночью! Понятия не имею, как мы там оказались.
Аттина кивнула.
В век интернета и Марвел она предпочла бы считать это сказками, если бы не одно обстоятельство: Райден мог взглядом заморозить лед в стакане. Этот факт заставлял логично предположить, что раз существует Магия, пусть и совсем слабенькая, то Тварь в озере тоже настоящая. И Альвы, духи Природы, действительно могут пройти по Радужному мосту в День Сопряжения Миров. И ей придется с ними встретиться.
***
Тяжелый внедорожник Амира остановился на небольшой каменной площадке, с которой были хорошо видны руины Замка. Он заглушил мотор и вышел из машины.
Амир успел позабыть завораживающую красоту этого места.
Тонкие слепые бойницы донжона – главной башни, утопали в зелени плюща. Стены были построены из коричневого камня, и издалека казалось, что они сложены из ракушек. Одинокая «башенка принцессы», надломленным карандашом вонзалась в небо точно так же, как и много лет назад.
Амир услышал, как подъехала еще одна машина. Он неохотно обернулся.
Низкая спортивная иномарка лихо подкатила к краю площадки – из-под колес посыпались камни.
– Гатри-Эванс! Приехал все-таки.
Илай Коллингвуд ничуть не изменился за прошедшие годы. Все тот же плейбой государственного масштаба и наследник огромного состояния.
Коллингвудам принадлежала земля, на которой стоял сам город, и вся земля к югу от него, роскошное поместье Килимскот-манор, а также каждое второе предприятие в городе. Проще говоря, вся округа работала на семью Коллингвуд и напрямую зависела от их благосостояния.
– Можно подумать, у меня был выбор, – напомнил Амир. – Сопряжение меньше чем через три месяца.
– Круг мы все равно замкнуть не можем, – легкомысленно возразил Илай. – Трое нас будет или четверо, пока никто не знает, где пятый – разницы никакой.
***
– Пока Круг не замкнут, нам доступна лишь простенькая Магия, – задумчиво произнес Райден. Они с Аттиной все еще стояли на крепостной стене Замка. – С тем, на что способны были наши предки – не сравнить. Незадолго до смерти Марина искала… и сумела найти наследника Барлоу.
– Пятого?! – Аттина неверяще взглянула на Райдена. – Круг не замыкали с последнего Сопряжения миров! Двести лет! С тех самых пор, как семья Барлоу попыталась подчинить себе силы Альвов и создала Тварь.
– Марина нашла отщепенца, – подтвердил Райден. – Юлиан – последний из рода Барлоу и, закономерно, не хочет иметь с нами ничего общего. Вполне его понимаю.
– Но зачем замыкать Круг? У людей новые идолы, они позабыли старых Богов, никто не вломится к ним по Радужному мосту, у нас же тут не сериал на Нетфликс! Ты всерьез думаешь, кто-то еще верит в то, что солнце, – Аттина указала рукой на небо, – это девушка, которая гонится за волком?!
Райден фыркнул, демонстрируя, что оценил шутку.
– А чтобы защитить проход между мирами от… да хоть бы и белок, нам хватит и тех сил, что у нас есть, – закончила свою мысль Аттина. Она еще никогда не говорила с таким пылом, и теперь чувствовала себя слегка смущенной.
– Я раньше тоже так думал, но узнал один занятный факт. Знаешь, где именно в Мидгарде можно взойти на Радужный мост?
– И где же? – послушно переспросила Аттина.
– Да прямо здесь, – он обернулся и указал рукой на Проклятое озеро. – Ну разве не очевидно? Вот она, волшебная дверца.
Аттина молча взглянула на полукруглый каменный мост, перехватывающий озеро в узкой его части. Вода словно замерла, и отражение его казалось удивительно четким. Две каменных дуги, образовывали круг в стоячей воде.
– И знаешь, в чем главная проблема? В озере живет Тварь, которая вполне может подзакусить Альвами. И когда это случится, нам очень сложно будет объяснить разгневанным страшим Богам, что мы как бы… и ни при чем.
– И что делать?
– Заставить Юлиана Барлоу, который, как ты помнишь, не хочет иметь с нами ничего общего, осознать всю важность момента и замкнуть Круг. Мы обретем силу, разберемся с Тварью и встретим Альвов вином, пирогами и девственницами, как завещали предки.
***
Они собрались в донжоне Замка, возле старого фонтана, поприветствовать Аттину. Трое из пяти наследников Круга.
Младшая Вейсмонт чувствовала себя неуверенно и старалась держаться поближе к Райдену. Она знала их всех с самого детства, но сама обстановка величественной, обветшалой залы придавала ситуации какую-то неуловимую торжественность.
Пять статуй фонтана, четыре человека.
Райден Девис, друг детства, Амир Гатри-Эванс, о нем Аттине вообще сложно было думать без смущения, и Илай Коллингвуд, старший брат ее лучшей подруги.
Ну и, конечно же, она сама, словно футболист, вышедший на замену. Впервые на манеже Аттина Вейсмонт, вместо Марины Вейсмонт.
Стремясь скрыть непрошенные слезы, в последнее время она часто плакала без особого повода, Аттина взглянула по сторонам.
Высокий свод помещения терялся в сумраке, каменные полукруглые арки, украшавшие стены, потемнели от времени, огромный фонтан, казался просто причудливой скульптурной композицией. По замыслу неизвестного творца, статуи должны были находиться по пояс в воде. Обнаженные рыбьи хвосты там, где должны были быть ноги, нелепо смотрелись в ее отсутствие.
Предки оставили еще один подарок, но если умение издеваться над жидкостью еще могло вызвать у обычных людей восхищенное недоумение, то второй свой секрет потомки пяти семей тщательно хранили ото всех.
– Знакомься, – Райден без лишних церемоний помахал ладонью перед лицом, отвлекшейся Аттины.
– Зачем? Я и так здесь всех прекрасно знаю, – она невольно взглянула на Амира и тут же отвела взгляд. Они не виделись лет пять, не меньше. Если не считать той случайной встречи, в день, когда Аттина узнала о смерти сестры. В отличие от остальных Гатри-Эванс не приезжал домой даже на праздники.
– Да не с нами… с ними! – Райден за руку подтащил ее к фонтану. Статуи были огромны, пришлось запрокинуть голову, чтобы рассмотреть хоть что-то. – Это – Дэвис, моя пра…пра…бабка, а он – Коллингвуд.
Обе статуи практически не пострадали. Мужчина и женщина надменно смотрели друг на друга с противоположных сторон чаши.
– Вейсмонт повезло меньше. Уж, извиняй.
Еще одна статуя – вся в трещинах, с отколотыми руками находилась между первыми двумя.
– А это Гатри-Эванс.
Аттине пришлось обогнуть чашу, чтобы увидеть лицо женщины, с бесконечно длинными волосами, по которым змеились крупные трещины. Статуя равнодушно смотрела через фонтан на изувеченного временем предка семьи Вейсмонт.
– А это…
– Это Барлоу. Кто же еще.
В центре фонтана, расколотая надвое, беспомощно лежала лицом вниз еще одна статуя.
– Если ты уже осмотрелась, мы можем вернуться к обсуждению насущных вопросов, – Илай Коллингвуд, подошел и встал рядом с ними.
– Дай ты девушке в себя прийти, – миролюбиво предложил Амир Гатри-Эванс, откуда-то у них из-за спины.
– Она не девушка, а маг Круга. Если вы не забыли, у нас всего три месяца на то, чтобы…
– Спасти мир? – Райден размашисто хлопнул приятеля по спине.
– Не смешно. Мы должны разделаться с Тварью прежде, чем она доберется до кого-нибудь из Альвов, – хмуро напомнил Илай Коллингвуд. – Все эти истории про гнев старших Богов… Не хочу проверять, что из этого – правда. Наши предки даже мертвецам ногти стригли, чтобы отсрочить Рагнарек, а мы тут спокойно сидим и в ус не дуем, хотя у нас есть куда как более веская причина стать свидетелями конца света. Нам нужен чертов Юлиан. Барлоу заварили эту кашу, вполне логично, чтобы их потомок помог теперь разгрести последствия.
– Осталось убедить его в этом, – напомнил Амир.
Все обернулись к нему.
– Прежде… прежде, чем я начну вам помогать, ответьте, – голос Аттины звучал тихо, но твердо. – Кто из вас спускался с моей сестрой к Про́клятому озеру? Кто из вас был там, когда до нее добралась Тварь?
Повисло удивленное молчание. Аттина стиснула кулаки, готовясь стоять на своем.
– Я в ту ночь в Лондоне был, в баре. На сайте куча фоток, как я обжимаюсь с какой-то девицей, лица которой даже вспомнить не могу.
– Пить меньше надо, – Райден снисходительно похлопал Илая по плечу. Очевидно, все были уверены в правдивости этой истории.
– Я повторю тебе то же, что говорил следователю. Я был дома, один, но подтвердить это ничем не могу, – во взгляде темных, практически черных глаз Амира сквозила тревога. – Если бы я был с твоей сестрой, я бы не позволил ей погибнуть.
– Потому что она член Круга? – настороженно спросила Аттина.
– Потому, что она твоя сестра.
В этой фразе было куда больше смысла, чем могло показаться на первый взгляд. Аттина и Амир смотрели друг на друга, молчание затягивалось.
– Если Илая и Амира там не было, а я «загорал» на пляже, остается… Юлиан Барлоу, – вклиниваясь между ними, предположил Райден. – Если так, у нас есть еще один повод его найти.