Никаких Максимов, Глебов и Лер? Так я, кажется, думала, когда собиралась в лагерь? Еще никогда я так не ошибалась…
Вот они, Максим и Глеб. Один стоит через шесть человек справа от меня, а второй подобрался ближе – слева через две девушки. И как только они здесь оказались? Ладно, Макс, – решил, может, вспомнить детство. Но Глеб вообще в Италии живет и приехал в Россию ненадолго погостить у тети. Какого лешего его в лагерь-то понесло?!
От столь ужасного стечения обстоятельств хотелось выть. Последнее беззаботное лето по всей видимости пойдет коту под хвост! Хорошо еще, что Леры нигде не видно. Тогда было бы настоящее комбо!
– Здравствуйте, дорогие детишечки! – довольно жутковато поприветствовал прибывших на летнюю смену ребят маленький и лысенький мужичок в больших квадратных очках. – Меня зовут Савоськин Макар Аронович. Я – директор лагеря.
Сзади послышались тихие смешки.
– Макароныч, – произнес кто-то сквозь сдерживаемый смех.
Тут я тоже чуть не рассмеялась – сдержалась лишь потому, что стояла в первом ряду на глазах у всего персонала лагеря.
Дальше последовала скучная и затянутая речь Макароныча. Затем слово передали Петру Ивановичу Метелкину – завхозу, похожему на директора как две капли воды, только без очков. Немного картавя, он рассказал нам о правилах лагеря, – что можно делать, а что нельзя, – и обозначил часы отбоя для разных возрастных категорий. Нам, как самым старшим, разрешено было колобродить до десяти вечера. После же все должны были лежать в своих кроватях. Слово «свои» Метелкин даже выделил голосом и обвел многозначительным взглядом старших ребят.
После Метелкина к микрофону подошла миниатюрная девушка с очень милой внешностью. Она тепло улыбнулась и представилась Марьей Петровной Метелкиной, медсестрой. Услышав ее фамилию и отчество, ребята зашушукались.
– Дочка Метелкина походу.
– Красивая, – восхитился кто-то из парней. – Совсем на него не похожа.
– Да ничего в ней красивого нет, – послышался девчачий голос. – На крысу похожа.
Я закатила глаза и тихо вздохнула, предвидя наперед, как половина парней будут пускать слюни на медсестру, а половина девчонок злиться на нее.
В ожидании конца церемонии я принялась рассматривать своего брата, который, в свою очередь, с интересом поглядывал на хорошенькую медсестру. Поймав его взгляд, я улыбнулась уголком губ и скосила взгляд на Метелкину. Илья закатил глаза и отвернулся.
В поисках новой цели для рассматривания мой блуждающий взгляд вдруг встретился с до боли знакомыми светло-карими глазами Райского. Как ни банально, но мое сердце пропустило удар. Мы с Глебом смотрели друг на друга недолго, но я смогла разглядеть в его взгляде тоску.
Неужели он скучал по мне?..
Нет, быть такого не может! Если бы скучал, то обязательно бы связался. В глазах Глеба Райского вовсе не тоска, а скука. Ему так же скучно на церемонии, как и всем ребятам.
– А теперь торжественное поднятие флагов! – объявил директор, своим громким голосом, прервав наш с Глебом зрительный контакт.
Райский отвернулся первым, сосредоточив свое внимание на двух ребят, которые подошли к государственному флагу и флагу лагеря. Заиграл гимн России, и я невольно выпрямилась. Хотелось посмотреть на Глеба еще раз, но я была для этого слишком гордой.
По команде директора ребята – парень и девушка моего возраста – принялись поднимать флаги.
– На этом приветственная церемония завершена! – радостно произнес Макароныч, когда флаги уже развивались на вершине флагштоков. – Подойдите, пожалуйста, к своим вожатым. Они расскажут о вашем распорядке дня на сегодня.
Вокруг все загалдели и засуетились. Я принялась искать глазами Илью, но около меня мельтешило столько людей, что у меня вдруг закружилась голова.
Схватившись за висок, я прикрыла глаза, чтобы справиться с возникшим головокружением. Меня сильно толкнули, и я, пошатнувшись, чуть было не упала. Благо, кто-то придержал меня за плечи.
– Спасибо, – пролепетала я и обернулась.
– Не за что, – пожал широкими плечами Максим.
Залипнув на его фигуру, я подивилась тому, как быстро он превратился из обычного парня в игрока в регби. Наверное, для своей девушки старается, держит форму. Лерке Беловой ведь всегда нравились качки.
– Как дела? – робко спросил он, стараясь не встречаться со мной взглядом.
– Илью не видел? – проигнорировала я его глупый вопрос.
Макс моргнул и начал озираться по сторонам.
– Вон он, у футбольных ворот стоит.
Я посмотрела в сторону, куда показывал палец Макса. Вокруг Ильи уже собралось несколько ребят из моего отряда, и брат что-то оживленно им рассказывал. Я молча направилась к ним.
– Наташ, подожди! – крикнул Макс мне в спину.
Я проигнорировала его и ускорила шаг.
– Наташ! – не унимался Максим.
– Да что тебе надо? – я резко обернулась и уперла руки в бока.
Парень притормозил и оторопело взглянул на меня.
– Мы в одном отряде просто… – тихо произнес он, указав на Илью и ребят, которые вовсю пялились на нас.
– А-а-а, – протянула я, чувствуя, что краснею. – Понятно…
Ну вот, в первый же день отличилась. Теперь ребята будут считать меня неуравновешенной.
В молчании мы с Максом дошли до Ильи. Я скромно поздоровалась со всеми и встала ближе к брату. Снегов, зараза такая, занял место рядом со мной.
– Так, нас уже тринадцать. Ждем еще двоих, – объявил брат. – А, нет, уже одного!
Я проследила за взглядом брата, и увидела идущего к нам Глеба. Ну, зашибись! И этот тоже в моем отряде! За что мне такое наказание?!
Макс тоже увидел Райского и нервно закряхтел. Я же сделала вид, что сильно заинтересована носками своих белых кроссовок, к которым прилипла мокрая трава.
– Сейчас еще одного дождемся, и я расскажу про ваше расписание и провожу в корпус, – пообещал Илья.
– А уже нельзя начать рассказывать? – спросил коренастый паренек с веснушками – один из друзей Макса. Кажется, его зовут Кирилл.
– Точно! – поддакнула темноволосая девушка с фиолетовыми прядями и темным макияжем. – Семеро одного не ждут.
– Есть правила, которым надо следовать. – Высокий и тощий парень с жиденькими светлыми волосами и огромными круглыми очками шмыгнул носом и, достав платок в клеточку, громко высморкался.
Девушка с фиолетовыми прядями брезгливо поморщилась.
– Валентин прав, – кивнул Илья, посмотрев на наручные часы. – Надо следовать правилам.
Друг Макса фыркнул.
Почти все вожатые уже дождались ребят и разошлись по лагерю. Остались только мы и еще одна девушка с длинными светлыми косами аж до колен.
Пока мы терпеливо ждали последнего члена нашего отряда, я раздумывала, стоит ли мне остаться в лагере или все же лучше свалить отсюда из-за Райского и Снегова.
Я хотела провести последнее лето детства в атмосфере, где меня не будут донимать призраки прошлого. Выбрала именно лагерь, потому что никогда не была здесь – в отличие от ребят, я всегда обитала за его пределами, в Дубках, – и вот на тебе! по закону подлости эти двое здесь, чтобы мешать мне спокойно отдыхать.
– Ну и чего вы тут стоите и молчите? Неужели меня ждете? – раздалось поблизости от нас.
Внутри у меня все похолодело от страха.
Этот голос я узнаю из тысячи похожих. Нет, из миллиона.
Голос моей бывшей лучшей подруги. Голос той, на которую меня променял Максим. Голос Леры Беловой.
***
– Значит так: я с тобой в одной комнате жить не хочу и не буду! – Лера сидела на краю письменного стола у окна и вульгарно жевала жвачку.
Меньше всего я хотела видеть эту особу, да к тому же еще и быть ее соседкой по комнате. Да что за невезение такое!
– Можно подумать, я этого хочу, – пробормотала я, стеля постельное белье. – Но Илья ясно дал понять, что либо мы спим на отведенных нам местах, либо в коридоре под фикусом.
После распределения многие начали возмущаться. В особенности Снегов и Райский, которых, к их ужасу, тоже поселили вместе. А подруг Леры вообще запихнули в трехместный блок с девочкой, у которой, по слухам завсегдатаев этого лагеря, перманентные вши. Однако Илья никому не разрешил поменяться местами.
Хотя, даже если бы и разрешил, Лера бы ушла к подругам, а ко мне подселили бы вшивую. Даже не знаю, что лучше: буквально вшивая соседка или фигурально.
– Нет, ну это ни в какие ворота! – вскрикнула Лера и тут же закашлялась, чуть не подавившись жвачкой.
– Не злись, это бесполезно. Лучше переходи сразу к последней стадии принятия неизбежного, – посоветовала я.
– Че?
– Ничего. – Закончив с постелью, я взглянула на сумку и подумала, что, наверное, не стоит ее разбирать. Сегодня вечером я пойду к брату и скажу, что возвращаюсь домой. Не хочу провести свое последнее беззаботное лето в этом гадюшнике.
– А твой брат взятки берет? – в голосе Леры уже не было злости, спрашивала она с надеждой.
– Не знаю.
– Может, ему коньяк подарить?
– А у тебя он есть? – удивленно посмотрела я на Леру.
– Не-а, только энергетики. Но это не проблема, достанем, – махнула рукой с длинными розовыми ногтями Белова.
Я окинула ее взглядом с ног до головы. Яркий и безвкусный макияж, блестящая бижутерия, облегающий топик, короткая джинсовая юбка и босоножки на высоком каблуке. Она думает, что лагерь – это дискотека?
– Ты зачем вообще сюда приехала? – задала я мучающий меня вопрос.
– А ты? – Белова прищурила накрашенные голубыми тенями глаза.
– Отдыхать. От таких, как ты.
– Ну вот и я тоже приехала отдыхать.
– Не ври. Я тебя знаю. Ты ненавидишь лагеря и общаги. – Я скрестила на груди руки, вперив в Леру требовательный взгляд.
Когда мы еще были лучшими подругами, наши родители любили вместе отдыхать на море. Леру же вымораживало жить в одном номере с родителями. Она вообще была социопатом, когда дело касалось проживания. Только со мной, почему-то, могла спокойно ночевать в одной комнате. В остальных же случаях она просто не могла уснуть.
Закатив глаза к потолку, Лера вытащила жвачку изо рта и прилепила ее под столешницу. Мне оставалось лишь молча подивиться такому свинству.
– Ну, да, ты права. Я приехала из-за Макса. Побоялась, что он тут загуляет.
Упоминание Снегова кольнуло мое сердце тупой иголкой для вышивания. Как ни пыталась я забыть его предательство, он все еще бередило меня.
– Поэтому мне нельзя отсюда уезжать, – продолжила Лера, теребя бахрому на топике. – И в коридоре у фикуса я спать не собираюсь! – Она отлепилась от стола и принялась стремительно застилать свою постель. – Так что если не нравится, можешь валить сама под этот долбаный фикус, уяснила?
– Да уж, уяснила, – усмехнулась я.
Так Валерия Белова меньше чем за десять минут прошла все пять стадий принятия неизбежного. А вот я остановилась на первой – отрицании, и дальше двигаться не собиралась.
Спустя некоторое время к Лере пришли подруги – почти точные ее копии, за исключением разве что лиц и роста.
– Блин, а тут прикольно, – тягучим голосом произнесла самая низкая из трех – Ксюха. Она сидела на моей кровати и, закинув ногу на ногу, то и дело надувала пузырь из жвачки. – Не считая нашей мерзкой соседки Соньки. Мне кажется, я уже увидела у нее вшу!
– Бр-р-р, – вздрогнули Лера и Юлька.
Меня никто из них не замечал, будто я тут была мебелью.
– А вы знали, что в этом заезде девушек меньше, чем парней, и на втором этаже даже не хватило комнат? – заговорщицким тоном заговорила Юлька. – И поэтому на наш этаж подселили двоих парней!
– Если один из них не Макс, то мне не интересно, – отмахнулась от подруги Белова.
Ксюха с Юлькой противно заржали, и первая радостно объявила:
– Один из них как раз Максим!
Лера уставилась на подругу горящим взглядом. Я же тяжело вздохнула. Под боком Лера, на одном этаже Максим с Глебом. Да что я плохого сделала?!
– Вот это хорошая новость, – хищно улыбнулась Белова, потирая руки как навозная муха свои лапки.
– А второй – такой красивый! – мечтательно произнесла Юлька. – Глеб, кажется. Жаль, что наша комната от их далеко. Зато ваша близко, прямо через холл.
– Ну, зашибись! – невольно вырвалось у меня.
Все трое повернули свои белобрысые головы в мою сторону. Их порядком удивило мое присутствие.
– Значит, я буду там частым гостем, – довольно произнесла Лера.
Сил моих терпеть Белову и ее свиту больше не было. Определенно мне надо отсюда валить. И как можно скорее!
Я вышла из комнаты с твердым намерением отыскать Илью и серьезно поговорить с ним. Всего лишь несколько часов я провела в этом лагере, а меня уже тошнит и не хватает воздуха.
Засмотревшись на злосчастный фикус, я вдруг врезалась в кого-то, кто сильно пах кофе. Потирая ушибленный лоб, я подняла глаза и увидела перед собой Райского. Он тоже потирал ушибленное место – щеку – и сжимал в руках пустую кружку, где, судя по всему, раньше был кофе. И когда только успел выпить? А главное, где?
– Извини, я тебя не заметил, – пробормотал Глеб. – Засмотрелся на фикус.
– Лучше под ним, чем делить комнату со Снеговым? – понимающе ухмыльнулась я.
– Ага. – Райский улыбнулся краешком губ, и мое сердце почему-то екнуло.
Так, стоп! Почему я вообще с ним разговариваю?! Он бросил нас и решил не поддерживать связь. Так почему от его кривой улыбки у меня сердце шалит?!
Ничего не говоря, я обогнула Райского и направилась к лестнице.
– Ната! – окликнул меня Глеб, и мои ноги сами остановились. А голова сама повернулась на его голос. Вот же гадство!
– Че? – сымитировала я тон Беловой.
– Тебя с Лерой поселили?
– Да, и что?
– Просто. Сочувствую. Фикус в твоем распоряжении, если что. Я уступаю.
– Спасибо, не надо. Завтра меня тут уже не будет. – Сказав это, я отвернулась и в два раза быстрее зашагала прочь от Райского.
– Жаль, – еле слышно произнес он. Или же мне это просто послышалось.
Спустившись с лестницы так быстро, что чуть не заплелись ноги, я вышла из своего жилого корпуса номер три и, отдышавшись, огляделась по сторонам в поисках Ильи.
Он упоминал, что после заселения отправится в административное здание оформить какие-то документы. Вот только где это здание?
Пройдя мимо второго и первого жилых корпусов, я заметила стенд с планом лагеря, рядом с которым стояла темноволосая девушка с каре и внимательно изучала его.
– Привет, – поздоровалась я, подойдя к стенду.
Девушка испуганно вздрогнула и посмотрела на меня через изящные очки с тонкой красной оправой. Мне она показалась милой, но взгляд ее карих глаз был немного затравленным.
– Привет, – едва слышно произнесла она.
– Я Наташа, – представилась я. Не понятно, зачем, ведь я планировала уехать отсюда и не заводить никаких знакомств.
– Соня.
– О, ты из нашего отряда, да? – вспомнила я «вшивую» соседку Лериных подруг.
Девушка кивнула.
– Что ищешь?
– Медпункт.
– Что-то случилось? – обеспокоенно спросила я.
Соня молча показала мне содранный локоть.
– Это соседки тебя так? – невольно вырвалось у меня.
Округлив глаза, Соня усиленно замотала головой.
– Я сама упала, когда стелила постель. Наступила на край пододеяльника и… – Девушка вздохнула. – Я просто жутко неловкая.
– Да ладно, с кем не бывает. – Я пробежала взглядом по плану и нашла медпункт. – Смотри, он в административном здании, а мне как раз туда надо. Пошли вместе?
Соня робко кивнула и, прижимая к себе локоть, пошла за мной.
По пути она не проронила ни слова. Я же пыталась рассмотреть в ее чистых и блестящих волосах хоть одну вшу, но ничего так и не увидела.
Административное здание располагалось рядом со столовой и являло собой двухэтажную усадьбу, сохранившуюся с дореволюционных времен. Здание было тщательно отреставрировано и гордо возвышалось над всеми остальными современными постройками, которые своей архитектурой были максимально к нему приближены. По ослепительно белым стенам стелились заросли дикого винограда, а под окнами цвели розовые и бордовые пионы.
Внутри было довольно мрачно и пахло сыростью и старыми книгами. Просторные залы с высокими потолками, увы, не были так же хорошо отреставрированы, как внешняя часть здания. Мы с Соней прошли по коридору и уперлись в двери, одна из которых вела к директору лагеря Макаронычу, а вторая – в медпункт.
Соня толкнула дверь в медпункт и, ойкнув, отпрянула в сторону. Двое людей, стоящих очень близко друг к другу, резко отступили на шаг назад. Медсестра Марья с красными щеками поправила выбившуюся из пучка прядь волос. Мой брат хмуро уставился на меня.
– Стучать не учили?
– Это не кабинет директора. У нас тут травма. Примите? – Я многозначительно посмотрела на медсестру.
Та села за стол и нервно кивнула.
– Сонь, заходи. – Взяв девушку за здоровый локоть, я провела ее внутрь и усадил на кушетку. – У нее локоть содран. Обработать надо.
Медсестра угукнула и потянулась за перекисью и бинтами. Щеки у нее все еще были розовыми.
– Пойдем со мной, – сказал Илья, коснувшись моего запястья.
Мы вышли из медкабинета, прошлись по коридору и зашли в крайнюю дверь без таблички.
– То, что ты видела… – начал было он, хмуро глядя на меня, – … было вовсе не тем, о чем ты могла подумать.
– А чем же? – поинтересовалась я, склонив голову на бок.
– У Марьи в волосах был жучок. Я помог ей его снять.
– И из-за этого она вся покраснела, – усмехнулась я.
– Она покраснела? – удивленно воскликнул брат.
– А то ты не заметил.
Илья как-то странно улыбнулся и на его щеках тоже заиграл легкий румянец. Меня это крайне развеселило.
– Она тебе нравится? – предположила я.
Брат смущенно кивнул. Было странно видеть его таким. Обычно уверенный и четкий, Илья никогда не демонстрировал стеснение и робость. По крайней мере, при мне.
– Значит, наклевывается служебный роман, – расплылась я в коварной ухмылке.
– Нет! – мотнул головой брат и рассеянно почесал затылок. – Или да… Я не знаю… Мы же на работе, тут всюду дети… Лучше не стоит, наверное.
– Ну, решать тебе. – Вздохнув я решительно произнесла то, что изначально хотела ему сказать: – Отправь меня завтра домой, пожалуйста.
Лицо Ильи вытянулось от удивления.
– С чего вдруг? Ты же так сюда хотела.
– Перехотела.
– Это из-за Беловой?
– И не только.
Брат издал понимающее «а-а-а».
– Да-да, – подтвердила я его мысли. – Трое нежелательных личностей, которые отираются рядом, не испортят мой спокойных отдых, и я буду злая, как фашист.
– Не знаю, Наташ. Предки столько денег в эту путевку вбухали, хотели тебя порадовать. Ты же в курсе, как у них сейчас туго с деньгами. А они считай последнее на тебя потратили.
– Разве еще нельзя вернуть сумму? – с надеждой спросила я. – Хоть половину.
Илья отрицательно качнул головой. Я тяжело вздохнула.
После папиного сокращения дела у нас шли туго. Папа старался зарабатывать то там, то тут, но заработок был нестабильным, и порой он месяцами не мог найти подработку. А мама еще как-то умудрялась откладывать деньги со своей небольшой зарплаты. Спасибо еще Илье, что не бросил нас и помогал финансово, хоть уже и жил отдельно.
Как я буду смотреть им в глаза, когда вернусь завтра домой с жалким оправданием? Мама, папа, мне жаль ваших денег, но я не могу там оставаться из-за бывших друзей, которых не хочу видеть? Может, Лера бы с легкостью могла так поступить, но только не я.
– Ладно, я тебя поняла, – пробормотала я, глядя на коричневый дощатый пол, покрытый лаком. – Смена длится меньше месяца. Как-нибудь справлюсь.
Илья хохотнул и взлохматил мне волосы своей здоровой пятерней.
– Если что, я постелю тебе под фикусом, сестренка.
– Ага, благодарю.
Вернувшись в свою комнату, чтобы грустно разобрать сумку, я потеряла дар речи от увиденного. На моей постели, не разувшись, валялась Ксюха и ела чипсы. На письменном столе сидела с энергетиком в руках Юлька, а на своей постели развалилась Лера. Все трое были поглощены своими телефонами, из которых то и дело раздавался сигнал уведомления «Аськи».
Я понимаю, что сегодня свободный день, но это же не повод провести его в чужой комнате!
– А ну брысь с моей кровати! – возмущенно крикнула я.
Все трое оторвались от телефонов и с презрением уставились на меня.
– Да пошла ты! – ответила мне Ксюха, и снова уткнулась в телефон.
Юлька с Лерой противно заржали.
Так, Наташа, спокойно! Думай о родителях! Ты же не хочешь их расстроить, верно? Пусть считают, что мне тут хорошо, и что их деньги не потрачены даром.
– Хоть обувь сними, – спокойно попросила я Ксюху, но она даже не взглянула на меня, продолжая переписываться в «Аське» и глупо хихикать.
Вздохнув, я принялась разбирать сумку. Ну, они хотя бы молчат. Это уже радость.
Однако минут через пять Лера вытащила из сумки CD-плеер, положила наушники в граненый стакан и включила музыку. Из стакана приглушенно, но довольно четко заиграла «Красавица» Фактора-2.
Я закатила глаза и тихо выругалась. Когда все трое начали фальшиво подпевать, мне стало невыносимо и я, бросив наполовину разобранную сумку, вылетела из комнаты.
В потрёпанном кресле у фикуса сидел Глеб с книгой. Наши взгляды встретились и я, помедлив, спросила:
– Что, уже переехал?
Райский робко улыбнулся.
– Почти.
– Особо не рассчитывай на это место. Оно скоро может мне понадобиться.
– Ты же уезжаешь. Или что-то изменилось?
– Изменилось, – вздохнула я и, чтобы не поддаться чарам Райского, поспешила к выходу.
Мне хотелось уйти подальше от своей комнаты, жилых корпусов и вообще всего этого лагеря. Хотелось в Дубки, погулять по пыльным улочкам, пугая кур и уток, качаться на широких качелях, на которых умещалось сразу трое…
Внезапно я вспомнила про дыру в заборе за кустом боярышника, о которой мне рассказывали Макс и Глеб. Кажется, она находилась у заброшенного жилого комплекса где-то в самом конце лагеря.
Бродя вдоль забора, я высматривала заветный куст и здание, которое было похоже на заброшенное. Спустя минут десять я нашла подобное и, пройдя чуть дальше, обнаружила и разросшийся куст боярышника. Правда, протиснуться к нему было тяжело – вокруг росла крапива и бушевали здоровенные лопухи.
Разведя в сторону несколько веток боярышника, я радостно улыбнулась. Вот она, дырочка. Никуда не делась спустя столько лет. Правда, заросла основательно, но ничего, это поправимо. Надо только найти палку и…
Спустя минут двадцать борьбы с растительностью, я уже стояла по ту сторону лагеря. Голые ноги и руки были в крапивных ожогах и царапинах, но, несмотря на это, я была счастлива. Меня ждала моя родная деревня и любимые качели.