Насчёт засранца в самую точку. Ведь я, Ангелика, далеко не такой благородный, – глухо произнёс вервольф, шагая за мной по узкой звериной тропе. И этим он меня серьёзно озадачил: интересно, что он задумал на этот раз? Но тут я своим загадочным шестым чувством, которое меня никогда не подводило, почуяла воду. Поэтому я вмиг забыла о Маркусе и, воодушевлённая своей находкой, рванула к манящей свежести. И тут же услышала за спиной строгий окрик: – Ангелика, будь осторожней! Это тебе не городской проспект. Дай я пойду первым. Как ни как я человек-полузверь, поэтому мои органы чувств работают гораздо лучше, чем твои.
– Да? – с насмешкой отозвалась я. – А что твой звериный нос говорит тебе сейчас? Особенно насчёт лесного озера или же водоёма?
– Насчёт этого он упорно молчит, и меня это серьёзно беспокоит.
– Засунь тогда свой звериный нос в… – Я тут же запнулась. Даже здоровым Маркус сделал бы мне замечание. А сейчас, с инфицированным вервольфом, у которого нервы как оголённые провода, не стоило шутить. Не дай бог разбужу в нём зверя.
– Что ты сказала? – с явной угрозой поинтересовался у меня вервольф.
– Я сказала, что знаю, где находится водоём.
– Даже так? Какая самонадеянность!
– Маркус, ты же всё равно не знаешь, куда идти. Так что давай проверим мою догадку, – умоляюще протянула я. И чтобы отвлечь его от командирских замашек, добавила: – А что ты там только что говорил о благородстве?
Моя уловка удалась, и вервольф тотчас переключился на новую тему. Но если бы я знала, что этим разбережу его старые душевные раны, не стала бы этого делать.
– Я, Ангелика, о том, что вы, человеческие девушки, зачастую незаслуженно наделяете оборотней кучей благородных качеств, которыми мы не обладаем. Откуда это в вас? Неужели из-за голливудских фильмов, где сильные и благородные вервольфы влюбляются в каких-нибудь простушек и потом спасают своих избранниц из лап коварных вампиров, бандитов… в общем, подонков.
– И что тебя в этом так возмущает? Я бы на вашем месте радовалась бы!
– Но ведь этот стереотип совсем не соответствует действительности! Наоборот, это от нас нужно защищать бедных девушек! Ведь мы монстры, особенно в молодости!
Я видела, что он излишне эмоционально реагирует на всё, что связано с этой темой. Но уже было поздно что-либо изменить.
– Маркус, не пугай меня. Ну, какой же ты монстр?
– Ангелика Морелли, если бы ты только знала, каким я был раньше!
– И каким же?
– Молодые юноши-вервольфы плохо справляются со своими плотскими желаниями. А запах девственности для них – самый мощный возбудитель на свете. И беда той несчастной девственнице, которая окажется один на один с ошалевшим от страсти вервольфом.
Я не был исключением… И сколько бы мой наставник не следил за мной, это случилось. – Маркус тяжело выдохнул, а я кожей почувствовала всю степень его отчаяния. – Ты даже не представляешь, что я с ней делал!..
Я учуял её в Бодлианской библиотеке. Между прочим, я готовил тогда доклад о правлении Бориса Годунова. Надеюсь, тебе не надо объяснять, кто это такой? Как ни как в твоих жилах тёчет русская кровь.
Я тут же мысленно послала его к чёрту. Он ещё мне ликбез будет устраивать! Но, несмотря на своё возмущение, я поднапрягла мозги и выжала все скудные знания, касательно этого русского царя. Поэтому с вызовом ответила:
– Естественно. Я хоть и не кончала Оксфордов и Кембриджей, но прекрасно знаю, кто это.
– Вот и отлично. А я в то время работал с манускриптами, написанными в период правления Бориса Годунова. Вообще-то студентов не допускают к таким реликвиям, но для меня сделали исключение.
Её я встретил в одном из читательских залах Бодли… Не знаю, что на меня тогда нашло. А ведь к этому времени я уже неплохо справлялся со своими низменными страстями, тем более что запах девственности стал для меня привычным. Ведь в Оксфорде как нигде много нетронутых девушек. Видимо, местным заучкам некогда предаваться любовным утехам. Но её запах потряс меня до глубины души, почти как твой сейчас, – пояснил мне вервольф, и тем самым вызвал у меня лёгкий шок.
Уж лучше бы он мне этого не говорил!
– Маркус, думаешь, мне приятно слышать про собственный супер запах? У меня сразу возникает ощущение, что я какая-то грязнуля и благоухаю своими прелестями на всю округу!
Вервольф расхохотался как умалишённый из палаты для буйных. У меня аж мороз побежал по коже от его смеха. И я окончательно убедилась в том, что ещё немного, и он вконец превратится в неуправляемого психа.
Словно прочитав мои мысли, Маркус поинтересовался:
– И где же твой водоём? Скоро я окончательно съеду с катушек.
– Уже близко.
– Ну, ну… На чём я остановился? Ах да, на том, что та несчастная студентка буквально свела меня с ума. Вмиг я превратился в животное, готовое спариваться без устали. Поэтому я сразу же забыл о том, зачем пришёл в этот свящённый храм культуры, увязался за ней как кобель, учуявший течную сучку.
Я перехватил её перед кампусом, подошёл к ней и включил режим соблазнителя на полную мощность. При этом едва себя сдержал, чтобы не перекинуть девушку через плечо и не утащить её в ближайшие кустики.
– Режим соблазнителя? Серьёзно? И она клюнула?
– Ангелика Морелли, а что тебя так удивило? Думаешь, я не могу сходу соблазнить девушку? – За моей спиной раздался довольный смех, и я сразу же пожалела, что сказала это вслух. И в то время как я гадала, что же я буду делать, если вдруг окажусь на месте той студентки, вервольф продолжил: – А ведь совсем недавно ты меня безумно хотела. Твоё влагалище сочилось пахучим нектаром, и ты…
– Прекрати! Кажется, речь идёт не обо мне, – прервала я его, трясясь от страха. Ведь эти воспоминания дико его возбуждали, усугубляя и без того тяжёлое состояние вервольфа.
– Извини, – смущённо пробасил Маркус. – Но вы, девушки, порой такие доверчивые. Ведь стоило мне только её очаровать, как она безропотно села в мой автомобиль, и я отвёз её в свои съёмные апартаменты. Как ты уже догадалась, я не был типичным студентом Оксфорда, и поэтому не жил в кампусе и не ездил на велосипеде, как все остальные.
Наивная девушка наверняка рассчитывала на романтическое свидание, а вместо этого её по-скотски отымели, несмотря на её отчаянное сопротивление… Даже сейчас эти воспоминания вызывают во мне невыносимую боль и раскаяние. Я прекрасно помню, как вдалбливался в её лоно, с наслаждением глядя в обезумевшие от страха глаза девушки. Мне хотелось тогда только трахать и трахать, вонзаться в её тугое узкое естество…
Моему семейству пришлось тогда по-крупному раскошелиться, чтобы замять это дело. Ещё бы! Потомок знатного рода и вдруг изнасилование! Но, как это часто бывает у людей, едва разговор зашёл о действительно солидных деньгах, родители той девушки сразу же согласились. Продали дочь за молчание, не моргнув и глазом!
– Маркус, зачем ты это мне рассказываешь? Хочешь сказать, что если случится непоправимое, то я могу рассчитывать на денежную компенсацию?
– Если останешься живой, – хмуро пошутил вервольф.
***
У меня подкосились ноги, поэтому я остановилась как вкопанная, с ужасом глядя на своего спутника. Словно бы опомнившись, Маркус горячо мне возразил:
– Нет, что ты! Этого не случится!
– Очень на это надеюсь. Мы пришли.
Вервольф резко сдёрнул фратт с лица, и крылья его носа затрепетали. Мой спутник с шумом втянул в себя лесной воздух, и на его лице появилась подобие улыбки.
– Почему ты смогла, а я нет? Как у тебя получилось?! – изумился он.
– Молча. А чему здесь удивляться? Ведь ты болен, да к тому же у тебя нос был замотан этой тряпкой, пропитанной какой-то гадостью. Вот тебя твой хвалённый нос и подвёл, – спокойно объяснила я ему, не желая раскрывать ему свою тайну.
Не успела я закончить, как Маркус побежал к воде. На ходу он бросил свой фратт, туда же отправилась и моя кофта. А когда он буквально врезался в водную гладь безмятежного озера, поднимая в воздух тысячу хрустальных брызг, я невольно им залюбовалась. До чего же он был хорош, словно ожившая скульптура античного мастера!
– Ну, и как водичка? – крикнула я ему, чтобы скрыть своё восхищение.
– Ледяная. То, что нужно!
– Рада за тебя. И за себя тоже, – пробурчала я.
Не желая терять и минуты драгоценного времени до захода солнца, я тотчас отправилась искать лекарственные травы. А ещё я горячо про себя взмолилась, чтобы мне попались какие-нибудь съедобные ягоды: сильно хотелось есть. Представляю, какой голод испытывал Маркус! Ведь он рассказывал мне о том, что инфицированные вервольфы вначале заражения всегда испытывают зверский голод. Конечно, ягодками не накормишь взрослого вервольфа, но это лучше, чем ничего.
Я сделала шаг по направлению к небольшому оврагу, ведь именно такие места любил лопух – не растение, а прямо кладезь здоровья. С опаской заглянув в лощину, с неописуемой радостью я увидела там большие и такие знакомые мне листья. Хотела уже рвануть туда, но что-то заставило меня замереть на месте. Моё сердце мучительно сжалось, и я непроизвольно оглянулась на Маркуса.
Словно бездыханное тело вервольфа плавало на воде лицом вниз. С раскинутыми в стороны руками и настолько неподвижное, что он мне напомнил несчастное насекомое, застывшее в янтаре…
Тотчас стряхнув с себя остатки шока, я бросилась вниз к озеру. С разбегу влетела в ледяную воду и тут же задохнулась от спазма, перехватившего моё горло. Зайдя по пояс в воду, я сумела дотянуться до Маркуса. После чего, обхватив бездыханное тело, я потащила его к берегу.
С невероятными усилиями у меня получилось вытянуть неподвижное мужское тело из озера. Уложив вервольфа на холодную влажную землю, я принялась делать ему искусственное дыхание.
– Не смей умирать! – со злостью вырвалось у меня, когда мои силы были уже на пределе.
На какой-то миг мне даже почудилось, что он не просто кажется мёртвым… От отчаяния и раздирающей изнутри боли я со всей силы ударила вервольфа кулаком в грудь. И тут же задохнулась от неописуемой радости: он пошевелился! Затем из его горла вырвался водяной фонтан, и я тут же уложила оборотня набок.
Когда вода из его лёгких уже успела впитаться в землю, Маркус наконец-то открыл глаза. Посмотрел на меня вымученным взглядом и… улыбнулся.
– Твой метод снимать жар мне совсем не понравился, – беззвучно всхлипывая, произнесла я.
– Мне тоже. – Маркус пристально посмотрел на меня, и его чёрные глаза как никогда вспыхнули ярко-жёлтым огнём. Словно у него внутри включился мощный источник света. Возможно, так оно и было, ведь только что я вернула его из царства мёртвых. Неожиданно оборотень дотронулся до моей щеки пальцем. Внимательно рассмотрел на свет мою слезинку, а затем её слизнул! Прищурился, словно от удовольствия, и прошептал: – У тебя даже слёзы вкусные. И почему ты не такая как все?
Последнюю фразу он произнёс с каким-то отчаянием, чем меня серьёзно озадачил. А ещё эта странная выходка с распробыванием слёз на вкус…
– Дурачок. Все мозги себе отморозил.
Я помогла ему подняться на ноги, после чего мы с ним перешли на сухую землю с пожухлой, но густой травкой. Я расстелила свою кофту и чуть ли не насильно уложила на неё вервольфа.
– Ты куда? Темно ведь уже! – возмутился Маркус, когда я решительно пошла от него в сторону оврага.
– Тебе за лекарством, а заодно и за пастелью. Не волнуйся за меня. И очень тебя прошу, если ты не хочешь усложнять мне жизнь, оставайся на месте. Чтобы я потом не бегала и не искала тебя по всему лесу.
– Но ты же в темноте заблудишься! – изумился вервольф, явно не желая меня отпускать.
– Маркус, кажется, я уже доказала тебе, что неплохо ориентируюсь в лесу. Хотя, если через полчаса я не вернусь, свистни или крикни хорошенько. Но, думаю, этого не потребуется. Я мигом.
В темноте, да ещё в глубоком овраге заниматься чем-либо очень неприятно, а рвать лопух и подавно. На ощупь я старалась выбирать молодые растения с сочными и мясистыми стеблями. Во-первых, их было намного легче срывать, чем старые и дряблые стебли. А во-вторых, для лечебных целей прошлогодние деревянистые корни непригодны. Для этого мне пришлось поднатужиться и вытащить из сырой земли три молодых лопуха вместе с корнем.
В итоге я добыла целую охапку огромных листьев для лежака и несколько корневищ для лечения. Довольная своей работой, я еле выбралась из оврага наружу. Но не успела сделать и пары шагов, как до меня долетел пронзительный свист.
Вот чёрт, зря я ему посоветовала это делать, теперь он весь лес распугает! Проклиная в душе нетерпеливого вервольфа, я прибавила шаг. Но из-за темноты и почти непрекращающегося свиста, который меня здорово нервировал, я упала. Потом ещё раз. В конце концов, злая, со сбитыми коленями я наткнулась в темноте на Маркуса. Этот полуживой и на редкость упёртый оборотень всё-таки пошёл меня искать!
– Почему ты не сделал так, как я тебя сказала?! – со злостью вырвалось у меня.
– Ангелика Морелли, не забывайтесь. Если вы думаете, что моя болезнь даёт вам право мною командовать, то вы глубоко заблуждаетесь. В конце концов, я мужчина и вервольф, к тому же намного старше вас, – металлическим тоном заявил мне Маркус.
От удивления я опешила. Такое чувство, что мы опять вернулись в начало нашего с ним знакомства. Такое же высокомерие и замашки богача, который привык, что ему все беспрекословно подчинялись.
– А тебе не кажется, что смешно выкать друг другу, когда мы стоим здесь почти голые? – Мне стало вдруг очень обидно. От досады я бросила охапку листьев ему под ноги со словами: – Ваше Величество, постель подана.
Я раскладывала на земле лопух так, чтобы на импровизированном ложе нам обоим хватило бы места. И хотя соседство с чертовски сексуальном оборотнем, к тому же ещё обнажённым, меня совсем не радовало, у нас не оставалось другого выхода. Ночи стояли уже холодные, и я тряслась от озноба как бездомный котёнок.
Скрепя сердце, я прилегла рядом с вервольфом. Едва я это сделала, как Маркус меня обнял, прижался сзади, отчего кровь в моих венах моментально достигла точки кипения. А затем он прошептал мне на ухо:
– Иди ко мне, сумасшедшая девчонка. Непонятно как, но тебе удалось спасти мою жизнь, теперь я буду спасать твою