В старинной раме зеркало стояло,
Храня все то, что отражалось в нем.
Скучая ныне, оттого, что мало
Людей смотрело в ледяной проем.
Оно в себе хранило эпизоды
О кайзерских[14] далеких временах,
Когда пред ним придворные особы
Кружили, словно были на балах.
В него смотрели фрейлины[15] и сэры,
Месье зашедший в гости как-то раз,
И дети, энергичные без меры,
Пугались часто собственных гримас.
Его потом завешивали трижды,
И старый мэр, испытывая страх,
Увидеть в нем, кого любил при жизни,
Продал его на городских торгах.
И вот оно уже стоит в Берлине,
И украшает здешний будуар[16]
У юной впечатлительной богини,
Что примеряет новый пеньюар[17].
Сверкая в отражении глазами,
Она дрожит, оценивая вид,
А зеркало покоится на раме,
Безмолвно души умерших хранит.
Бывало так: безоблачными днями,
Когда оно грустило о былом,
Своими ограненными краями
Оно играло с солнечным лучом.
В минуты те, наполненные светом,
Хозяйку приводящие в восторг,
Оно звенело звонким женским смехом,
Всем телом подпирая потолок.
Ей зеркало приносит наслажденье,
Оно теперь стоит там, где кровать,
Ведь хочет дева после пробужденья
Тотчас же в его озеро нырять.
В него любуясь, не переставая,
Рассказывая собственные сны,
Она глядит, сама того не зная,
Что смерть глядит с обратной стороны.
Но время шло, ни капли не жалея,
Кто и по сколько проживает лет.
И зеркало к нам в качестве трофея
Привез дошедший до Берлина дед.
Огромное, как мамонт в антикваре,
Оно пылилось часто без нужды,
О нем, как о бесценном экземпляре,
Порою вовсе забывали мы.
Но как-то в день дождливый и осенний,
В руках листая толстый фолиант[18],
Изрядно утомившийся от чтений,
Я на себе заметил чей-то взгляд.
Тогда подумал я: то – наважденье,
Наверно, гость незваный вторгся в дом,
Но на меня смотрело отраженье,
Что тут же растворилось за стеклом.
Я испытал волнение и ужас,
Утратив в одночасье речи дар:
То в самом деле приходил суккубус[19],
Наряженный в прозрачный пеньюар?
А зеркало стояло величаво,
Отбрасывая собственную тень.
В своих глубинах жадно отражало
Все то, что оно видело за день…