Ты… Чувствуешь?
Синее, белое, красное – яркие пятна в богатом интерьере комнаты.
– Я вижу.
Ты… Чувствуешь?
– Я вижу тупую радугу, Танния. Хватит уже.
Легкий шорох и тихий вздох разочарования – так заканчиваются все его сеансы. Каст с облегчением открыл глаза, уже зная, какое выражение лица будет у медиума. Конечно, именно это – поджатые тонкие губы, презрительный взгляд черных глаз и сморщенный миниатюрный носик. Танния всегда так смотрела. Всегда. Ибо он был единственным из братства, кто не мог чувствовать образы. Да ему и не нужно было. Работа всегда исполнялась лучшим образом. И безо всяких там «пойми своего верителя». Но в этот раз Старший настоял, заставил его начать «чувствовать» внутренний мир нанимателя, но ни в прошлые разы, ни сейчас понять этот чужой бесполезный внутренний мир у него не получилось.
– Старший не даст тебе это поручение, – легкая тень презрения скользнула по утонченному лицу. – Каст, даже, несмотря на то, что ты – один из лучших, твоя стена недоверия слишком прочна. Даже не представляю, как ты умудряешься так работать?
– Как это, не даст? – Каст нервно дернулся, умудрившись пальцем ноги тронуть медиума. Мадам нервно отшатнулась. И чего так? Носки стиранные. С дырой, правда, но не воняют же. Цаца, мать ее… – У меня последнее поручение, и я свободен!
– Ты меня слышишь? – Тонкая фигура резко подалась вперед, обдав охранителя ароматом ванили. В раскосых глазах полыхал огонь гнева. – Ты – единственный, кто сейчас свободен, но без допуска я тебя, ни за что не рекомендую! Каст, это не шутки!
– Понял. – Нельзя упускать шанс. Если Старший примет протокол непригодности, век Костяну служить этим тупым фанатикам. И никогда, никогда, о боги всех миров, он больше не будет играть пьяным в карты с незнакомцами! Будьте прокляты все вербовщики! И карты. И выпивка. Хотя… Хороший спирт не есть проклятие. План созрел мгновенно. – Давай еще раз.
Он проходил эти сеансы уже девятнадцать раз, и точно знал, что от него требуется. Столько же раз доказывал свою профпригодность, ни разу в этом чокнутом мире не облажался и вот, теперь, когда проигранная свобода ограничивалась одним лишь только заданием, он отступить не мог. Не упейся он тогда вдрызг на законный выходной, жил бы в родном Саратове, да получал полный оклад плюс премию за сопровождение и охрану очередного зажравшегося мудака. Но, как мама говорила: «Костя, паразит такой! Завязывай ты со своими играми!» Дурак. Денег не было, а тут – куча бабла на желание соперника с ним «поработать». Кто ж знал, что желанием откровенного педика будет контракт в чужое, сука, измерение.
– Каст… – Нежная, мягкая плоть, с одуряющим ароматом. Совсем рядом. Костя на время забыл, что решил сделать, но порванный носок в районе большого пальца спас положение своим не к месту натиранием. Хорошо, однако, иметь такие носки. – Слышишь меня?
Он слышал только тихий шепот ее полных губ и шелест платья – каждое движение медиума, которую здесь называли «гласом верителя», вызывало в любом адепте братства дикое желание обладать ею. И это, конечно же, было строжайше запрещено. А она сводила с ума красотой и недоступностью, заставляя пробуждаться этот гребаный «сука, убейся и пойми внутренний мир верителя». Проще – войди в сознание объекта и рули его судьбой, пока сопровождаешь. Большей тупости Костя в своей жизни не видел и не слышал. Там, в прошлой жизни, он три года отработал в охранном агентстве, на повышение пошел, набухался и… Говорила же мама… Лять…
Риск был оправдан. На чужой земле, в чужом мире, в диких условиях этого гребаного братства выжить можно было только так – отдать долги службой.
– Ну, давай, – прошептала Танния, – что я сейчас хочу?
Думай, Костян, думай! Что она хочет?
Блин, какие губы… Он вот бабу хочет…
Думай, дебил!
Завалить бы ее прям на этом мягком диванчике, задрать пышные юбки…
– Что я сейчас хочу?
Сука, у нее даже шепот сексуальный.
– Меня ты хочешь, – неожиданно для себя выпалил Костя. Ну, нету у него этого дара, вот хоть ты тресни! А вот эрекция есть. И это все, о чем он может сейчас думать.
Вот теперь – хана…
Танния удивленно охнула, резко встала, махнув тонкой ручкой на дверь.
– Все, Каст, уходи.
Хрендец. Просрал свободу. Сколько еще ждать следующего задания? Сука!
– Я даю тебе рекомендации. Иди. Работай.
Поначалу Каст, чувствуя, как ликует его душа, стараясь сохранять самообладание и не запрыгать от радости как паршивый козел, направился к двери.
Прошел… Неужели прошел испытание? И как? Угадал, блин!
Погоди… Угадал…
Остановился, но вдруг рванулся в сторону медиума, схватил девушку в охапку и настойчиво, со страстью поцеловал. То, что он сейчас делал и собирался сделать дальше, могло запросто закончиться на виселице.
Но либидо оказалось сильнее, и неудовлетворенная мужская страсть, на радостях, сорвала крышу вместе с инстинктом самосохранения.
– Только не кричи и не гони, – умоляюще пошептал Каст, обнимая ладонями упругий девичий зад.
– Да и не собираюсь, глупый, – она звонко хохотнула и толкнула Каста в сторону дивана.
Парня дважды просить было не нужно. Он потянул ее за собой, завалил на мягкие подушки и с гулким рыком удовольствия залез пятерней в узкий лиф.
– Ты божественно прекрасна, малышка, – выдохнул он, отправляя ее сосок себе в рот. Танния застонала, откинула голову, подставляя поцелуям безупречную тонкую шею.
Он облизывал, посасывал, покусывал, наслаждаясь молодым женским телом.
Как же он мечтал заняться сексом именно с такой – чистенькой, свеженькой, подмытой. После грязных шлюх, избитых, вымотанных, вымазанных спермой и дерьмом, что доставались охранителям после гулянки господ, эта красавица была настоящим призом. И да, за такую попку можно было рискнуть и кинуться целоваться, чтобы проверить свои догадки.
Не кончить бы раньше времени, продлить наслаждение как можно дольше, показать этой гордячке, что такое настоящий русский мужик!
Каст задрал ее юбку, просунул между ног руку и замер. Ладонь наткнулась на упругую торчащую плоть.
– Ну что ты? – задыхаясь от возбуждения, простонала Танния. – Давай, продолжай!..
– Я это…
Костя хотел было отодвинуться, но медиум схватила его за волосы и с силой, не свойственной хрупкой девушке, притянула к себе.
– Если не закончишь то, что начал, – зашипела она зло, обнажив небольшие клыки на белоснежных зубах, – я скажу господину, и тебя высекут до полусмерти, а потом повесят! А ну, верни свои шаловливые ручонки на место, или я отымею тебя сама!
Каст побледнел, громко сглотнул. Вот, сука, пападос! Знал же, что в этом мире нормальных баб и мужиков по пальцам можно сосчитать, но никогда бы не подумал, что сам нарвется на гермофродита…
К горлу подкатил ком, захотелось броситься бежать, но перед глазами четко нарисовалась картина – он, истерзанный кнутами, свободно болтается на виселице посреди тренировочного двора.
– У тебя нет времени раздумывать, – тонкие брови сердито сошлись на изящной переносице.
Каст снова сглотнул, кивком подтвердив, что согласен, и полез барышне под юбку. Танния глубоко вздохнула, откинулась на подушки и выгнулась так, что Каст понял – грудь целовать так же придется.
Танния остервенело приподнимала бедра, а Каст с трудом сохранял спокойствие, заставляя себя методично двигать рукой, поднимая и опуская крайнюю плоть чужого члена.
Такого позора он не испытывал в своей жизни ни разу!
Внезапно медиум схватила его за волосы, дернула и заставила согнуться у себя между ног. Каст в ужасе узрел короткий толстый член с набухшей розовой головкой и небольшими яичками, покрытыми пушком лобковых волос. Позывы к рвоте он преодолел героически, хотя на глазах тут же появились слезы унижения.
– Дава-ай… – простонала Танния, с силой направляя голову Каста вниз. Каст закрыл глаза и приоткрыл рот.
Все, теперь можно и на виселицу…
Но только его губы коснулись влажной головки, как в рот брызнул тугой фонтан спермы.
Танния громко вскрикнула, задрожала, дернулась, едва не вырвав у Каста клок волос и устало откинулась на подушки.
Каст с облегчением убрал руку с члена и постарался незаметно выплюнуть попавшую в рот жижу.
– Умница, красавчик, – томно прошептала медиум. Махнула рукой. – А теперь пошел вон.
Каста дважды просить не пришлось.
Он долго полоскал рот, умывался, оттирал руки до красноты, до боли. А перед глазами все стоял возбужденный член. Каст вылил на себя ушат воды, снова набрал, принялся полоскать рот и тереть руки.
Он коснулся его… Губами коснулся…
Каста вырвало, по всему телу пробежали мурашки отвращения, его снова вырвало, и снова. Следующие полчаса он остервенело тер свое тело грубой мочалкой и полоскал горьким мылом рот.
Первый раз, как говорится, не…
Сука!