– Но ведь так жить невозможно. – Возмущённо вскрикнула Джессика, но увидев сердитый взгляд Бекки, перешла на шёпот. – Какая-то малолетка, полностью подчинила вас себе. Ей хоть восемнадцать то есть?
– Ей двадцать три. Не задавай глупые вопросы. Если бы она была не совершенолетней, то её держали бы в другом месте. И ты сама об этом прекрасно знаешь. Это только Сандра попала сюда, по чистой случайно, и надеюсь, что скоро её заберут домой. – Тихо ответила Мариса, и вкратце рассказа ей то, что знала про Бекку.
– Офигеть! То есть, сейчас мы находимся в опасности? Рядом с нами убийца? И вы так спокойно к этому относитесь? А ничего, что здесь ещё и маленькая девочка? Надо добиться того, чтобы её перевели в другую камеру.
– И как ты это сделаешь? Устроишь скандал? Этим ты только разозлишь Бекку, и мало тебе не покажется. Вот тебя, на сколько, посадили?
– На неделю.
– Вот и сиди эту неделю, тише воды, ниже травы. – Отрезала Роллана. – А потом на свободу, с чистой совестью.
– Я не буду ей подчиняться. Ни за что и никогда.
– Тише! Она может услышать.
– Да пусть слышит. – Уже громче сказала Джессика. – Я не боюсь её.
– У меня к тебе просьба. – Тихо сказала Лея, решив отвлечь внимание Джессики от Бекки. – Ты можешь передать в гильдию «Красная тьма», что мы здесь? А то они там, наверно с ног сбились, разыскивая нас.
– Хорошо. Если только выживу. Мало ли что? Вдруг это чудовище меня ночью задушит?
– Нас же она до сих пор не задушила. – Заметила Мариса. – Я и Роллана, живём с ней в одной камере, уже четвёртый месяц. К любым обстоятельствам можно привыкнуть.
– Мы не можем находиться с ней в одной камере. – С нажимом произнесла Джессика, оглянувшись на Бекку.– Мало ли что ей в голову взбредёт?
Лея внимательно посмотрела на Бекку. Её чёрные волосы, были распущены, и Лея не могла видеть выражение её лица. Она сидела и вязала. За всё время, что она здесь находилась, Бекка только и делала что вязала, да слушала музыку.
У Леи из головы не шёл случай, который произошёл за завтраком.
Она начала сомневаться. Всё ли правда, что рассказала ей про Бекку Мариса? Что-то подсказывало ей, что Бекка, совсем не такая. Да и Сандра, в самый первый день, хотела быть поближе к ней. Значит, она что-то почувствовала. А Сандра никогда не ошибается в людях. Её дару чувствовать людей, можно было доверять, так как за свою короткую жизнь, она ещё ни разу не допустила ошибки. Но, с другой стороны Лею немного напрягало, то, что Сандра сказала, что не видит её и Дилана парой. А ему пару раз странную фразу. «Скоро ты с ней познакомишься, просто подожди». И вот теперь она тянется к Бекке. За ней определённо кроется какая-то тайна. И Лея решила, докопаться до правды.
«Здравствуй, дорогой мой дневник. У меня всё по-прежнему. Уже пошёл второй год, моего пребывания здесь. В камере очередное пополнение. Девушка по имени Джессика. С норовом. Но я быстро поставила её на место.
Похоже, что во мне стало просыпаться что-то человеческое. Утром я отдала свой завтрак, маленькой девочке, живущей со мной в одной камере, вместе со своей молоденькой тётей.
Мои дни, скучны и однообразны. Даже написать нечего. Не описывать же мне то, как эти клуши обсуждают меня, думая, что я ничего не слышу? Я знаю, они меня не уважают. Но они меня боятся и не лезут ко мне. Этого вполне достаточно. О Боги, как же меня всё достало. И это однообразие, если честно, надоело до чёртиков.
Интересно, о чём думает Фердинанд, раз до сих пор оставил меня в живых? Неужели он думает, что так сможет добраться до Ежи? Вот уж не ожидала, что он может так ошибаться. Я так давно не видела Ежи, что иногда мне кажется, что я и забыла, как он выглядит. Что если мы встретимся, я пройду мимо, не узнав его. А он в свою очередь, не узнает меня. Может это и к лучшему. По крайней мере, я тешу себя надеждами, что он жив. Что он смог начать новую жизнь и замаскироваться настолько хорошо, что ни Фердинанд, ни его люди, никогда не смогут его найти.
Думаю, что ещё пару дней, и плед я довяжу. Без него зимой я точно околею. Никогда не забуду того, как холодно было прошлой зимой. Я думаю что это сделано специально. Чтобы заключённые в полной мере прочувствовали, насколько сильно они виноваты перед страной. И насколько это плохо, нарушать закон. А сколько моих сокамерниц замёрзло насмерть? Вспоминать не хочется. Хотя, с другой стороны, чем больше заключённых умрёт, тем меньше народу надо будет содержать за счёт государства. Можно подумать, что чиновники из своего кармана деньги выделяют на наше содержание. Все эти деньги, это налоги, которые платят граждане. И то не все доходят и используются по назначению. Вот поэтому так холодно в камерах. Мне даже жалко своих соседей по камере. Особенно девочку. Надеюсь, что родители заберут её до наступления морозов. Иначе она здесь просто не выживет.
Странно. Почему я беспокоюсь о судьбе какой-то девочки? Она же мне никто. Совершенно чужой человек. А я даже в камере не курю, чтобы она дымом не дышала. Уже неделю покурить не могу. Курить хочется до ужаса. Руки, так и чешутся, достать пачку, плюнуть на всё и закурить. Но нет. Смотрю на Сандру и останавливаю себя. Хотя, с другой стороны, мне её действительно жалко. Ведь она попала сюда не по своей вине. Просто оказалась в ненужном месте, в ненужное время. Плохое стечение обстоятельств, так сказать. Но и Лея, тоже хороша. Она что, не могла оттолкнуть девочку в сторону, сказав, чтобы она сообщила обо всём родным? Но нет же, вцепилась в неё как клещ, и теперь девочка, вынуждена, находится в самом неподходящем для неё месте. Так, ладно, лишние мысли прочь. Мне сейчас не до этого. Сейчас самое главное втереться к Лее в доверие, чтобы, когда её будут похищать, она сама захотела взять меня с собой. Я, конечно, могла бы уйти и сама, но это наделало бы много шума. Но, если я хорошо всё услышала, то в их гильдии есть человек, который умеет перемещаться. Вот он то, мне и нужен. С помощью. Него и этой наивной дурочки Леи я выберусь отсюда.
Скоро меня должны вызвать на допрос. Там и покурю».
– Убери этот грёбанный телефон, пока я не разбил его к чёртовой матери! – рявкнул Фердинанд, стукнув кулаком по столу. – И отвечай на мои вопросы.
Бекка спокойно убрала телефон в карман, и, придвинув к себе пепельницу, с наслаждением закурила.
– Не буду. За меня и так уже всё сказали. Больше мне добавить нечего. Да собственно и не хочется.
Тяжело вздохнув, Фердинанд наотмашь ударил её по лицу. Удар был такой силы, что она рухнула на пол. Из разбитой губы хлынула кровь. Вытерев рот ладонью, она села обратно на стул.
– И это всё, на что ты способен, жалкий мудак?
На неё обрушился град ударов. Бил дубинкой, стараясь ударить как можно больнее. Бекка не сделала ни малейшей попытки защититься. Лишь прикрывала голову руками.
– Устал? – презрительно спросила Бекка, медленно вставая на ноги – Слабачек ты Фердинанд. Стареешь наверное. Раньше с одного удара выносил. А теперь… не то, что не вынес, я даже стоять могу.
– Кто бы говорил. Столько лет пряталась. А я всё равно тебя нашёл. И как ты, сволочь, вообще смогла выжить?
Усмехнувшись, Бекка сняла футболку и стала стирать кровь с лица. Опять сев на стул, она стала рассматривать комнату допросов.
Помещение было небольшое, около десяти квадратных метров. На одной стене висела большая карта. На другой, маленькое окошко, забранное решёткой. Через которое, было видно, лишь небольшой кусочек неба, затянутого тучами.
«Я наверно уже и не помню, как выглядит чистое небо, без оков этих стен и решёток».
– А ты попробуй, докажи. Что отряд «Сволочи», вообще существовал. Вся документация уничтожена. Ведь ты сам, об этом позаботился.
Как ты мог так опуститься? Был предводителем нашего отряда. А теперь? Простой тюремщик. У тебя наверно чистая биография? Да только ты не учёл одного. В надёжном месте, спрятаны, действительно оригиналы всех документов. И на них на всех, есть твоя подпись. Представляешь, что будет, если я открою рот? Ты же так тщательно скрывал нас от посторонних глаз.
– Никто и никогда не узнает о том, что отряд «Сволочи» не миф. Запомни, это я сделал тебя такой сильной. Я же и уничтожу. Бери вину на себя, за уничтоженную деревню. Так у тебя хотя бы могила будет. Нет? Тогда ты отправишься вслед за своими товарищами. Ты этого хочешь?
– Мне по фигу. Когда я умру, мне самой будет уже не важно, как именно меня похоронят. Это будет уже не моё тело. А так, просто труп, который ничего не чувствует. Хоть собакам мой труп скорми, мне плевать – Беспечно ответила Бекка, надев окровавленную футболку. – Так что перспектива всё-таки иметь могилу, меня не сильно то и интересует. Какой в ней смысл, если её никто не будет навещать? Ты наверно забыл одну поправку в законе, которую приняли ещё лет десять назад. Могила, за которой не присматривают в течение трёх лет, переходит другому покойнику. Это сделано для того, чтобы кладбище не заняло всю территорию. Ведь люди смертны. И всем им нужна могила. И вот вопрос. С чего мне брать на себя чужую вину? Для того чтобы после моей смерти у меня была могила на целых три года? Да только чтобы эта самая могила была моей три года, нужно же ещё и свидетельство о захоронении получить. Помимо свидетельства о смерти. А ты этого делать не станешь. А значит, что и года не пройдёт, как мой труп выкопают, сожгут и выбросят прах в мусорку.
Сам виноват, что сделал мне документы. Не совершил бы такой ошибки, смог бы избавиться от меня так же, как и от всех остальных. А теперь нет. Ведь благодаря тебе я тоже существую. И именно поэтому тебе нужно чтобы меня казнили. Чтобы ты смог переложить свои грехи на других, и при этом остаться чистеньким перед законом. Мол, это не ты убил столько людей, это тот мелкий засранец. Это не ты уничтожил ту деревню. Это сделала эта девушка. Как у тебя всё хорошо просчитано. Наверно для этого ты и сделал нам документы. Да во, ошибочка вышла, я не остальные. Меня не испугаешь и не заставишь ничего подписать. Кстати, какого хрена в моей камере находится ребёнок? Я уже больше недели покурить не могу.
– Можешь покурить, пока не вернулась в камеру. – Он придвинул к ней пепельницу.
Бекка тут же закурила, сморщившись от боли в разбитой губе.
– А с чего это вдруг такая забота о маленькой девочке? Перестала следовать девизу? Ни любви, ни тоски, ни жалости. И как только земля носит такую тварь, как ты?
– Тебя же как-то носит. Взял и избил девушку. Как нехорошо.
– А тебе что, было мало?
– Достаточно.
– Ну, так что, ты будешь говорить?
– Нет. Что я могу ещё сказать, если и так уже произнесла достаточно слов? Какой же ты ненастный в плане поговорить.
– Уведите её. – Приказал Фердинанд, открывая дверь.
Положив недокуренную сигарету на стол, возле пепельницы, она встала и когда ей на руки надели наручники, вышла из камеры, насвистывая весёлую песенку, от которой у Фердинанда невольно руки сжались в кулаки.
«Долбанная сука! Но ничего, недолго тебе радоваться осталось. Как только ты мне надоешь, ты умрёшь».