Возмездие
Всего в версте от Новгорода на юго-восток лежит заболоченная местность, прежде отделявшаяся от города Федоровским ручьем. На краю этого места, вязкого и ветреного, но названного новгородцами Красным, то есть красивым, полем, в XVIII веке находилось кладбище, известное под именем Скудельничьего, где хоронили бедняков, странников и казненных преступников.
Само Красное поле и через века сохранило свои особенности. Разве что скудельница ушла в прошлое, а на Рождественском кладбище в наше время стало престижно упокоиться среди плит и крестов, хранящих память о коренных фамилиях города, пережившего немало перемен, как счастливых, так и трагических.
И вот на расстоянии четверти версты от этого печального места к 8 ноября 1739 года поставлен был эшафот, а по-русски – плаха.
Именно здесь, невдалеке от самого сердца бывшей вечевой Новгородской республики, на родине российской демократии, состоялась казнь четверых князей Долгоруковых, попытавшихся повернуть вспять ход развития послепетровской Российской империи.
Казнь князей Долгоруковых
19 ноября 1739 года близ Новгорода
Таков оказался итог, во многом закономерный, долгой истории интриг и предательств, которая еще развернется перед нами на страницах этой книги. Мы позволили себе начать ее почти с самого конца сюжета: 21 октября 1739 года императрица Анна Иоанновна своим высочайшим указом созвала генеральное собрание для суда над некогда могущественнейшими Долгоруковыми.
Может быть, не без умысла, казнь решено было совершить здесь. Получилось символично: на полдороге между двумя столицами – новой, Санкт-Петербургом, страстно тяготеющим, как и сам император-основатель, к морю, и старой, континентальной – столицей великих и невеликих Иоаннов и первых Романовых. 8 ноября, в суровой ноябрьской мгле, точно в насмешку над памятью славного вольного города, на Красном поле под Новгородом и состоялась публичная казнь представителей одной из знатнейших фамилий империи, в чьих жилах текла кровь самого Рюрика – родоначальника Русского государства.
Обвинённый в государственной измене Светлейший князь Иван Алексеевич Долгоруков принял смерть лютую. Прежде чем княжеская голова рассталась с шеей, Рюриковичу отрубили левую руку, правую ногу, после чего несчастному, уже потерявшему сознание, отсекли остальные конечности. Быстрее и с меньшими муками расстались с жизнью два его родных дяди, Сергей и Иван Григорьевичи, и двоюродный дядя Василий Лукич Долгоруковы: они подверглись усекновению головы.
Зловещая тишина, повисшая над эшафотом, нарушалась, помимо воя ветра, лишь ударами топора да молитвенным шепотом страдальцев. Истинно русское мужество, с которым Иван Алексеевич принимал муки, не позволив себе ни единого крика и не прервав молитвы, вызвало уважение даже у палачей. В последние мгновения жизни мысли некогда всесильного, богатейшего вельможи, обер-камергера двора и фаворита юного императора Петра Второго, обращены были к Создателю. Как говорит в своих записках князь Иван Михайлович Долгорукий, внук Ивана Алексеевича, о трагической гибели своего деда: «Смерть, столь неожиданная, суровая и мучительная, искупила все грехопадения юности его, и кровь, обагрившая Новгородскую землю, сию древнюю колыбель геройских подвигов, должна примирить прах его со всеми врагами племени нашего».
Как знать, не посетило ли перед казнью душу терзаемого страдальца раскаяние в участии в расправе над другим некогда всесильным вельможей, верным сподвижником самого Петра Великого?