Азовский атаман
Второй поход начался с прорыва русских кораблей и «лодочного флота» в Азовское море. Там Петру удалось отбить все атаки турецкого флота, который вновь попытался прийти на помощь осажденному Азову. Верится, что Меншиков не мог не принимать участие в этих баталиях. И уж, конечно, наблюдал за происходящим, все примечал и оценил, что такое блокада большой крепости с моря. Этот опыт вскоре понадобился Александру в Северной войне.
К слову, в ходе боевых действий по взятию Азова впервые русской армии удалось добиться взаимодействия флота и армии. Одновременно с действиями парусных и гребных судов у стен крепости сосредоточились и сухопутные войска.
Командование войсками на этот раз было приведено в больший порядок. Боярин Алексей Семенович Шеин (в первом походе он командовал петровской гвардией – Преображенским и Семеновским полками, которые показали себя с лучшей стороны, даже ворвались в Азов, но не были поддержаны стрельцами и казаками и вынужденно отступили) разделил свое войско на три «генеральства» (дивизии по-нашему). Гордон и Головин, по сути, сохранили посты. Третью дивизию принял генерал Ригимон. Лефорт теперь возглавил флот.
Меншиков с его народной смекалкой подсказал Петру: пообещать всем крепостным и холопам, добровольно вступающим в войско, свободу. Царь издал высочайший указ – и войско тут же выросло вдвое, достигнув 70 000 человек. Причем в него влились не согнанные силком, а добровольцы, то есть по определению наиболее решительные и отважные люди.
К войску присоединились запорожские и донские казаки, а также калмыцкая конница.
И вот 16 мая 1696 года русское войско обложило с суши цитадель Азова.
Еще с прошлогоднего взятия каланчей Меншиков был на отличном счету у донских казаков. Предприимчивый и веселый Александр быстро находил общий язык с представителями этой свободолюбивой «воинской касты». Именно он 20 мая 1696 года и повел их лодки и галеры на штурм каравана турецких грузовых судов в устье Дона. В итоге были уничтожены 2 огромные османские галеры и 9 малых судов, а одно небольшое плавсредство захвачено. Эта геройская вылазка, впрочем, осталась без вознаграждения – генералы уже начинали ревновать к «дерзкому выскочке». Говорили Петру: «Грузовые баржи захватил, подумаешь! Вот тоже – Стенька Разин! И что ему теперь – за это орден дай?»
В конце мая 1696 года русский флот вошел с Дона в Азовское море и тем самым лишил осажденных снабжения продовольствием, боеприпасами и людскими резервами, которые шли сюда по Черному морю из метрополии. Подошедшая турецкая военная флотилия не решилась вступить в бой с «дикими варягами», лодки которых заполонили устье Дона и всю прибрежную морскую гладь.
А Меншиков затаил нешуточную обиду на «господ генералов». И 17 июля, выждав только завершения подготовительных осадных работ, самовольно повел полторы тысячи донских (и часть запорожских) казаков на приступ. Ворвавшись в крепость, казаки «атамана Меншикова» сумели засесть в двух ее бастионах. Оттуда Александр отправил Петру и Шеину вестовых с требованием поддержать его почин – «пока османы не опомнились!».
Шеин требовал расстрела Меншикова «за самовольство», бомбардир Петр в гневе даже выпустил одно ядро по бастиону, занятому «атаманом». Но, остыв сам, урезонил и Шеина – мол, для того, чтоб Алексашку расстрелять, его сперва надобно вызволить. И Шеин отдал приказ начать массированный обстрел Азовской крепости и готовить общий штурм.
Через день, 18 июля, турки выслали парламентеров. Лишенные подвоза провизии и боеприпасов, да еще и потерявшие два бастиона, они выразили общее согласие покинуть крепость – но с условием, что им разрешат забрать свои семьи, а также всё имущество, которое они смогут вынести. Петр великодушно согласился с условиями турок. На башнях крепости спустились османские знамена.
Утром 19 июля начался исход турок из Азова. Восемь русских полков выстроились в две шеренги от крепостных ворот к реке. Бей Азова вручил Петру ключи от крепости. 16 турецких знамен склонились перед русским царем и главнокомандующим Алексеем Шеиным.
Одно отравляло Алексею Семеновичу Шеину жизнь – беззаконное геройство Меншикова. Будь это кто-то другой, а не любимец Петра, Шеин точно казнил бы его перед строем без лишних раздумий. Сейчас на это требовалось получить «высочайшую санкцию». А Петр был явно склонен замять происшествие – мол, победителей не судят. Он хоть и пожурил Александра, не наградил очередным повышением в звании (что было бы прямым оскорблением для Шеина) и даже наложил штраф в два бомбардирских жалованья, был настолько окрылен победой, что приказал о самовольстве Александра больше никому не поминать. Как ни крути, а Меншиков весьма содействовал победе! Если б не его дерзновение, как знать, может, месяцы еще сидеть бы под Азовом всем войском.
Но Шеин мимо Меншикова проходил мрачнее тучи – всем своим видом указывал Петру, как пагубно для армейской дисциплины оставлять такую страшную вину без наказания. На праздничном пиру стал даже поминать, как под ногами у него мешались «незваные бомбовые командоры» и что из-за этого – потерь в два раза больше, чем могло быть. И вообще в европейских армиях за такие действия одна награда – скорый суд и расправа на месте!
Петр понял, что само собой раздражение командующего не развеется, Шеин уязвлен в самое сердце подвигом Меншикова, к которому сам не причастен. И Петр не был бы Петром, если бы не придумал гениальный выход. Он здесь же, на пиру под стенами Азова, присвоил боярину Шеину звание генералиссимуса! Высшее воинское звание в Европе, про которое на Руси еще и не слыхали. У первого русского генералиссимуса голова закружилась от счастья, полководец разом перестал быть «униженным и оскорбленным» Меншиковым и судьбой. В конце пира Петр приказал Шеину и Меншикову обняться в знак забвения прошлых обид. Пьяные воины обнялись. Меншиков поклялся более не самовольничать, Шеин велел ему – вплоть до Москвы – ехать в казацком армяке, вывернутом наизнанку, с надписью «последний Стенька Разин», и на этом успокоился. Обиженный Меншиков едва не разъярился снова, но Петр, обняв его, шепнул, что Шеин пьян зело и наутро ничего не вспомнит. Так и вышло.
Медаль в память взятия Азова. 1696 год. Надпись на реверсе: «Молниями и волнами победитель»
И по сей день Алексей Семенович Шеин остается первым генералиссимусом в военной истории России. Впрочем, Меншиков впоследствии оспаривал приоритет Шеина, не без оснований утверждая, что первым генералиссимусом русской армии является именно он – Александр Данилович. Аргументом в пользу Меншикова, получившего это звание 12 мая 1727 года, служил тот факт, что в Уставе русской армии в 1696 году такого воинского звания еще не существовало, и Петр фактически присвоил это звание Шеину в обход Устава, как бы «в порыве восторга».
Восторги – восторгами, а дело делать надо. Уже к 23 июля Петром «со товарищи» был разработан строительный план новых азовский укреплений. Ведь многие стены и башни крепости серьезно пострадали от обстрелов русской артиллерии.
Поскольку у Азова не было большой и безопасной гавани для речного и морского флотов, в конце июля был найден удобный залив на Таганьем мысу. Именно там через два года были основаны порт и город Таганрог.
Впрочем, по завершении Азовских походов, несмотря на их очевидный успех, вскоре стала ясна недостаточность полученного результата: выход в Черное море был невозможен, пока Османская империя и ее вассальное Крымское ханство удерживали Керченский пролив. Без завоевания Крыма мечты о Черном море (а тем более о Средиземном) можно было забыть. Да и для морских походов воронежские суда были слабоваты. Для дальнейших кампаний требовался большой, современный военно-морской флот. Дело это было крайне непростое, недаром все предыдущие русские цари – и Иван Грозный, и Борис Годунов, и первые Романовы, Михаил и Алексей, – с ним не справились. В отличие от сухопутного вооружения в военно-морских навыках и снаряжении страна отставала от европейских держав лет на двести минимум. Необходимо было привлекать специалистов из Европы (и как можно скорее учиться самим), изыскивать немалые финансы, концентрировать на верфях «рабочие руки». А где все это взять?
Азовский флот под Азовом в 1696 году. Гравюра А. Шконебека, 1700 год
Тем не менее в октябре 1696 года Боярская дума – под серьезным нажимом Петра и нескольких его сподвижников из русской знати – «приговорила» (то есть приняла официальное решение): «Морским судам быть!» Петром заранее была выверена вся программа военного судостроения. После этого Боярская дума не смогла уклониться от утверждения «царского прожекта». «Приговор» же был таков: в самые ближайшие годы следует спустить на воду 52 боевых корабля! (А в итоге их количество было даже увеличено до 77.) Разумеется, для финансирования этого небывалого проекта потребовались новые повинности и налоговые сборы. А для того чтобы жертвы эти не оказались напрасными, – и ещё кое-что было надобно.