Материнство поставило Эмильен в тупик. К двадцати трем годам она успела потерять родителей, двух сестер, брата и мужа. И вдруг стала единоличной хозяйкой теперь уже успешной пекарни и матерью-одиночкой маленькой девочки, чье изнуряющее радостное возбуждение с каждым днем увеличивалось вдвое.
К тому времени, когда Вивиан исполнилось два года, Эмильен поняла, что ребенок ни в чем на нее не похож. Эмильен была смуглой, вся в Маман – длинные черные волосы она так же закручивала в плотный узел; Вивиан же пошла в отца – она была белокожей, и ее невинное личико обрамляли редкие каштановые волосики. Для Эмильен плетущий паутину паук был к удаче; для Вивиан он был сигналом добыть банку, желательно с продырявленной крышкой. Вскоре Эмильен поняла, что в Вивиан от Ру не было ничего.
Иногда Вильгельмина Даввульф заботилась о моей маме – в основном когда девочка болела. Это к длинным косам Вильгельмины Вивиан тянулась ручками, ища утешения, когда болела кишечным гриппом или бронхитом. Позднее лесной запах сухих листьев и благовоний в своем сознании Вивиан связывала с чувством безопасности и надежности.
По большому счету Вивиан сама себя вырастила: кормилась вчерашней выпечкой, купалась и ложилась спать когда вздумается. Детство ее прошло среди ароматов и шума пекарни. Это ее липкие пальчики украшали бельгийские булочки вишней в сахаре, это ее ладошки мяли тесто для пирога. Едва научившись ходить, она легко могла приготовить на скорую руку партию эклеров: вставала на стул и хладнокровно наполняла кремом заварные пирожные. Чуть поведя носом и принюхавшись, Вивиан Лавендер замечала едва различимую разницу рецептов – с годами эта ее способность разовьется до совершенства. Да, Вивиан много времени проводила в пекарне. Мать же почти не замечала ее присутствия.
Летом перед своим семилетием Вивиан нашла старое белое платье в одном из заброшенных шкафов дома в конце Вершинного переулка. Оно было похоже на свадебный наряд, только детского размера. Эмильен верно определила, что платье когда-то принадлежало португальской девочке, для которой и построили этот дом. От старости платье для первого причастия пожелтело; спереди была прожжена дыра. Отказавшись носить что-либо еще, Вивиан проходила в нем целое лето. На долю платья пришлось множество пятен и слез: клякса малинового варенья на вороте, прореха по шву.
Именно это платье было на Вивиан, когда она познакомилась с Джеком, ставшим ей лучшим другом.
В день их встречи Вивиан, забравшись на большую березу, что росла у пекарни, смотрела, как мальчик что-то копает перед домом своего отца посреди заросшей поляны, считавшейся газоном. Именно эта яма, как полагал мальчик, в конце концов приведет его к останкам Тутанхамона. Проснувшись пораньше, нагруженный лопатами и ведрами ребенок брался, по его мнению, за серьезное дело, требующее порядка, многочасовой самоотверженной работы и, самое главное, веры. Утро он начинал с осмотра сделанного за предыдущий день, важного прохаживания по участку и измерения глубины ямы. Ведра стояли слева, лопаты лежали справа. Камни следовало сортировать отдельно от земли; червяков и всяких насекомых не убивать, а осторожно собирать в ведро, специально приготовленное исключительно для этих нежных созданий. В конце дня, когда садилось солнце, мальчик аккуратно переносил каждое насекомое из ведра на вздыбленную почву компостной кучи своей матери.
То лето Джеку запомнилось ощущением прохладной земли под ногтями и весомостью грядущего открытия, к которому вело каждое ведро. Вивиан же помнила, как от многочасового сидения на ветках у нее разболелись мышцы. Помнила размазанную по скулам Джека темно-коричневую грязь и как кривилось его лицо, когда из самой глубины раскопок он вытаскивал большой камень. Помнила, как его мокрые от пота волосы прядями спадали на лоб. А лучше всего помнила ощущение рези в животе, от которой она, разорвав подол крошечного свадебного платья, спрыгнула с дерева и подошла к краю той большой ямы.
Мальчик из глубины раскопок поднял на Вивиан глаза и, жмурясь от солнца, спросил:
– Хочешь знать, чем я занимаюсь?
– Да, – кивнула Вивиан, встав так, чтобы земля не ссыпалась обратно в яму.
– Хорошо. Но придется подождать. Ну, пока я не закончу. Вот тогда сама все увидишь. – Вытащив что-то из земли и аккуратно зажав в кулаке, он опустил это в рядом стоящее ведро. – Ты не против подождать?
Вивиан покачала головой. Нет, она не против.
Тогда он улыбнулся, и резкая боль в животе снова дала о себе знать – только много позже она поняла, что это были приливы желания.
Я иногда жалею, что никогда не увижу свою мать такой, как она была в детстве, – буйной и непослушной, вечно куда-то несущейся с развевающимися за спиной волосами и разинутым в ликующем крике ртом. И мне интересно, какой была бы ее жизнь, не встреть она Джека Гриффита, сына Беатрис и Джона. Появился бы у нее тогда пекарский талант, как у бабушки?
Говорят, все происходит по заведенному распорядку. Бабушка влюблялась трижды до наступления кануна своего девятнадцатилетия. Мама нашла свою любовь в соседском мальчишке в шесть лет. А я… Я родилась с крыльями – неприспособленный к жизни человек, не смеющий рассчитывать на что-то грандиозное вроде любви. Ведь только наша судьба, наша фортуна распоряжается таким, не правда ли?
Хотя, возможно, я пыталась убедить себя в этом. А что мне еще оставалось делать, ведь я была отклонением от нормы, неприкасаемой, изгоем? Что я могла сказать, когда ночью лежала одна и ко мне приходили тени? Как еще я могла усмирить буханье своего сердца, если не словами «Это моя судьба»? Что мне было делать, кроме как слепо следовать ей?
Вивиан и Джек были неразлучны весь остаток лета и школьного года. Мальчишки из округи нещадно дразнили Джека, пока не поняли, что Вивиан Лавендер бегает быстрее и плюется дальше любого из них. А еще она придумывала самые лучшие игры: именно маме пришла в голову остроумная мысль прямо на школьном дворе вызвать на поединок ребят, приехавших автобусом из Финни-ридж. Это соперничество потом продолжалось семь лет – пока Америка не вступила во Вторую мировую войну. Тогда роли в играх ненадолго перераспределились – американские солдаты против япошек, – но играть оказалось неинтересно, так как взрослые играли свой вариант той же игры.
Девчонки из округи почти не обращали внимания на дружбу Джека с Вивиан Лавендер. Вивиан вряд ли входила в число тех, кого хотят в подружки. Она, кажется, даже время проводила не так, как другие девчонки. Никогда не устраивала кукольных чаепитий и, наверное, даже не знала, как себя вести на чаепитии, где и чая-то не было. Их интерес к Джеку со временем рос. К тому моменту девочки едва ли хотели его в друзья, и каждая считала, что при необходимости без труда отобьет его у Вивиан Лавендер.