Свет погасшей звезды. Мифы о звездах и маяках - читать онлайн

Поседон против Одиссея

МАЯК ДЛЯ ОДИССЕЯ

Любовь, единственная неповторимая, одна на всю жизнь. Бывает ли такое может ли быть в любом из миров такие истории случаются.

Гера и все ее приближенные, и Афродита, в том числе искали однолюба и никак не могли его найти. Загрустили они, в тот момент, когда и появился Одиссей, он пришел с другими женихами в Спарту к Елене, хотя и вел себя очень странно. Невеста его мало волновала, а когда сама Елена напросилась на свидание с ним и стала упрашивать, чтобы он не женился на ней, Одиссей и ответил ей, что он этого делать не собирался.

Тебе не о чем волноваться, говорил Одиссей, – на тебе я никогда не женюсь.

– Коварный какой, – возмутилась Афродита, хочет идти от противного, все за Еленой, а он от нее. И вероятно повезет ему больше, чем остальным.

– И вовсе нет, – отвечала ей Гера, – он приехал свататься, но не к Елене

Тут уж за Елену стало обидно Афродите

– А кто там еще такой есть, к кому может посвататься этот красавчик?

– Ты же понимаешь, что вовсе не всем нужна такая головная боль, как дочка Зевса. Одиссей умен, он все понимает и видит наперед.

Но Одиссей не тихоня и не богач, ему как раз она подходит больше, чем многим

– Ничего ты не понимаешь, ему жена нужна, а не мраморная кукла, не ты ли для своего скульптора оживляла Галатею недавно, а там ведь и Елена была и другие девицы не многим хуже.

Речи Геры были на удивление разумны, и это не могло не злить богиню любви. Даже Гера все понимает лучше, чем она сама, куда катится мир.

– Знаешь, художники странные ребята, им нужно то, чего ни у кого другого нет, да и характеры у них страшные, какая же обычная дева с ними уживется, а тут вроде как она ему жизнью обязана

– Одиссей не художник, но он примерно из того же теста сделан, – заявила Гера, и вот посмотришь, ему и на самом деле не нужна Елена, хотя вместе с остальными сражаться за нее все равно придётся.

Афродита задумалась, события обещали быть интересными и даже зажигательными, скучать не придется точно. Но в пылу спора с Герой она забыла спросить, к кому же решил свататься Одиссей. Богине любви точно надо было знать такие детали.

– У Спартанского царя племянница есть Пенелопа. Вот на нее и положил глаз Одиссей, но чтобы ее получить, он должен с Еленой помочь ему все ладом сделать, и заслужить особую милость, чтобы царь не отказался от своего обещания.

Афродита злилась, Гера торжествовала, и пора им было заглянуть в Спарту и проверить, так ли все на самом деле, как тут рассказывала Гера.

2.

При приближении к суровому миру они столкнулись с Посейдоном.

Тот был хмур и чем-то очень обеспокоен. Гера решила ему пока ничего не говорить об Одиссее, а вот Афродита только о нем и собиралась говорить.

– Одиссей, да что вы с ним носитесь, мелкий царек, который отверг благородного Лаэрта и считает, что он сын этого прохвоста Сизифа, чуть не устроившего мировую катастрофу.

Афродита улыбнулась

– Вижу, ты о нем тоже все знаешь, значит не такой он и мелкий как кажется. Вот твоя сестрица считает, что он Елену предпочтет какой-то там Пенелопе и только она одна ему нужна

– Да и пусть летит ко всем сатирам, – не выдержал Посейдон.

Он был так зол, что и забыл что перед ним богиня любви и с ней не стоит быть таким грубым.

Тут раздался голос Геры. То, что ей не стоит грубить, Посейдон знал прекрасно, и уже пришел в себя.

– Он любит Пенелопу и им ничто не помешает быть вместе, – говорила Гера, бросая вызов и брату, и богине, -Можешь не надеяться, ты не собьешь его с пути.

Наверное, н стоило этого делать, ведь она только разжигала огонь в его душе, бросала вызов могучему богу, но когда это они искали легких путей?

– Мы посмотрим, каким верным окажется твой Одиссей, если вмешаться во все происходящее и зажечь ложный маяк

Что касалось Маяков, то Посейдон о них знал все. Он первым, наверное, их стал в море зажигать, чтобы моряки его добрались до дома.

А если какие-то из них не были почтительны, то плыли совсем не туда, и порой гибли, нарываясь на скалы, где видели иллюзорные маяки.

Сам Посейдон с Одиссеем встречаться пока не собирался, но для этого был Гермес.

3.

Поспешно простившись с сестрой и Афродитой, Посейдон послал за Гермесом и теперь с нетерпением его ждал.

Вестник оказался поблизости, и ждать его долго не пришлось.

– Тут мне с Одиссеем все уши прожужжали, – говорил он, так вот разыщи этого красавчика и расскажи ему про наши маяки,

– А что рассказать-то? – полюбопытствовал Гермес

– А то, что знаешь, то и расскажи, и про то, что они могут быть настоящими для хороших парней и ложными для тех, кто сам себя богом считает и богам покоя не дает. Да ты лучше меня знаешь, что ему сказать.

– Ты хочешь сделать его игрушкой, забавой?

– Этого богини хотят, а как я им могу в чем-то отказать?

И снова рассмеялся Посейдон, и что-то такое странное было в его смехе, что Гермесу стало даже жаль Одиссея. Но его надо было обо всем предупредить, тут Посейдон прав, ведь не зря Зевс говорит, что если предупрежден, то защищен.

Одиссей был молод, весел и влюблен. Он не сомневался, что это Сизиф просил за него богов, потому Гермес и появился. Мы никогда не знаем, как и почему происходят многие важные события в нашей жизни, потому и совершаем ошибки, порой роковые ошибки.

– Спасибо, братец, – обратился он к Гермесу, – раз для меня зажгли маяк, то я уж точно сделаю все правильно и не собьюсь с пути.

– Блажен, кто верует, легко ему на свете, – про себя подумал Гермес, но вслух он сказал другое:

– Удачи тебе, всякое может случиться, не богами едиными жив человек, а зависть в нашем мире тоже никто не отменял пока.

4

Одиссей пребывал пока в своем почти волшебном мире. Он выбрал один из двух маяков, который показался ему ярче и ближе и называл его Пенелопа.

О том, что маяк может оказаться ложным он даже не задумывался. Юность легковерна и беспечна, как обычно, пока ты еще все поймешь, но если при всем при том выживешь, то можешь оказаться сильнее, но для этого надо выжить. И не оказаться ненароком на чужом острове.

Афродита и Гера наблюдали с небес как двигался за маяком кораблем Одиссея.

Темной беззвездной ночью он приближался к острову и испытывал при этом невероятную радость:

– Только там может быть Пенелопа, – шептал с восторгом Одиссей, предвкушая встречу с любимой.

– Он не так умен, Гера проиграет пари, – размышлял Гермес, предчувствуя удачу. Ему хотелось подыграть Афродите и получить ее благосклонность. Богиня, как правило, была щедра, когда она побеждала в споре. А любому, даже Гермесу иногда хотелось немного любви.

– Я знаю, моя любовь так сильна, что никто меня не сможет обмануть.

Гера в тот момент была мрачнее тучи, она повернулась к Гермесу и спросила:

– Чей это остров?

– Цирцеи, он сам выбрал этот маяк и этот остров, я ничего такого не делал, – стал оправдываться Гермес.

Богиня только махнула рукой, и стала думать, как же помочь Одиссею выбраться из этой заварушки. Цирцея древняя могучая чародейка, если она чего-то не сможет сделать сама, то заставить это сделать других, из страха или по каким другим расчетам, заставит, и тогда худо придется Одиссею и всем, кто хочет ему помочь.

5.

Накануне вторжения Одиссея у Цирцеи на острове появился Посейдон. Он чувствовал свою вину перед ней с тех пор, как женился на Амфитрите, потому что все на Олимпе знали, что чародейка влюблена в него и мечтает стать его женой. Она-то мечтала, а вот Посейдон о том и не думал даже. Сделал вид, что ему ничего не известно. Он убеждал ее, что узнал обо всем только после свадьбы, а расстаться с Амфитритой, которую он столько добивался, никак не может. Тогда Цирцея сделала вид, что поверила ему, да и ссориться с Владыкой морей хотя бы из чувства самосохранения не собиралась.

Посейдон стремился хоть как-то исправить то, что было тогда совершено, потому и возник тот ложный маяк. Он не был уверен в том, что Одиссей его выберет, но шансы все равно оставались.

Цирцея встретила его радушно, и уверяла, что он только друг и ничего другого она от него никогда и не ждала. Правда, до Посейдона такие слухи не доходили, ведь ни о какой дружбе он и думать не собирался. Он тешил себя надеждой, что она его любит, и будет любить всегда. И он тайком о ней позаботится, если что-то такое выпадет на его долю. Выпал Одиссей, и говорила о нем Цирцея благосклонно, это надо было признать.

– Я сделал для тебя все, что мог, маяк ложный, но ты постарайся его удержать, Гера не должна победить в нашем пари.

– Она и не победит, когда это Гера побеждала, – улыбнулась Цирцея, и думала о том, что не так уж плохо быть отвергнутой, если тот, кто тебя отверг, испытывает перед тобой вину.

Они простились очень тепло, Цирцея жила в преддверии радости, большой и долгой радости.

6.

Гермес все-таки заглянул к Гере и она не скрывала разочарования.

– Он казался мне умнее и проницательнее, – говорила она, – передай ему, что настоящий маяк будет у Пенелопы, а у Цирцеи все и всегда было фальшивым, так и останется. Хотя, конечно, он волен был выбирать то. что ему ближе и дороже.

Гермесу стало немного жаль дочь Бога Солнца

– Она просто слишком рано родилась, и все титаны обошли ее стороной, но она борется за свое счастье. А он плывёт по течению за тем, что ближе и доступнее, я тоже такого не ожидал, но твоего Одиссея давно не мешало, проверить на прочность

Гера тяжело вздохнула, вспоминая о Зевсе, о его бесконечных метаниях, между богинями и смертными, а они точно до беды доведут, Одиссей в сравнении с ним казался просто белым и пушистым созданием. Он сделал не правильный выбор, но они еще посмотрят на то, что будет в итоге. У него есть возможность все исправить.

Вера Геры в людей была неистребима до самого конца.

Сначала какая-то девица дала испить ему воды забвения, а потом все пошло само собой. В Цирцее он узнал Пенелопу, и, глядя на сверкающий маяк не сомневался, что попал именно к ней. Часто мы не можем доверять глазам.

– Это и есть мой мир, никакого другого мне не надо, – в забвении прошептал он.

– Что с ним? Он притворяется или правда узнал Пенелопу? Чудеса какие-то, невероятно.

– Ну а почему бы нет, разве Леда не узнала в Зевсе своего мужа? Ты забыла, что Цирцея чардейка, и она посильнее Зевса будет, не в обиду ему будет сказано.

Гера обмерла, и бросилась спасать Одиссея, понимая, что некоторые испытания для героя могут оказываться роковыми

.– Веди ко мне Гипноса, – потребовала она

– А может не надо, – медлил Гермес, все будет только хуже.

– Хуже будет, если мы не потушим этот липовый маяк, чтобы следа от него не осталось.

Больше Гермес ни о чем спорить не стал, молнии сверкнули в глазах Геры и он помчался исполнять то, что она потребовала. Маяк погасить оказалось значительно легче, чем притащить к Гере Гипноса. Он упирался, вопил так истошно, что все сатиры рванулись освобождать его, но они оказались не такими прыткими как Гермес с его крылатыми сандалиями.

Так Гипнос все-таки был доставлен до Геры.

– Он должен увидеть Пенелопу во сне и все вспомнить, – топнула ножкой Гера.

И напрасно Гипнос открыл рот. Он закрыл его так же поспешно, не произнеся ни звука.

7.

Радость и торжество Цирцеи оказалась слишком короткой.

– Маяк погас, услышала она голос Одиссея, – а как он мог погаснуть, если он настоящий., этого не может быть.

– Ну нашелся какой-то умник, который хочет нас разлучить, – тяжело вздохнула та.

Только она тут же увидела, что и он совсем по-другому на нее смотрит:

– Мне снилась Пенелопа, она совсем не была похожа на тебя.

– Тебя обманул Гипнос, – отвечала Цирцея, глазом не моргнув

– Это ты меня обманываешь, я не знаю, кто ты, но ты точно не Пенелопа.

Вот тут Цирцея пришла в ярость, понимая, что терять ей больше нечего.

– Наглец, конечно, я не твоя серая мышь Пенелопа, странно, что ты этого сразу не разглядел

– Ты опоила меня, я все забыл, но разве ты не ведала, что рано или поздно память возвращается, и тогда уже ничто не сможет удержать под фальшивым маяком.

– Но ты сам выбрал этот маяк, спроси у Гермеса, если мне не веришь,

– Выбрал в дурмане, но здесь я больше не останусь, теперь только один маяк остался, и он не погаснет. И я доберусь до дома, до своего острова, до своей Пенелопы.

– Вырывайся, добирайся, только запомни, что у тебя два пути, либо остаться здесь, пусть и без Маяка, либо никогда до нее не добраться. Посейдон не допустит этого. А он сделает все, о чем я его попрошу. Вот привел же тебя сюда, и к ней тоже никогда не приведет, можешь даже не сомневаться. Чувство вины – самое сильное из всех чувств. Оно и не на такие подлости и подвиги бросало и людей и богов.

В тот самый момент в погасший маяк попала молния Зевса, и Одиссей убедился в том, что он должен бежать с острова.

– Пусть лучше никогда не добраться до Пенелопы, чем оставаться здесь, – заявил он.

Цирцея поняла, что у него есть характер, и готова была поменяться с этой девицей местами, если бы это хоть в чем-то ей помогло, но ведь не поможет.

8.

Когда Посейдон вернулся на остров, Одиссея там уже не был.

– Он все вспомнил и сбежал, – простонала она, как это могло быть вообще возможно?

На стороне Пенелопы все, почти все богини, – произнес он, решив не скрывать правду, ведь он убедился, что от этого становилось только хуже. Но и тебе ничего хорошего не ждет.

– Пусть так, не сдавалась Цирцея, – Но ты сделаешь так, чтобы он не добрался до того маяка, с меня этого будет достаточно, раз уж больше ничего не могло быть.

Посейдон оставался в замешательстве, он хотел понять, не слишком ли много она от него требует. Вот уж точно, когда взялся кому-то помогать, то можешь себе дорожку в Ад протаптывать. Он старался ее остановить и образумить.

– Ты знала, что силой никого не удержишь. Разве только мертвых, а он еще живой. Мне казалось, что у тебя получится, не получилось, любовь, она такая тонкая штука, либо горит настоящим пламенем, либо гаснет, и все фальшивые маяки с ней не сладят, это точно.

– Если бы ты не вмешалась, у меня бы все получилось, – она не скрывала досаду и боль.

Посейдон махнул рукой и решил удалиться. Зачем ему было еще тут оставаться и говорить о том, что не случилось и не случится никогда.

– Он никогда не доберется до своей Пенелопы, – повторяла Цирцея, хотя верила ли она сама в это, кто его знает.

9.

У Одиссея было совсем другое настроение. Он плыл на своем корабле, до которого добрался на плоте. Но почему – то корабль сохранился, или кто-то ему подарил его в последние дни. Он видел путеводный маяк, и с ожесточением рвался к острову, неужели все это было так легко и просто.

Очертания его Итаке было не только в памяти, но и там, в море, еще несколько часов, и он до нее доберется. Он будет там, ему казалось. Что на берегу стояла Пенелопа под тем самым маяком.

И в тот момент поднялась буря, страшная буря, такую мог подарить ему только Владыка морей, за спиной которого стояла Цирцея, брошенная его любовница, не ставшая женой Посейдона, потому она могла и хотела управлять этими двоими – богом и человеком, и главное мстить, мстить жестоко.

Он был очень далеко, но то ли во сне, то ли наяву он видел, что маяк не только погас, но он разрушен.

– Это не тот остров? Не может быть, я точно помню, что это он, – Посейдон решил показать мне, что я туда никогда не доберусь, – простонал упавший на палубу герой. Он почувствовал, что у него совсем не осталось сил для того, чтобы подняться и снова двигаться туда.

– Он не может погаснуть, пока мы живы, да и потом, он будет о нас напоминать, – стал уговаривать себя Одиссей.

Но корабль качался на волнах, он больше никуда не собирался двигаться.

– Мне не добраться до острова. Она ведь сказала, что я либо останусь с ней, либо никогда не смогу добраться до своего острова, Она не шутила, она была в том уверена, проклятая чародейка, какой сатир заставил меня выбрать тот маяк?

Но Афродита не могла не послать такие испытания. Только большая любовь способна одолеть все беды и напасти.

10

Одиссей не мог знать, что между братьями Олимпийцами с самого начала было страшное соперничество. Зевс не мог допустить того, что творил Посейдон. Да и Гера все время толкала его в схватку.

И в момент, когда Одиссей впал в отчаяние, сверкнула молния, прогремел гром, и стоявший неподвижно минуту назад корабль стал стремительно приближаться к острову.

Одиссей боялся поверить своему счастью, он не сомневался, что как только он там окажется, его снова отшвырнет в пучину, еще дальше, чем прежде. Может быть, боги и враждуют между собой, но в этой вражде своей они наверняка не пойдут до конца.

– Нет, лучше не обольщаться, тогда и разочарование не станет таким сильным как теперь, – уговаривал себя скиталец. – Но хорошо уже то, что я увижу свой остров.

И самое главное там был маяк, по мере приближения, он видел его все яснее.

Так вот как должен гореть настоящий маяк, а не тот ложный, его прельстил яркий свет, блеск невероятный, но все это оказалось только пустым звуком, только обманкой. Теперь они ему показали, каким должен быть маяк, который он не выбрал, и все полетит ко всем сатирам, потому что он сделал неправильный выбор.

Но корабль не только причалил к тому самому берегу, где герой наш не был целую жизнь, Он словно перенесен был к башне и маяку, теперь сверкавшему прямо у него над головой.

Одиссеи сидел у стены этой башни, прислонившись к ней спиной, и рыдал, он никак не мог сдержать своих чувств, как ни пытался.

Сколько прошло времени в забытьи, когда к нему подошёл парень. В нем трудно было узнать, но невозможно не узнать его сына Телемака.

– Кто ты такой и как на нашем острове оказался? – удивленно спросил он, и странный свет мелькнул в темных его глазах.

Он посмотрел на море, на корабль, качавшийся на волнах, и замолчал, и больше ничего не стал спрашивать.

– Как же долго я шел домой, – повторял Одиссей, закрыв лицо руками.

Даже сейчас он верил скорее в то, что Зевс или кто там из них, схватит его и снова швырнет безжалостно на корабль.

Но ничего такого не происходило, пора было подниматься и идти к Пенелопе. Он так часто о том мечтал, так много думал, представлял, как пойдет туда, застынет на пороге их старого дома. Так давно пора было мечты сделать реальностью. В какой-то момент ему показалось, что он только учится ходить. И сделать это было совсем не просто, как оказалось.

11

Обо всем узнала в тот же день и Цирцея. Гермес просто не мог к ней не заглянуть.

– Он дома, – говорил вестник, – он дошел до настоящего маяка.

– И как такое могло случиться, ведь Посейдон мне обещал, что этого не будет, что этого не будет никогда.

– А Зевс тебе ничего не обещал, вот и вся разница, – усмехнулся Гермес

– Зевс мне ничего не обещал, задумчиво произнесла она, – я тоже, как и этот Странник не тот маяк себе выбрала. Но мне труднее, чем ему оказалось, ведь оба эти маяки были настоящие.

Она сама разыскал Посейдона, ведь не могла не выместить на нем свою обиду и разочарование, Цирцея никогда ничего просто так не оставляла.

– Твой братец всегда был сильнее, вы слишком много времени пробыли в утробе отца и перестали размышлять здраво, а он на свободе рос, и не стоило ему труда всех вас переиграть.

Посейдон угрюмо молчал, ему не хотелось вступать в спор, но и слышать такое было очень обидно.

– Пусть она его не узнает и прогонит, столько времени прошло, все изменились, а он изменился больше всех. Кто может сказать, что это не мошенник пробрался на остров.

– Очень остроумно, – усмехнулся Посейдон, Пенелопа может и не красива, но она вовсе не глупа. Она проверила его в первый самый час, предложив передвинуть в другое место кровать

– И что? – усмехнулась Цирцея

– Он отказался, потому что знал тайну, неведомую другим, их ложе размещалось на пне огромного дерева и сдвинуть его с места никто бы не смог, но кто из чужаков мог это знать.

– Было еще что-то? – Цирцея все еще не верила в то, что такое возможно.

– Было, – отвечал Посейдон, – лук, стрелять из которого мог он один, все женихи и были сражены тем луком.

– Какое вероломство, – невольно вырвалось у Цирцеи. Но она прекрасно понимала, что этих доказательств достаточно, чтобы не перепутать Одиссея ни с каким другим пришельцем.

12

Вечером, когда на острове все угомонилось, эти двое вышли к тому самому берегу, где еще недавно переводил дыхание Одиссей, вернувшись из дальнего путешествия

– Я все время смотрела на Маяк, – призналась Пенелопа, – знала, что он никогда не погаснет, – этот огонь принес Прометей, тем он и отличается от всех остальных огней. Гермес говорил, что он смотрит на огонь и уверен, что все правильно сделал и страдает не зря.

– Он будет освобожден Гераклом скоро, очень скоро, надеюсь, мы еще успеем его за все поблагодарить.

– У нас на острове он будет самым дорогим гостем, – соглашается Пенелопа, ведь это огонь нашей страсти и любви. Когда-то я сочинила молитву-песню, это она помогала мне ждать и дождаться: