Каждая женщина – ведьма,
В сумочке чёрные кошки.
Острые шпильки у леди
И пара чулок на ножках.
Каждая женщина – ведьма,
Сотни чертей в голове.
Огненно-рыжая стерва
С тонкой иглой в рукаве.
Каждая женщина – ведьма,
Актриса-весна в голубом.
Смеется, плачет, ревнует
Колдунья с детским лицом.
В каждой женщине – ведьма,
Орлеанская дева, Лолита.
На мягких лапах блудница,
Из пены морской Афродита.
В женщине ведьма живёт,
Как примы главная роль,
И губ медовый переплет,
И океанов соль
Я вас любил, вы помните, мадам,
И голос мой простуженный в ответ?
Когда мы с вами говорили в унисон,
И старой лампы приглушенный свет.
Вы помните, как мне в лицо надменно
Сказали безразличия слова?
Я принял выбор ваш тогда смиренно
На самом дне игристого вина.
Вы помните руки моей тепло
И шепот простыней атласных?
Вы все забыли, словно мне на зло,
Как будто было все напрасно.
Нет, не любили вы меня,
Лишь душу мне карябали играя.
Вы говорили, я пишу вам зря,
Листы послушные в огне сжигая.
Вы не жалейте боле ни о чем,
Я вас отнюдь не потревожу.
Я, простите, слов болезненный синдром.
Я пьян, и голос мой простужен.
Экраны белых запотевших окон,
Изгибы тела и сплетенье рук,
Волос твоих каштанов шепот
И яблочная фуга алых губ.
Целуй же меня, до боли целуй!
И пусть не первый я у тебя,
Под простыней танцуй и ревнуй.
Завтра выгонишь без ключа.
Для тебя и я наверно тоже
Не останусь в памяти, как снег.
А пока я пьян, и яд под кожей,
Ни к чему выдумывать прожект.
Все когда-то уже с кем-то было,
Словно кадры немого кино.
Наше море внутри пульсом билось
По трамвайным путям городов.
Она носила белые крылья,
Я донашивал старый костюм.
Она читала стихи из подполья,
Я любил её сладкий парфюм.
Она ждала и нервно курила,
Дождь играл по крышам домов.
Только блюз и бутылка текилы
По трамвайным путям городов.
Запотевшие стекла асфальта,
Лица клавиш и чёрный рояль.
Аромат твоего пустоцвета,
На плечах одинокая шаль.
Наши улицы цвета ванили,
Фонарей одноногих картель.
Мы с тобой уже просто были
Эти семь с половиной недель.