– Ну и что ты скажешь теперь? – прищурился Денис спустя полчаса.
Алька подняла ноющую от бесчисленных подзатыльников голову и, посмотрев ему в глаза, твердо ответила:
– То же, что и недавно, – я тебе не соврала ни в чем.
– Ах ты сука, – почти ласково пропел парень и снова двинулся к ней.
Сжавшись в комок в ожидании очередных тумаков, девушка прикрыла голову руками и мысленно принялась обзывать мучителя всевозможными непечатными словосочетаниями. Не то чтобы это такой уж действенный способ смягчить боль от ударов, но немного все же отвлекает.
По части ругательств Алька совсем не мастерица, но сосед по лестнице в ее родном городке, проведший большую часть своей жизни за колючей проволокой, так любил изъясняться на лагерном лексиконе, что память ее просто кишела витиеватыми матерными комбинациями.
Не выдержав очередного хлесткого удара по щеке, она скрипнула зубами и, не помня себя, выдала кое-какие свои тайные мыслишки вслух.
От неожиданности Денис опешил. Несколько минут он пристально ее разглядывал, потом сунул руки в карманы и ехидно процедил:
– А ты не такая уж скромница, какой кажешься. Думаю, нужно тебя показать кое-кому.
Этот кое-кто встретил их у резных дубовых ворот двухэтажного дачного особняка в заячьем треухе. Новенький стеганый ватник был распахнут, открывая взору округлый волосатый живот, на котором уютно возлежал небольшой серебряный крест на витой цепочке.
– Кто такая? – сипло спросил мужчина и закашлялся, смерив гостей суровым взглядом. – Зачем приперся, да еще с девкой?
– Алексеич, понимаешь, какое дело, – зачастил Денис. – Первый раз растерялся. Короче, у Андрюхи в окне свет увидели, на хату завалили, а там телка эта. Спрашиваем, кто такая, чего здесь, ну и так далее, а она типа ни сном, ни духом… Мы ушли, а по дороге на его соседей нарвались, они-то и выложили, что баба эта – Андрюхина сестра.
– Да? – Алексеич сдвинул треух на затылок, блеснув под лучами заходящего мартовского солнца голым черепом, и уже с интересом посмотрел на замершую от страха девушку. – Говоришь, сестра… А ну-ка, отойдем.
Они пошли по дорожке, выложенной мраморной плиткой, что-то вполголоса обсуждая. О том, что разговор идет о ней, Алька догадалась по взглядам, бросаемым в ее сторону. Денис при этом ехидно ухмылялся и время от времени сплевывал себе под ноги. Взгляд его собеседника прочесть было сложно, слишком уж он был непроницаемым.
Переговоры закончились внезапно. Хлопнув Дениса по спине, Алексеич поманил Алевтину указательным пальцем:
– А ну иди-ка сюда, сестренка… Потолковать нужно…
Алька двинулась на негнущихся ногах следом за мужчиной, заметив, что бравые ребята остались стоять за воротами там, где стояли.
Они прошли аллеей голых фруктовых деревьев и поднялись по каменным ступеням в дом.
– Заходи, – почти приветливо сказал мужчина и, скинув ватник, остался в спортивных штанах и шапке. – Тебя как зовут-то?
– Аля, – еле слышно выдавила девушка и, прокашлявшись, повторила. – Алька…
– Ну а меня Иван Алексеевич. – Он снял треух, швырнул его на стул возле входа и пригласил: – Ты проходи, проходи, не стесняйся. Кстати, можешь звать меня дядей Ваней.
Дядя Ваня, потрясая волосатым брюхом, проплыл в глубь дома и уже откуда-то из глубины комнат крикнул:
– Иди сюда, Алевтина.
Понимая, что не подчиниться она не может, Алька пошла на зов и через мгновение очутилась в уютной гостиной. В дальнем углу трещал поленьями огромный камин, даря комнате тепло. И если бы не напряженность обстановки, девушка с удовольствием забралась бы в глубокое кресло у стены и помечтала, глядя на буйство огня.
– Садись, чего притихла? – вторгся в ее тайные мысли сиплый голос хозяина. – Говорить будем…
Алька села на краешек кресла и стала разглядывать сцепленные на коленях пальцы, про себя отметив, что сломала два ногтя, когда пыталась загородиться от навязчивых оплеух Дениса.
– Ну и что мне с тобой делать прикажешь? А, Алька? – подал голос дядя Ваня.
– В каком смысле? – опешила она от такой постановки вопроса.
– А в таком! Ищем братца твоего, а находим тебя. Начинаем задавать тебе вопросы, а ты начинаешь врать…
– Я не врала, – упрямо, раз, наверное, в сотый повторила Алька.
– То есть?
– Меня спросили: знаю ли я – где мой брат. Я ответила, что нет. Затем мне задали вопрос: слышала ли я о таком? Я сказала, что не только слышала, но и знаю обо всех его привычках.
– Но ты не сказала, что ты его сестра, – перебил ее дядя Ваня.
– А зачем? Спросили бы, я бы ответила, – упорно стояла на своем девушка.
Если бы в кресле напротив сейчас сидел ее отец, то он бы вскочил, охваченный яростью, и, потрясая кулаками, скрылся бы в своей комнате. Такой интонации, когда Алька начинала хитрить, прячась за упрямство, он выносить не мог. Но дядя Ваня оказался крепким орешком. Захихикав так, что волосатый живот его заходил ходуном из стороны в сторону, он погрозил ей пальцем и лукаво спросил:
– Терпение мое испытываешь, да?
– Почему вы так решили? – ловко изобразила недоумение Алька. – Я стараюсь отвечать на ваши вопросы…
– Ты неглупая девушка, – проигнорировав ее слова, задумчиво произнес Иван Алексеевич. – Во всяком случае, достаточно неглупая для своих лет. Тебе ведь восемнадцать, я не ошибся?
– Да…
– Ну вот видишь, как все хорошо складывается, – широко заулыбался он.
Хорошего ей, правда, виделось мало, но она все же нашла в себе силы ответить ему улыбкой на улыбку.
– И улыбаешься очень мило. И вообще ты девочка с изюминкой. Неспроста Дениса замутила, что он аж растерялся, а он не из простачков, – продолжал разглагольствовать хозяин, сузив глаза до щелочек. – Расскажи-ка о себе…
Алька подавила судорожный вздох, молниеносно отсортировала в уме всю информацию о себе и через несколько мгновений принялась осторожно частью этой самой информации с ним делиться.
Иван Алексеевич слушал, не перебивая, а когда она закончила говорить, вновь захихикал.
– Ишь ты, молодец! – заключил он, оборвав свое веселье. – Все правильно рассказала. Ничего лишнего, ничего ненужного. Все то, что не сможет тебе навредить… Умница!
Чем уж так пришелся ему по душе ее рассказ, Алька так и не поняла до конца. Единственное, что ее в тот момент занимало, так это – во что выльется это незапланированное знакомство.
«Господи, хоть бы отпустили меня с миром! – канючила она про себя, скромно потупив глаза и рассматривая узор пушистого ковра на полу. – Зачем я им? Ну зачем?»
Ответ на этот вопрос она получила несколькими днями позже…