На Земле живые клетки содержат митохондрии для преобразования пищи в энергию, ундулоподии – гибкие жгутики (в том числе те, что толкают вперёд сперматозоиды), и – клетки растений – пластиды, содержащие хлорофилл. Далёкие предки этих органелл были самостоятельными, свободно плавающими организмами. Они образовали симбиоз, главную роль в котором играет тот, чья ДНК теперь заключена в клеточном ядре; однако и по сей день некоторые органеллы содержат следы своей оригинальной ДНК.
На Плосконе различные организмы тоже научились сосуществовать, но на гораздо более высоком уровне. Каждый иб на самом деле представляет собой совокупность семи отдельных жизненных форм. Собственно, «иб» – это сокращение от «интегрированная биосущность».
Семь составных частей иба – это кокон, похожее на арбуз существо, заполненное перенасыщенным раствором, в котором растут кристаллы основного мозга; помпа, пищеварительно-дыхательная система, окружающая кокон как натянутая на зелёное пузо синяя фуфайка, чьи свисающие вниз рукава служат для приёма пищи и выброса экскрементов; пара колёс – мясистые обручи, покрытые кварцем; рама, седловидная серая конструкция, служащая осью колёсам и местом крепления другим элементам; фасция – пучок из шестнадцати тонких медно-красных щупалец, в спокойном состоянии сплетённых в клубок на передней части помпы и распрямляющихся при необходимости; и, наконец, сенсорная сеть, накрывающая помпу, кокон и верхнюю часть рамы.
В каждом пересечении двух или более волокон сенсорной сети находится глаз и биолюминесцентный орган. Хотя ибы не имеют органов речи, слышат они не хуже земных собак и доброжелательно принимают звуковые имена, которыми их наделяют представители других рас. Менеджера внешних операций «Старплекса» звали Ромбус; главного геолога – Снежинка, Венди (от диаграмм Венна) была инженером гипердвигателей, а Карета… Карета была биохимиком и вместе с Риссой трудилась над самым важным проектом в истории.
Ещё в 1972 году Римский клуб на Земле начал привлекать внимание к проблеме пределов роста. Однако сейчас, когда к услугам человечества были все ресурсы необозримого космоса, никаких ограничений более не существовало. К чёрту классические 2,3 ребёнка на семью. Если хочешь иметь 2 x 103 детей, в мире достаточно места для них всех – и для тебя самого тоже. Аргумент о том, что люди обязаны умирать, чтобы вид мог развиваться, потерял актуальность.
Карета и Рисса пытались увеличить продолжительность жизни разумных рас Содружества. Задача устрашала – ведь столь многое в механизмах жизни оставалось тайной. Рисса сомневалась, что загадка старения будет раскрыта при её жизни, хотя в ближайшее столетие кто-нибудь должен был подобрать к ней ключ. Она в полной мере осознавала иронию ситуации: Кларисса Сервантес, исследователь физиологии старения, по всей вероятности, принадлежала к последнему поколению смертных людей.
Средняя продолжительность жизни человека составляет примерно сто земных лет. Валдахуды доживают до сорока пяти, и тот факт, что они становятся полностью зрелыми и самостоятельными к шести годам, далеко не полностью компенсирует укороченный срок жизни; некоторые земляне считают, что именно сознание краткости своего существования делает валдахудов столь невыносимыми. Дельфин, при должной заботе о своём здоровье, может прожить восемьдесят лет. Срок жизни каждого иба, если исключить несчастные случаи, составляет ровно 641 земной год.
По мнению Риссы и Кареты, причина такого долголетия ибов была понятна. У клеток тканей людей, валдахудов и дельфинов наблюдается предел Хейфлика: они могут делиться лишь ограниченное число раз. По иронии судьбы, клетки валдахудов имеют наибольший предел Хейфлика – около девяноста трёх, однако их жизненный цикл короче, как и срок жизни построенных из них организмов. Клетки людей и дельфинов могут делиться до пятидесяти раз. Однако органельные кластеры, составляющие тела ибов (они не имеют внешней мембраны, превращающей их в настоящую клетку) репродуцируются неограниченно. В конечном итоге ибы тоже умирают, но не от старости, а от своего рода психического короткого замыкания: когда кристаллы центрального мозга, образующие структурные матрицы с постоянной скоростью, достигают максимума своей ёмкости, переполнение приводит к перезаписи областей, отвечающих за базовые рефлекторные действия, такие как дыхание и пищеварение.
Поскольку она не была нужна на мостике, Рисса спустилась к Карете в лабораторию. Она сидела в кресле; Карета устроилась сбоку от неё. Они просматривали данные экспериментов, прокручивая их на стоящем перед ними на столе мониторе. Предел Хейфлика должен быть следствием работы каких-то внутриклеточных механизмов, считающих деления. Поскольку эффект наблюдается в клетках организмов и с Земли, и с Реболло, была надежда, что сравнение геномов поможет выявить такой механизм. Попытки сопоставления механизмов, определяющих длительность процессов роста тела, созревания и полового функционирования, были успешны, и лишь механизм, порождающий предел Хейфлика, обнаружить никак не удавалось.
Может быть, последняя серия экспериментов… может быть, статистический анализ инвертированной теломеразы рибонуклеиновых кодонов… может быть…
По сенсорной сети Кареты пробежали огни.
– С печалью отмечаю, что ответа и здесь нет, – произнёс синтезированный голос переводчика, с британским выговором, как всегда при переводе речи ибов, и женский – мужские и женские голоса назначались бесполым ибам случайным образом.
Рисса разочарованно вздохнула. Карета была права – они в очередном тупике.
– Не имею намерения обидеть этим наблюдением, – сказала Карета, – но вам, несомненно, хорошо известно, что моя раса никогда не верила в богов. И тем не менее, когда я сталкиваюсь с проблемой вроде этой – проблемой, которая будто специально задумана так, чтобы затруднить её разрешение, – я не могу удержаться от мысли, что информация намеренно скрыта, что наш создатель не хотел, чтобы мы жили вечно.
Рисса усмехнулась.
– Возможно, вы правы. Общим местом всех земных религий является представление о том, что боги ревностно охраняют свою власть. И всё же – зачем создавать бесконечную Вселенную, но наделять жизнью лишь несколько миров?
– Покорнейше прошу прощения за указание на очевидное, – ответила Карета, – но Вселенная бесконечна лишь в том смысле, что не имеет границ. Количество содержащейся в ней материи конечно. Тем не менее какую главную заповедь дал вам ваш Бог? Плодитесь и размножайтесь?
Рисса рассмеялась.
– Заполнение Вселенной потребует невообразимо много размножения.
– Я считал, что вам, людям, этот процесс доставляет удовольствие.
Рисса хмыкнула, подумав о муже.
– Некоторые любят это дело больше других.
– Прошу прощения, если мои слова покажутся бестактными, – сказала Карета, – но PHANTOM предварил перевод последней реплики префиксом иронии. Мне кажется, я упустила в ваших словах дополнительный смысловой слой, хотя виновата в этом лишь я сама.
Рисса посмотрела на иба. Безликая шестисоткилограммовая тумба на колёсах. Бессмысленно надеяться, что она – а, фактически, оно, бесполое существо, ничего не знающее о любви или браке, для которого человеческая жизнь – лишь краткий эпизод в их собственной жизни, – сможет понять, через какие стадии проходит брак. Через какие стадии проходит мужчина в браке.
И всё-таки…
Она не могла обсуждать это со своими знакомыми женщинами на борту корабля. Её муж – директор «Старплекса»… кажется, в старые времена это называлось капитан. Она не могла допустить, чтобы поползли слухи, не могла рисковать авторитетом мужа.
У подруги Риссы Сабрины был муж по имени Гэри. Гэри прошёл через то же самое – но он был всего лишь метеорологом. Не тем, на кого все смотрят, кто живёт под пристальным взглядом тысяч глаз.
Я – биолог, думала Рисса, а Кейт – социолог. И как же так получилось, что я оказалась замужем за политиком, жизнь которого рассматривают под микроскопом?
Она уже открыла рот, чтобы сказать Карете, что это всё пустяки, что ФАНТОМ принял её усталость и разочарование результатами последней серии экспериментов за иронию.
Но подумала: «Черт возьми, а почему бы и нет?» Почему не обсудить это с ибом? Сплетни – порок индивидуальных жизненных форм, а не составных организмов. А ей было бы хорошо – ой, как хорошо – сбросить этот камень с души, разделив его с кем-нибудь.
– Ну, – сказала она и сделала длинную паузу, давая себе последнюю возможность отказаться от разговора. Но потом продолжила: – Кейт стареет.
Слабая рябь пробежала по сети Кареты.
– О, я знаю, – Рисса махнула рукой, – он молод по меркам ибов, но по меркам людей он достиг среднего возраста. Когда это происходит с человеческой самкой, она претерпевает определённые химические изменения, связанные с окончанием репродуктивного периода. Это называется менопаузой.
Огоньки вспыхнули на сети Кареты – аналог кивка.
– У человеческих самцов это занимает больше времени. Когда они чувствуют, что их юность ушла, они начинают оценивать прошедшую жизнь, достигнутое положение, правильность принятых решений… а также свою привлекательность для противоположного пола.
– А Кейт по-прежнему привлекателен для вас?
Риссу этот вопрос застал врасплох.
– Ну я за него не из-за его внешности выходила… – Нет, она ведь совсем не это хочет сказать! – Да-да, конечно, он по-прежнему привлекателен для меня.
– Это, вне всякого сомнения, бестактное замечание, за которое я заранее прошу прощения, но он теряет волосы.
Рисса рассмеялась.
– Вот уж не думала, что вы замечаете такие вещи.
– Не имея в виду никакой обиды или оскорбления, должна заметить, что отличать людей друг от друга для ибов довольно нелёгкая задача, особенно когда они стоят рядом друг с другом и мы видим их лишь малой частью сенсорной сети. Мы внимательны к мелким деталям. Мы знаем, как огорчаются люди, когда их не узнаёт тот, кто должен знать их. Я заметила и потерю волос, и изменение их цвета. И я знаю, что такие изменения могут быть связаны с потерей привлекательности.
– Думаю, могут, для некоторых женщин, – сказала Рисса. Но потом подумала, что уж перед инопланетянином кривить душой совсем глупо. – Да, мне он больше нравился без седины и залысин. Но это правда очень незначительный фактор.
– Но если Кейт привлекателен для вас, то… простите мне моё безграничное невежество… я не вижу, в чём проблема.
– Проблема в том, что Кейта не беспокоит, привлекателен ли он по-прежнему для меня. Привлекательность для постоянного партнёра сама собой разумеется. Полагаю, именно поэтому мужчины прошлого сразу после женитьбы частенько набирали вес. Нет, вопрос, который сейчас мучает Кейта, я уверена, состоит в том, привлекателен ли он для других женщин.
– А это так?
У Риссы едва не вырвалось автоматическое «Конечно!», но она остановила себя и обдумала этот вопрос всерьёз – возможно, впервые в жизни.
– Да, я думаю, это так. Власть, как говорят – самый мощный афродизиак, а Кейт – самый влиятельный человек в… в нашем сообществе.
– Тогда, снова прошу прощения, в чём же затруднение? Выглядит так, будто у него уже есть ответы на все вопросы.
– Затруднение в том, что он должен себе это доказать. Доказать, что он не утратил привлекательности.
– Он может устроить опрос. Мне известно, что вы, люди, придаёте большое значение результатам опросов.
Рисса рассмеялась.
– В этих вопросах Кейт скорее… скорее эмпирик. – Потом более серьёзным тоном: – Он может захотеть экспериментального подтверждения.
Вспыхнули два огонька.
– Да?..
Рисса уперлась взглядом в стену.
– В ситуациях, требующих социального взаимодействия с другими людьми, он проводит слишком много времени в обществе других женщин.
– Слишком много – это насколько много?
Рисса нахмурилась.
– Больше, чем со мной. И он слишком часто общается с женщинами вдвое моложе его. Вдвое моложе меня.
– И это вас беспокоит.
– Похоже, так.
Карета немного подумала.
– Но разве это не естественное явление? Все мужчины через это проходят?
– Полагаю, да.
– Нельзя противиться природе, Рисса.
Она махнула рукой в сторону монитора, всё ещё показывавшего отрицательные результаты исследований предела Хейфлика.
– Я начинаю убеждаться в этом.