Прихожу домой, закрывая за собой дверь.
– Добрый вечер, Матвей, – приветствует меня дворецкий Михаил. Зрелый мужчина лет пятидесяти, практически ровесник моему отцу. Сколько себя помню, он постоянно работал у нас и жил.
– Здорово, – отвечаю ему и следую к лестнице, которая ведет на второй этаж.
– Матвей, вас ожидает отец в своем кабинете.
Я останавливаюсь.
Наш дом огромный. Даже чересчур. Когда матушка только забеременела мной, отец сказал, что построит дом таким, каким она хочет, и приказал, чтобы та шагами отмеряла его длину и ширину. Ну матушка и отмерила. Так что он у нас площадью около двух тысяч квадратных метров – целые хоромы, с огромной территорией вокруг.
Мы никогда не отказывали себе ни в чем. С самого детства у меня было все самое лучшее. Чего бы я ни пожелал – все исполнялось.
– И по какому вопросу? – чувствуя на себе взгляд дворецкого, спрашиваю я.
– Не имею понятия, – коротко отвечает дворецкий и складывает руки за спиной.
– О’кей, – отвечаю я и, оставив сумки около лестницы в гостиной, направляюсь в левое крыло дома, в кабинет отца.
– Мне отнести вещи в вашу комнату?
– Нет, – не оборачиваясь, кричу я.
Дойдя до кабинета отца и постучав в дверь три раза, вхожу в кабинет.
– Привет, бать, – говорю я, замечая, что отец разговаривает по телефону. Он смотрит на меня, кивает, что означает «и тебе привет», и поднимает указательный палец, давая понять, что ему потребуется время, чтобы закончить разговор.
– Да, это мы тоже должны пустить в разработку, – говорит он в трубку.
Кабинет большой. Помимо огромных книжных шкафов с коллекционными изданиями русской классики здесь стоит стол из темного дуба на восемь человек, плотно прилегающий к письменному столу отца. Я медленно отодвигаю один из восьми стульев и усаживаюсь. Достаю из кармана айфон.
– Да, делаем так, а потом посмотрим. Будем отталкиваться от развития событий, – говорит отец. – И возьмите на учет тот список, который мы сегодня с утра согласовывали.
Ожидая, когда отец освободится, я копаюсь в телефоне.
– Да… да.
Ненавижу ждать, когда отец разговаривает.
– Да, до связи.
Ну наконец-то.
– Матвей, – обращается ко мне отец, сняв очки.
– Да.
Я поднимаю голову и смотрю на отца. Его темные волосы немного взъерошены, пиджак висит на его кожаном кресле, а рубашка расстегнута на пару пуговиц. Мне все говорят, что я похож на своего отца. И это правда.
– Как твой учебный день сегодня?
– А почему ты спрашиваешь? – удивляюсь я. Обычно мы таких разговоров не ведем.
Отец подвигает свое кресло ближе к столу и складывает руки замком.
– Видишь ли… – начинает он, и мне уже не нравится этот тон. – Я знаю, что сегодня произошло в институте.
Я смотрю на отца с каменным выражением лица.
– И?
– Ты ничего не хочешь мне объяснить?
Я опускаю взгляд на экран айфона.
– Матвей!!
– Да, а что рассказывать? – Я откладываю айфон в сторону. – В меня врезалась одна девчонка, облила кофе любимую рубашку. Я спросил, не хочет ли она извиниться. А она решила, что не будет этого делать.
– Но на самом-то деле это ты врезался в нее. И, видимо, решил ей отомстить. Окатил студентку из лужи.
Я поджимаю губы.
– Откуда ты знаешь?
– У нас с тобой состоится сейчас очень долгий разговор, юноша, – нудным голосом говорит отец.
Закатываю глаза, зная, что сейчас отец вновь будет учить меня, как следует себя вести.
– Ты же понимаешь, что уже вырос из того возраста, когда за проказы тебе лишь грозят пальцем?
– Давай ближе к делу! – не выдерживаю я и стучу указательным пальцем по столу.
– Матвей, – произносит отец со всей строгостью, – я закрываю глаза на то, какие прекрасные байки ходят про то, что ты творишь, когда мы с мамой отсутствуем в городе. Я закрываю глаза на то, какая у тебя успеваемость, хотя знаю, что ты можешь и лучше учиться. Однако каждая твоя выходка может бросить тень на престиж нашего учебного заведения. Ты же понимаешь, что это значит?
– Нет, – паясничаю я. – Поведайте мне!
– Хватит вести себя как ребенок. Ты прекрасно знаешь, как сложно было заполучить этот рейтинг и нанять самых лучших преподавателей, заманив их в наш институт.
Я демонстративно закатываю глаза и поднимаюсь со стула.
– Сядь, – приказывает отец. – Я с тобой еще не договорил!
– Да понял я, что нужно вести себя как великая заучка, сидеть тише травы, ниже воды…
– Хватит, – не выдерживает отец и ударяет кулаком по столу. – Я пытаюсь нормально разговаривать с тобой, а ты паясничаешь, выпендриваешься и пропускаешь все мои слова мимо ушей.
Я молчу. А что мне еще остается?
– Я хочу сообщить одну вещь, которую пытаюсь донести до тебя вот уже как двадцать два года!
Голос отца становится ровным и деловым.
– Лишь единицам в нынешних реалиях удается получить наилучшее образование. Практически все, кто с тобой учится, – безмозглые бездари, которые ничего, ровным счетом ничего, кроме новых шмоток и айфонов, не видят и не хотят видеть. Для них просто выкуплено место их богатыми родителями. Им, никчемным, корочки о получении высшего образования будут просто напечатаны.
Отец делает паузу. Так, что мне приходится поднять на него взгляд.
– Я в первую очередь вижу, что тебе нравится учиться. Тебе нравятся опыты и исследования, однако… В последнее время ты переключаешь внимание не в то русло и тратишь свои ресурсы не на те проекты.
– Это ты про покупку новых кроссовок?
– И это тоже.
– По-моему, меня никогда не ограничивали ни в чем!
– А что, ты хочешь попробовать это ограничение сейчас? – Отец выгибает бровь, зная, что я не пойду на такую сделку. – Матвей, я хочу, чтобы до тебя дошло то, что я хочу сказать. Я делаю все, чтобы у тебя было хорошее будущее. Чтобы ты не нуждался ни в чем. Ни в жилье, ни в деньгах, ни в других ресурсах, которые тебе потребуются. Однако…
Мы встречаемся взглядами, и я замечаю печаль в глазах отца. Печаль и глубокое разочарование…
– Однако ты меня разочаровываешь и разочаровываешь. Каждое утро я просыпаюсь и не знаю, чего от тебя ожидать сегодня. Какую глупость ты учудишь. Ты понимаешь, до чего большие проблемы ложатся на мои плечи?
Меня утомляет этот разговор, однако… злить отца не лучший ход в этом разговоре. Поэтому я стараюсь удержать пятую точку на стуле и дождаться окончания изложения мысли отца.
– Только за прошедший месяц я получил не менее двадцати трех жалоб от учеников института. И сегодня, когда ты окатил девушку водой… Ты же понимаешь, что ее жалоба на тебя может пойти в высшую инстанцию? И я не смогу ничем помочь.
– Да и не надо, – с безразличием пожимаю плечами я.
– Мало того что ты встанешь на учет в комиссии, так и я получу по шапке, потому что, видимо, слишком по-доброму отношусь к тебе. И пора бы ограничить твои счета, которые ты с такой скоростью опустошаешь. Быть может, так ты станешь благоразумней?
Я сжимаю губы. Это удар ниже пояса!
– Я пытаюсь вырастить из тебя настоящего мужчину, который бы не только себя уважал, но и других. Однако получается, что я упустил что-то важное в твоем воспитании.
– То есть ты хочешь сказать, что я твое разочарование?
– Да, – твердо заявляет отец. – Я разочарован тобой и твоим поведением.
– Ну, что есть, то есть…
– Если же ты продолжишь в том же духе, мы отправим тебя за границу, в такой институт, который в первую очередь выдрессирует тебя, а потом будет учить наукам. Потому что на данный момент ты совершенно не готов становиться ученым. А быть может, я просто ошибся – и тебе это вообще никогда не будет интересно.
Я ничего не отвечаю.
Слова отца режут мое самолюбие на мелкие кусочки.
Шантаж.
Это самый обыкновенный шантаж, и я не пойду на это!
– Я даю тебе последний шанс исправиться. В противном случае ты со скоростью света окажешься за границей.
– Я тебя услышал, – говорю я и иду к двери.
– Да, кстати, – окликает меня отец. – Твой лимит снижен до пяти тысяч рублей в неделю.
Я останавливаюсь и сжимаю руки в кулаки. Мне теперь что, вообще ничего себе не купить?
Но ничего не отвечаю, выхожу из кабинета и хлопаю дверью.