Изабель
Billie Eilish – Bored
Как только входная дверь захлопывается за помощником шерифа, я тут же выпаливаю:
– Это сделал Кайл Леннард! Он был с нами на вечеринке в ту ночь. Он – парень Линды, и эта сучка его покрывает!
– Следи за словами, Изабель, – шипит Рейли, и ее губы сжимаются в тонкую полоску.
– Ох, ты вдруг вспомнила о своих обязанностях по воспитанию?! Позволь заметить, что ты – последний человек, к которому я бы стала прислушиваться! – чересчур резко выдаю я.
– И что это, черт возьми, должно значить? – Ее глаза яростно блестят.
– То, что ты позволяешь себе напиваться каждые выходные и забивать на меня, а когда вдруг оступлюсь я, даже если незначительно, то слышу от тебя только обвинения и упреки! – Я замолкаю на секунду, чтобы вдохнуть поглубже и продолжить: – И после того, что я сказала о Кайле и Линде, ты точно не имеешь права обвинять меня в том, что я пролила на нее кофе! Сегодня я едва сдержалась, чтобы не прикончить их обоих прямо там, в столовой!
Выпучив глаза, она молчит несколько долгих секунд, а затем вдруг начинает причитать в своей привычной манере:
– Дело не только в кофе, Изабель! И не в Линде! И не во мне! Ты никогда никого не слушаешь! А после того, как Элайза… – Рейли запинается. Ей все еще тяжело произносить это вслух. – Ты совсем потеряла контроль. Ведешь себя как ненормальная. Все лето мне на тебя жаловался шериф Осборн, а с начала учебного года мой телефон атакует директор; тебя наказывают почти каждую неделю, и слишком уж часто я слышу имя Линды Джонс! Мне надоело краснеть за тебя. Тебе пора научиться вести себя в обществе. Пора опустить ситуацию…
После этих слов мне кажется, будто стены обступили меня и комната уменьшилась в несколько раз. Я невольно издаю нервный смешок.
– О да, Рейли, я вижу, как ты отпускаешь ситуацию, пряча бутылки виски по кухонным шкафам. Твой пример очень вдохновляет!
Разочарованно опустив голову, она садится на диван. Кажется, ей даже смотреть на меня сейчас тяжело. И хотя я могу ее понять, от этого мне не менее больно.
– Ты так похожа на своего отца, Изабель. Те же светлые волосы, те же глаза, улыбка. Но твой характер… – покачав головой, тетя зажмуривается, – полная его противоположность. Мой брат был воплощением спокойствия. А ты всегда была такой своевольной, неуправляемой. Но раньше я видела в тебе хотя бы частичку твоего отца. А в последнее время… – ее голос дрожит, и я отворачиваюсь, потому что не хочу видеть, как она плачет. Я и сама на грани. – Ты совсем перестала себя контролировать. И я больше не вижу сходство, даже внешнее…
Сглотнув проклятый ком в горле, я бормочу:
– Что ж, видимо, ты облажалась с моим воспитанием.
– Какая же ты неблагодарная… – шепчет она.
Тяжесть этих слов сдавливает мне грудь, а глаза начинает щипать. Но я не могу заткнуться, не могу перестать отвечать на ее обвинения.
– Не строй из себя святую, Рейли, – вздыхаю я. – Ты не бросила меня не из-за своего альтруизма или любви ко мне. Я понимаю, что ты сделала это, потому что пообещала отцу.
Я замолкаю, и тишина повисает между нами. Мы обе знали это, и даже Элайза понимала, в каких мы с Рейли отношениях, но никто раньше не говорил этого прямо.
Какое-то время Рейли молчит, а затем, бросив на меня полный разочарования взгляд, гробовым голосом заявляет:
– Видимо, я ошиблась.
И я понимаю, о чем именно речь. Тетя ошиблась, взяв меня под опеку. Я – ошибка для нее. Я всегда знала это. Но услышав эти слова от нее, я ощущаю, как обида комом застревает в горле, не позволяя мне даже дышать.
Не в силах взглянуть на Рейли и промямлив что-то вроде «видимо, да», я выбегаю из гостиной и залетаю в ванную. Закрыв за собой дверь, я начинаю мерить шагами эту небольшую комнату, а слезы неудержимо стекают по моему лицу. Всхлипы вырываются их груди один за другим, но я прижимаю руку ко рту, чтобы Рейли не могла их слышать.
Опершись ладонями о раковину, я пытаюсь отдышаться и прийти в себя. Поднимаю голову и смотрю в свое лицо в зеркале. Когда я вижу себя такой – покрасневшей и заплаканной, то слезы все чаще выступают на глаза.
Я включаю прохладную воду и умываю лицо, надеясь, что это поможет мне прийти в себя. Но сразу же понимаю, что это безнадежно.
Невольно засматриваюсь в зеркало на свои черты лица, вспоминая слова Рейли. Я и сама прежде замечала, рассматривая фотографии родителей, что я похожа на отца. Мне никогда не казалось, что у меня привлекательная внешность. Она… обычная. Нормальная. Но мне всегда была приятна мысль, что я похожа на отца.
Я мало что помню из детства, которое провела с родителями. Но все воспоминания, что у меня есть, – счастливые, теплые. В них я чувствовала, что меня любят. Я никогда не сомневалась, что мои родители – хорошие люди. И осознание, что во мне есть хоть что-то от этих людей, грело душу. Мать дала мне имя, а отец – внешность. А вот мой скверный характер – это, судя по всему, продукт неудачного воспитания.
Глядя на свое несчастное лицо в отражении, я невольно задумываюсь о том, что бы подумали родители обо мне. Будь они здесь, насколько сильно они были бы разочарованы, увидев меня?
От этих мыслей новый ком подступает к горлу, и я прикусываю ладонь, чтобы не издавать никаких звуков.
Рейли права: у меня больше нет сходства с отцом. Ничего общего с тем статным, улыбчивым светловолосым мужчиной на фотографиях из семейного альбома. Его лицо на всех фото излучает свет и радость. А мой взгляд потух. Лицо осунулось. А мои пшеничные волосы потускнели, обретя невнятный, бледный оттенок.
Я выгляжу ужасно. И чувствую себя соответствующе.
Я больше не могу находиться в одном доме с Рейли. Дивер прав, я бегу от трудностей. И плевать. Пусть так. Но я не вынесу еще одного упрека от Рейли или от кого-то еще.
Рейли убеждена, что совершила ошибку, взяв меня под опеку. Может, она и права. Но хотя бы один-единственный раз в своей жизни я поступлю правильно и избавлю ее от последствия этой ошибки. Перестану быть обузой для нее.
Шумно выдохнув, я растираю лицо ладонями, чтобы прийти в себя и придать себе решимости.
«Ты сможешь, Изи. Ты справишься со всем дерьмом. У тебя есть трейлер, где ты можешь жить какое-то время. У тебя есть постоянная подработка. Еще год, и ты окончишь школу. Еще год, и ты уедешь из этого захолустья, подальше от неприятных воспоминаний, ненавистных людей и болезненно знакомых улиц».
А сейчас мне нужно заглушить эту ноющую боль в груди. Сейчас мне нужно заставить мысли в моей голове заткнуться и позволить себе отдохнуть. Сейчас мне нужно то, что может дать мне лишь один человек – Нейтан Дивер.