Практически неделю мы жили спокойно. Остафьев тестировал мое состояние, все ворчал, что ему многое не понравилось и снова, и снова предлагал уйти в тень. Даже напомнил, что некоторые на собрании ставили ему в вину, что «уморил бедную Кирай». Я понимала, что ведущий ученый ощущал себя не особенно хорошо от подобных претензий и напряжения. С одной стороны я – настаиваю на том, чтобы лично сообщить Аббаркааму о том, что решили главные люди планеты, с другой – убежденные, что меня надо поберечь, а с третьей – некоторые бравые генералы, которые, напротив, уверены, что я должна продолжать. Мол, восемьдесят лет жизни связистки как у бога за пазухой следует отработать.
Каждый из них был по-своему прав. Наверное, сказался еще и тот факт, что Град очень хорошо дал мне понять, что у нас никогда и ничего не получится в будущем. Поэтому я не особо собой дорожила. Но хотелось думать, что это не так. Я не собиралась погибать и приносить себя в жертву победе над мерзкими и подлыми варготами. Но очень хотела в этом помочь.
Остафьев находился между множества огней. И его попытки меня убедить, отговорить казались очень естественными.
Град пропадал в Научном Центре и возвращался в поселение ближе к ночи. А иногда – и совсем не приезжал.
Мера развела бурную деятельность в качестве санитарки в лесном госпитале. Кажется, она тоже ужасно хотела остаться тут жить. Я была совершенно уверена, что подруга закрутит с кем-то из лесников. Но пока у нее не особенно получалось соблазнить суровых бородатых воинов. Однако Мера была настроена оптимистично. И я ужасно всему этому радовалась. Без нее мне было бы гораздо сложнее выдерживать трудности, тяготы боев, личных проблем, и просто жить в чужом городе. Как бы мне тут ни нравилось, в принципе, нельзя сбрасывать со счетов то, что у речников я все уже знала: каждый закоулок, соседей, коллег… да даже дворовых животных… А тут… была, как ни крути, терра инкогнито.
Хотя решение я бы не изменила.
А еще… я пришла в восхищение Теллой, когда та, после сцены ревности, начала отговаривать меня от участия в эксперименте. Да и Остафьев, когда в очередной раз приходил за анализами и давал мне свои лекарства, сообщил: дескать, Тернова на собрании так за тебя вступилась, будто вы – давние и лучшие подруги.
Мы никогда не дружили с Теллой Терновой. Она осуждала меня за то, что сразу же, еще в центре для адаптации попаданцев, решила найти для себя самый безопасный уголок. Я вообще была уверена, что Тернова поставила на мне тогда жирный крест.
Или мне только хотелось так думать… Она другая, ничего не понимает… потому что Теллу полюбил Град, а я… я вздыхала о нем…
Теперь же Тернова восхищала все больше и больше… и становилось ужасно грустно от мысли, что в чем-то я все-таки ей уступаю.
Объективно. На самом деле. А не потому, что мне банально хотелось раскачать себя до нового приступа жалости к себе и ощущения, что судьба ко мне несправедлива, а к Телле – вполне, даже более чем…
Она заслуживала любви и Града, и Андерса…
Если уж не она – тогда вообще кто?!!
Мера в этом плане очень мне помогала даже просто своим личным присутствием. Тем, что оставалась со мной рядом.
Каждый вечер в нашу квартиру, которую мы выпросили одну на двоих в большом длинном, как змея, доме, подруга приходила усталая и довольная. Я примерно так же, за одним минусом… Да, да, все о нем уже знали.
За ужином мы делились новостями и переживаниями.
– И вот, прикинь, я такая рванула к нему, начала закатывать штанину, а медсестра ка-ак гаркнет: «А ну, стой!» Я прямо вся аж остолбенела. А та мне: нельзя закатывать штанины и рукава. Ты должна разрезать одежду, чтобы, как можно меньше касаться раны…
– И вот стою я с этой бутылкой антисептика, а мне привозят мужика с перемотанной головой. Снимаю повязку… а та-ам…
– Прикинь… оказывается, если кровь из носа, нельзя особо запрокидывать голову… Это неправильно… и даже вредно…
Мера оказалась полна сюрпризов.
– Мама писала… и прислала гостинцы!
Она вытаскивала свежие кексы, булочки, баранки, рогалики с маком…
Мы лакомились, как и привыкли еще по жизни в речном городе. И я тоже немного делилась новостями.
– В общем, у меня начало получаться выдерживать темп боя почти три часа. Это сложно, но все-таки можно. Надо и дальше усердно тренироваться. Да и тоники Остафьева здорово помогают…
Кто бы подумал, что в ближайшем бою мне откажет то самое, что я столько пыталась натренировать и улучшить…
Внезапно, без всяких начальных симптомов… Казалось бы – ни с того, ни с сего. Но я-то знала – дело в экспериментах, которые, по словам Елизара Остафьева плохо сказались на моем организме. Тоники и лекарства ученого поддерживали, как-то нивелировали нехороший эффект. Но однажды их действие предсказуемо заканчивалось, а нагрузки – нет… Как раз наоборот…
Вот именно с этим мне и предстояло столкнуться…
…В то утро оставалось два дня до встречи с ханотами.
Я мысленно готовилась, что им сказать, бродила по лагерю и раздумывала, как бы выгодней преподнести нашу позицию… Как представить наше предложение в лучшем свете и презентовать разрабатываемое оружие…
И тут прозвучал сигнал тревоги.
Мой коммуникатор сразу же отозвался.
Я метнулась на позицию, чтобы занять место в тройке и почему-то опять вспомнила книгу Теллы Терновой. Че-ерт! Насколько же она была права! И как хорошо понимала людей!
«Вначале панику в бою вызывает буквально все, включая даже собственное оружие. Вдруг подведет, вдруг не сработает, вдруг взорвется прямо в руке… Но затем, затем… неожиданно, в какой-то момент – и он для каждого свой – начинаешь воспринимать все буднично, как работу… Страх, паника, недоверие к оборудованию и к самой себе вдруг отступают. Ты вообще больше об этом не думаешь…»
Бой оказался непривычно масштабным, словно фронт начал заметно растягиваться.
Раньше у нас разворачивались локальные сражения на подступах к городам, в основном, расположенным в совершенно разных частях планеты. Очень редко – фронт соединялся, и поселения отражали нападение вместе.
Теперь же нас атаковали по всей линии между лесным поселением, речным и подземным.
Естественно, что воины Теллы Терновой тоже принимали участие в схватке. Ее самой пока видно не было. Тернова лично участвовала не так часто, как Град, но всегда воевала отменно.
Отражать атаку, когда прилететь может с любой стороны гораздо труднее, нежели, когда хотя бы тылы прикрыты. Это я моментально и очень четко прочувствовала. А твари использовали передышку между сражениями, видимо, чтобы собраться с силами и завязать именно такой бой – усложненный для нас.
Не представляю даже, что бы мы сейчас делали, если бы не замечательные разрядные фиксаторы. Ощутить такое количество атак никакая интуиция не способна. Даже компьютер – и тот собьется.
Фиксаторы четко оценивали расстояние до каждой твари, а мы спешно рассчитывали – откуда может быстрей прилететь. Приходилось постоянно следить за кронами и корнями деревьев, камнями, наконец, и даже охапками веток кустарника.
Тем, кто дрался на более открытой местности – фактически над подземниками – было полегче… Там хотя бы деревьев не было…
Тройки менялись, пускай и не все. Новые тренировки, предложенные Градом, Андерсом и мной давали плоды. Подземники не терялись на территории лесников, а лесники – над городами подземников. Получилась отличная взаимозаменяемость.
Первое время я сражалась также, как раньше. Видела Града, что и рулил, и сам бился наравне с товарищами. Через четыре часа ожесточенных атак на поверхности, среди сменщиков в тройках, появилась-таки и Телла Тернова. Но теперь она держалась поодаль от Града и старалась не вставать с ним в одну тройку.
На сей раз бой опять здорово затянулся…
Если раньше средние схватки затягивались на два-три часа максимум, то уже предыдущие бои шли, как минимум, пять-шесть часов. Этот же и через семь не заканчивался… Даже не было ни малейшего ощущения, что уже скоро мы вернемся домой…
Опять нас атаковали и атаковали. Опять приходило подкрепление взамен раненых и убитых. И просто, чтобы немного разгрузить тех, кто сражался с самого начала…
И вдруг, резко, в какой-то момент у меня голова предательски закружилась. Сама не поняла, как осела на Землю. Рядом оказалась Телла Тернова. Как назло, именно она опять меня выручала, спасала!
– Медики! Быстро! – позвала Телла ближайших к нам полевых санитаров.
Те рванули ко мне, подхватили, и я просто уже распласталась на носилках, ощущая себя разбитой и слабой.
По дороге в госпиталь я отключилась, а когда очнулась вокруг уже собралась целая честная компания.
Град, Телла, Андерс, Остафьев.
Ну да, как же без них в таком случае!
– Кирай… Ты заметно теряешь энергию. Ты не должна больше участвовать в экспериментах! – твердо произнес последний ученый.
– Поясни нам, что вообще происходит, – Град присел на свободную койку, рядом с Теллой, Андерс устроился с другой стороны. Даже немного смешно было видеть, как они соревнуются между собой. Смешно… если бы не было так завидно…
Остафьев взял себе стул и разместился между кроватями, чтобы видеть и меня и остальных.
– Значит, что я обнаружил, исследуя организмы Кирай и остальных наших смелых подопытных. С определенного количества пройденных разрядов в теле начинают накапливаться частицы, и вот они уже вредят организму.
– Они же выводятся! – возразил Андерс.
– Да, выводятся. Но, если получить столько разрядного поля, как наши подопытные…
– Тогда почему же военные, раз за разом, год от года получая разряды при входе-выходе из поселений, не имеют таких же проблем со здоровьем? – удивился Гаоль. – Если считать – сколько раз они подвергались воздействию, думаю, что Кирай и твои подопытные все же останутся далеко в аутсайдерах…
– Как я и говорил – тут важно не только количество, и даже не столько, сколько именно частота и регулярность прохода разрядных полей сквозь тело человека. В нашем же случае, частота очень большая и регулярность тоже выше, чем раньше. Поэтому частицы не выводятся, как мы привыкли. Нужно разработать вакцину, которая поможет в этой проблеме. А до тех пор, Кирай, я тебя отстраняю.
Я аж подорвалась на кушетке. И откуда только силы взялись? Впрочем, уже вовсю работали тоники, и я это очень хорошо ощущала: от них сердце слегка ускорялось и становилось заметно теплее.
– Знаете, что!!! – возмутилась я. – Думаю, решать, в первую очередь, мне! Аббаркаам ждет именно меня! Никого из вас он не приглашал на встречу, насколько я помню! Я пойду! И это не обсуждается!
– Кирай, дорогая. Мои помощники и я днем и ночью работаем над проблемой. Но даже так я не могу быть твердо уверен, что через два дня вакцина появится. А там ты получишь еще воздействие… и еще, и еще…
– Я!!! Знаю!!! – я резко рубанула руками по воздуху, и, видя, жесты Теллы и Града – такие ладони параллельно земле, которые они медленно опускали – типа понизь градус эмоций и их выражения – чуть успокоилась.
– Послушайте, – произнесла я. – Вы же сами знаете, что это должна быть я. Ну нельзя менять единственного человека, который научился разговаривать с ханотами. И они будут именно меня ждать на месте. Если придет другой, вообще нет гарантии, что ханоты проявятся и захотят пообщаться. Вы же прекрасно это все понимаете!
– Как и то, что еще пара сеансов – и за твое здоровье я ручаться уже не смогу, – вздохнул Остафьев.
– Так то ведь пара! – горячо возразила я. – Пара! А пока обсуждается только один сеанс связи! Разве не так?
– Это рискованно, – вздохнула Телла.
– И безрассудно, – добавил Град.
– Но рационально, – вклинился Андерс. – И аргументы Кирай, все мы знаем – разумны, справедливы и адекватны.
Тут Телла та-ак на него посмотрела, словно Гаоль, прямо у нее на глазах, разделывал убитого им человека. Ну, правда! Град тоже осуждающе уставился на ученого.
– Да сколько можно уже балансировать в этих ножницах! – вскипел тот. Встал и прошелся по палате широким нервным и ударным шагом. – То вы кричите «доколе», «когда, наконец», «сколько же можно», а то упорствуете в обратном. Если мы торопимся и хотим гарантировано договориться с ханотами, Кирай должна участвовать в диалоге с ними на этой неделе. Дальше – посмотрим. Тем более, сама Ойлис уже может предупредить ханотов, что в следующий раз разговаривать с ними будет кто-то другой. Кирай права – сейчас ждут ее…
– Хорошо! Стоп! – рыкнул Град. – Какие последствия для организма Кирай наступят после переговоров через два дня?
– Не критичные, однако довольно заметные. В боях она пока участвовать не сможет, – предупредил Елизар Остафьев. – Слишком уж велика опасность, что она вот также внезапно начнет терять силы и сознание прямо в процессе сражения.
– Я намного нужнее на переговорах! – настойчиво произнесла я. – И это ясно, как дважды два. Я буду сидеть тут, в госпитале, выпью столько тоников, сколько дадите, съем все таблетки. Но к Аббаркааму пойду имено я!
Присутствующие смотрели на меня со смешанными чувствами. Уважением, осуждением, непониманием и признательностью.
Первым встал Град.
– Хорошо! Но выручаетесь мне за ее жизнь!
– Да, ручаюсь, – ответил Остафьев. – За жизнь – да. За восстановление окончательно – только лишь через определенное время.
– Идет, – Сил двинулся к выходу и остался ждать в дверях Теллу.
– Ладно, – резко отмахнулась она. – Хотя мне все это, по-прежнему, не нравится. И я готова в любой момент заменить Кирай на переговорах.
– Мы это учтем, – ответил Остафьев.
– Не надо меня заменять! – вклинилась я.
– Все результаты ко мне на коммуникатор, – обратился уже Гаоль к Остафьеву. – Я передам своим помощникам и лаборантам. Вместе поработаем над лекарством и улучшенными тониками для Кирай.
Дружная компания покинула палату, а я встала, немного размялась и решила прогуляться по поселению.
Свежий воздух, запах костра, птичье пение, ароматы нектара… Я восемьдесят лет скучала по всему этому, и теперь была не в силах насытиться…
Вот что для меня – лучшие тоники!
Продышусь, почувствую под ногами мягкую, но упругую почву… послушаю трели вечерних пернатых… И мне сразу станет значительно легче…
Однако стоило мне добраться до двери, как в палату влетел ураган Мера.
Я и забыла, что она работает медсестрой в этом же госпитале! Вот я попала!
– Ложись! – безапелляционно приказала подруга. – Быстро! Ты должна отдохнуть и поспать, а я прослежу и проверю состояние по аппаратам. Она тут же включила встроенные в мою кровать приборы, которые замеряли все на свете: от кислорода в крови до глюкозы, давления, пульса…
– Да я хочу прогуляться, проветриться! – возмутилась я.
– Вот поспишь, отдохнешь и сразу проветришься. Вместе сходим. Можешь считать, что я теперь – твоя личная, эксклюзивная медсестра! Елизар Остафьев очень просил, чтобы я проследила за твоим режимом. За приемом лекарств, отдыхом, пищей… И я дала ему честное слово. А это для меня, поверь, не пустой звук. Ну и ты для меня не просто пациентка…
Я вздохнула, послушно расположилась на койке и позволила накрыть себя одеялом.
Думала – ни за что не усну, ни в одном глазу даже дремы…
Но спустя каких-нибудь пять минут вялого диалога с Мерой – так, обо всем и ни о чем, меня неожиданно сморило…