Доктор Сандерс давно ждал этого, пытаясь угадать, как поведут себя под натиском инспектора снисходительная миссис Синклер и упрямый Блайстон. Результат нельзя было назвать триумфом Мастерса. Оба удивленно уставились на него. На миг Сандерсу показалось, что он заглядывает им прямо в голову и готов поклясться, что увидел там неподдельное изумление.
Сэр Деннис Блайстон поднялся со стула. Изумление постепенно сменялось раздражением.
– Совершенно необязательно, – отрывисто произнес он, – испытывать на нас ваши полицейские трюки. Мы стараемся вам помочь.
– Это не трюки, сэр, – возразил старший инспектор. – Это сущая правда. Если не верите мне, спросите доктора Сандерса. В том шейкере для коктейлей атропина не было.
Блайстон некоторое время разглядывал инспектора. Казалось, прямые мрачные доводы Мастерса проникают в его мозг как яд. Потом он повернулся к миссис Синклер.
– Господи, Бонни, – произнес он изменившимся голосом, – так что же все-таки произошло?
– Полагаю, вам лучше самому все вспомнить, сэр. Начинайте! Не принимайте близко к сердцу, просто попытаемся вместе докопаться до истины. Вы же все понимаете. Если бы коктейли были разлиты до вашего возвращения в гостиную и стояли на столе, пока все вы находились на кухне, ваш рассказ имел бы смысл. Но все было не так. Вы или, вернее, дама уверена, что в приготовленных напитках ничего плохого не было, поскольку миссис Синклер их пробовала. Отлично. С ними было все в порядке до того момента, пока их не разлили по стаканам, потому что в шейкере атропина нет. Но после того как коктейли были разлиты для тоста, кто-то подмешал яд в каждый стакан. Все вы сидели за столом, вы должны были видеть, кто это сделал. Итак, не хотите мне что-нибудь сообщить? Не желаете изменить свои показания?
Блайстон воздел руки к небу, а потом бессильно уронил их.
– Я ничего не хочу менять, – сказал он. – Все это чистая правда.
– Какой смысл отпираться, сэр? – начиная терять терпение, вспылил Мастерс. – Надеюсь, вы не отрицаете, что в коктейлях был яд?
– Нет.
– Вот и хорошо. А то, упорствуя и дальше, вы договоритесь до того, что яд и вовсе невозможно было подмешать.
Блайстон глянул на инспектора из-под нахмуренных бровей:
– Именно об этом я и говорю. Я готов присягнуть, что никто из сидящих за столом ничего не подмешивал в напитки. Друг мой, вы думаете, у меня… У нас нет глаз? Полагаете, возможно сидеть за одним столом и не увидеть, как кто-то подмешивает в твой стакан отраву?
Старший инспектор, продолжая кипеть, переводил взгляд с него на Бониту Синклер. Она с задумчивым выражением лица медленно постукивала по ковру носком комнатной туфли, напоминая школьную учительницу с лицом Мадонны.
– Прошу, позвольте мне кое-что сказать, – вмешалась она. – Какой этот атропин? То есть он твердый или жидкий? Какого он цвета?
– Вам слово, доктор, – повернувшись к Сандерсу, сказал инспектор.
– Это бесцветная жидкость, – ответил Сандерс. – Вероятно, вы не раз ее видели, не зная, что это такое. Атропин получают из белладонны, а белладонна содержится в обыкновенных глазных примочках.
Миссис Синклер как будто испугалась.
– Глазные примочки? Но у меня есть… – Она умолкла. – А сколько его нужно, чтобы человек отключился?
– Чистого атропина всего несколько капель. Кстати, это был чистый атропин, а не более слабый медицинский препарат.
– Тогда я, пожалуй, смогу вам помочь, – заявила Бонита с каким-то веселым злорадством, от которого Сандерса немного покоробило. – Все очень просто. Злоумышленник вошел с улицы, как мы и думали. Но он не стал подмешивать атропин в шейкер, поскольку не знал, сколько добавить, и боялся всех убить. Поэтому он капнул чуть-чуть на дно каждого стакана нужное количество. Вы сказали, жидкость бесцветная, и никто не обратил внимания. Обычно стаканы для коктейлей влажные, и если кто-то что-то и заметил бы, то счел бы, что это посуда, мокрая после мытья. Денни, ну разве я не умница? – Миссис Синклер торжествующе взглянула на Блайстона, который чуть покраснел, но продолжал смотреть перед собой.
– Должен признаться, мэм, вы очень сообразительны, – мрачно произнес Мастерс. – Надеюсь, вам не придет в голову мысль травить своих недругов.
Настал ее черед краснеть. Миссис Синклер опустила глаза и задышала чаще:
– Простите, мистер Мастерс, мне это не кажется очень смешным.
– Мне тоже, – согласился он. – Что скажете, доктор? Могло такое случиться?
– Нет, – отрезал Сандерс.
Его ответ произвел маленькую сенсацию. И Бонита, и сэр Блайстон притихли.
– Я хочу сказать, – продолжал Сандерс, – это представляется маловероятным. Где стояли стаканы с коктейлями?
– В центре обеденного стола, – чуть замявшись, ответила миссис Синклер. – Мистер Хэй склонился и разлил напитки по стаканам.
Сандерс задумался.
– Видите ли, наибольшей дозы в этих стаканах хватило бы, чтобы убить человека, выпей он весь коктейль. Количество варьировалось от чайной до столовой ложки. Если на столе стояло три небольших стакана с таким большим количеством бесцветной жидкости на дне, неужели никто не заметил бы? Заметил кто-нибудь?
– По-моему, я заметила, – с серьезным видом сказала миссис Синклер. – Но, разумеется, я ни в чем до конца не уверена.
Мастерс едва сдерживал негодование. Он долго изучал безмятежное лицо сэра Блайстона, заметив мелькающие в его глазах злорадные искорки, а потом вновь раскрыл блокнот.
– Отвлечемся ненадолго, – произнес инспектор, – и дадим вам время вспомнить. А пока, сэр, будьте так добры, расскажите, зачем вам понадобилось четверо часов?
Запрокинув голову, Блайстон расхохотался. Он как раз закуривал сигарету, и от движения воздуха спичка погасла. От смеха лицо его прояснилось, – очевидно, смех пошел на пользу.
– Прошу прощения, – хмуро извинился он, положив сигарету на каминную полку. – Если бы все ваши загадки разгадывались так же просто, как эта! Наверняка такой пустяк, как четверо моих часов, заставил полицию поломать голову. Вот вам объяснение. Кстати, вчера ночью миссис Синклер дала вам ключ к разгадке, хотя вы этого, похоже, не поняли. Разве ты не говорила им, Бонни, что я зашел за тобой и мы вместе поехали к Хэю?
– Да, сэр, она сказала об этом, – подтвердил Мастерс. – Ну и что?
– И еще она сказала вам, что ей в разное время предстоят три очень важных телефонных звонка, так? Один в Нью-Йорк, один в Париж и один в Рим?
Мастерс широко раскрыл глаза, но тут же прищурился.
– Вы уже догадались, инспектор, – добродушно произнес Блайстон. – Время в этих городах отличается от времени по Гринвичу. К примеру, с Нью-Йорком у нас разница пять часов. Здесь полночь, а там семь вечера. В Париже и Лондоне время тоже другое. И если вам надо в определенное время позвонить в разные города, вы можете здорово запутаться. Бонита точно запуталась бы. Я нашел решение, – со смехом объяснял Блайстон. – Одни из часов, мои собственные, показывали обычное английское время. А трое других я перевел, соответственно, на время в Нью-Йорке, Париже и Риме. Посмотришь одни из моих часов и определишь время в нужном городе. Это очень помогло. Как видите, все объясняется очень просто.
Надо признать, что Мастерс взглянул на Блайстона едва ли не с восхищением.
– Неужели, сэр? – спросил старший инспектор. – Верно, все объясняется очень просто. Но как объяснить негашеную известь и фосфор?
Теперь рассмеялась миссис Синклер.
– Надеюсь, это вас не очень озадачило? Хотя все же в какой-то степени могло, – задумчиво заметила она. – Видите ли, вчера вечером я взяла не ту сумочку. Естественно, я обыкновенно не беру с собой подобные вещи. Негашеная известь и фосфор используются для удаления с холста краски, если под ней предполагается наличие более ценной живописи. Вы об этом слышали? И то и другое – соединения кальция, оксид кальция и фосфат кальция. Рекомендую эти препараты, господин Мастерс.
– Похоже, вы хорошо разбираетесь в химии, мэм. Не премину сказать, что отдаю должное вашей изобретательности, даже если ваш рассказ неправда.
– Неужели вы сомневаетесь в наших словах? – резко спросил Блайстон.
– В общем-то, сэр, в этом и состоит моя задача, – сказал Мастерс, который теперь явно наслаждался допросом. – Что стало бы с полицией, если бы мы ни в чем не сомневались? А? О да, я охотно поверил бы вам, – произнес инспектор, но вид у него был недоверчивый. – Не думаю, что вы сможете объяснить мне, зачем мистеру Шуману понадобились детали от будильника.
Блайстон замялся. Он поглаживал подбородок своей чудной рукой, указательный и средний палец которой были почти одной длины, отчего временами кисть производила впечатление увечной.
– Будильник? – повторил он. – Не понимаю. О чем вы?
Мастерс описал находку.
– Значит, у каждого из нас был клад, – глядя в пространство, изрек Блайстон. – Нет, я ничего об этом не знаю. Спросите лучше Шумана.
– Позвольте, – деликатно вмешалась Бонита, – кажется, я могу разгадать зловещую загадку. Вы, мужчины, такие славные, но временами бываете очень глупыми. Мистер Мастерс, вы слыхали об Эндрю Дж. Бордене?
– Не припомню.
– Наверняка слыхали. Мне не хочется говорить о подобных вещах, поскольку это нездорово. Эндрю Борден был жертвой одного громкого убийства, происшедшего в Америке почти пятьдесят лет назад. Их с женой среди белого дня зарубили топором в собственном доме. В убийстве заподозрили их дочь Лиззи – Лиззи Борден из Фолл-Ривер, но она была оправдана. Повторяю, говорить о подобных вещах очень неприятно…
– Согласен. Но к чему вы клоните?
– В кармане мистера Бордена, – мечтательно продолжала Бонита, – нашли старый ржавый неисправный замок. В то утро он подобрал его на улице. Никто не мог понять, как он там оказался, пока копы не узнали, что мужчина имел привычку подбирать предметы, показавшиеся ему интересными. По-моему, это очень похоже на мистера Шумана. Вы умеете определять характер человека, господин Мастерс?
– Можно сказать, я в данный момент определяю характер, – с важностью заявил Мастерс. – Очень интересный характер. Впрочем, не смею вас больше беспокоить. Пожалуй, вам следует знать только еще одно. Вам известно, – произнес старший инспектор тоном свидетеля, выступающего на суде, – что вас троих назвали преступниками?
Бонита Синклер резко выпрямилась, словно онемев от изумления. Сэр Деннис Блайстон неожиданно сцепил руки за спиной.
– Шутка не очень удачная, – упрекнула Мастерса миссис Синклер. – Кто вам такое сказал?
– Информация получена, мэм. Она может пригодиться. Это правда?
– Чушь какая-то. Может быть, и в убийстве нас обвинили?
Мастерс кивнул:
– Да. Такая мысль присутствовала.
– Черт возьми! – взорвался Блайстон. – Это уже не просто клевета. Все это настолько обескураживает, что даже не думаешь оправдываться. – Он тихо рассмеялся. – Наши профессии предполагают зло. Бонита, разумеется, продает поддельные картины…
– Не вижу здесь ничего смешного!
– …а я, вне всякого сомнения, торгую наркотиками или провожу незаконные операции. Можете проверить нас на этот счет. А наш бедный старый Шуман? Ваша фантазия новеллиста нарисует вам картину, как он убивает людей, пеленает их и продает под видом мумий. Это более впечатляюще, чем наши преступления, но почти столь же правдиво. Нет, послушайте, серьезно, кто внушил вам всю эту чушь?
Мастерс сохранял невозмутимый вид:
– Получена информация.
– Кто внушил вам всю эту чушь?
– Похоже, вас это задело, сэр.
– Конечно задело, – нервно заметил Блайстон. – Если кто-то войдет в ваш кабинет в Скотленд-Ярде и заявит, что вы берете взятки, вас это разве не заденет? Если человека в чем-то обвиняют, он имеет право знать, в чем именно и кто его обвиняет.
– В чем вас обвиняют, сэр?
– Боже правый, друг мой, именно это я и пытаюсь выяснить! Не слишком ли далеко зашла ваша полицейская скрытность? – Блайстона снова прорвало. – Если вам доставляет удовольствие вводить нас в заблуждение…
Мастерс покачал головой:
– Сдается мне, сэр, не я вводил вас в заблуждение. Возможно, я смогу ответить на ваш вопрос, задав вам другой. Когда вы с миссис Синклер пришли вчера вечером в квартиру мистера Хэя, мистер Шуман был уже там?
– Где? В квартире Хэя? Да. Но я не понимаю…
– Контора мистера Шумана была закрыта?
– Да. Нет. Теперь я припоминаю, что в задней комнате кто-то был. Клерк или кто-то еще. Я толком не разглядел. А что?
– Клерка, по-моему, звали Фергюсон, – сказал Мастерс. – Очень занятный малый. До свидания и благодарю вас обоих.
И инспектор с достоинством направился к выходу.
Когда оба они вышли в холл, Мастерс криво улыбнулся и, понизив голос, заговорил с Сандерсом:
– Интересно, кто из нас выиграл? У меня остались сомнения, конечно. Но ставлю шесть пенсов, что напугал их обоих, к чему и стремился. За ними немедленно будет установлена слежка. Если они знают Фергюсона, то попытаются с ним связаться и могут привести нас прямо к этому чудаку. – Мастерс хмурился, но не мог сдержать восхищения. – Запомните все, что услышали сегодня, доктор. Неудивительно, что Фергюсон назвал их скользкими типами. Какая изобретательность, как ловко они выпутывались, сочиняя самые невероятные истории. Да уж, хороши! Вы слышали выдумку про часы?
– Вы не поверили?
– Поверил? Ничего подобного! Проблема в том, как доказать свою точку зрения.
– Хотите сказать, есть другое объяснение для четырех часов? И если уж на то пошло, для негашеной извести и фосфора?
– Разумеется, – язвительно проворчал Мастерс. – Проблема в том, что я не пойму, что движет этой женщиной. – Он старался сдерживаться и не говорить лишнего. – Не понимаю, зачем ей негашеная известь и фосфор, будем ждать новых сведений. Я лишь в одном уверен: голова у нее отлично соображает, да и с фантазией все в порядке – и смошенничает по мелочам, и сочинит целую историю. Да, у нее есть… мм… определенные способности. Сэр Деннис Блайстон, пожалуй, уступает ей в уме и, возможно, других вещах. Вот это да! – ахнул вдруг Мастерс.
Они подошли к парадной двери. Мастерс начал было открывать ее, но остановился. У стены в маленькой передней стоял низкий резной сундук, напоминавший тот, что они видели в прихожей квартиры Феликса Хэя. Сандерс заметил, что крышка чуть приподнята и с одной стороны из сундука высовывается нечто, напоминающее палец в серой перчатке.
В передней царил полумрак, застекленные створки двери были завешены сборчатыми занавесками. На стене висел забавный неоконченный эскиз, подписанный именем Данте Габриэля Россетти. К удивлению Сандерса, старший инспектор долго рассматривал картину, а потом наклонился и поднял крышку сундука.
Очевидно, несмотря на безупречный внешний вид, миссис Синклер была неважной хозяйкой. Сундук был забит старым ненужным хламом: зонтики, сломанная теннисная ракетка, испачканный джемпер и два плаща. Поверх этой груды лежала мужская рука. Сандерс вздрогнул от неожиданности, но вскоре понял, что это рука манекена, в рукаве от черного пальто из черной шерсти, с кистью в серой перчатке и с краешком белого манжета. Рука выглядела до омерзения натурально, вызывая в воображении всякие образы, навеянные сумраком прихожей.
– Ах, – вздохнул Мастерс, опуская крышку.
Оба поспешили к выходу.
– Скажите, ради бога, инспектор, что здесь происходит? – вполголоса заговорил Сандерс. – Что они замышляют? И почему она засунула оторванную от манекена руку в…
– Тише! – прошептал инспектор, убедившись, что поблизости нет прислуги. – Скоро узнаете, доктор. К тому же полагаю, рука ей не принадлежит. Возможно, вы сами догадаетесь, откуда взялась рука и почему она здесь. А пока съездим в Хэмпстед и повидаемся с мистером Шуманом.