Было почти семь вечера, когда Ким вручила Брайанту ключи от его собственной машины, стоявшей возле участка.
– Ну а теперь быстро домой, – сказала она.
– Хочешь, чтобы я поднялся с тобой? – спросил сержант, глядя на окна отдела.
– Не-а. Нам с ней надо поговорить перед тем, как она начнет профайлинг этого убийцы и сможет оказаться нам полезной.
– Ладно, но если потом захочешь поговорить…
– Я позвоню твоей женушке, потому что она мне нравится больше, чем ты.
– Что ж, не скажу, что я тебя не понимаю, – ответил сержант после секундного размышления и сел в машину.
Ким вошла в участок, кивнула по дороге Джеку и по лестнице поднялась на второй этаж.
Она никогда не делала секрета из того, что пренебрежительно относится к профайлингу, поведенческому анализу и остальной ерунде, которой занималась Элисон, присоединившаяся к ним во время расследования дела о похищении. Ким твердо верила, что каждый человек индивидуален и его невозможно оценить, основываясь на прошлых поступках других людей. Любые подобные попытки таили в себе серьезную опасность.
Ким предпочитала оценивать убийцу, основываясь на оставленных им уликах и обстоятельствах преступления. Если на теле жертвы было двадцать или тридцать ножевых ранений, то можно было почти наверняка сказать, что убийца был зол и в ярости, а вот говорить о том, что ему двадцать семь лет, что над ним издевались в школе, что он все еще живет с матерью, которая его подавляет, и занимается какой-то никому не нужной работой, было немного рискованно.
Потому что разозлиться может любой человек. Любого может вывести из себя или человек, или ситуация, или обстоятельства. И любой может при этом сломаться.
Хотя Ким не могла не признать, что, когда они работали вместе, Элисон сделала несколько важных замечаний относительно образа мыслей убийцы.
Так что она была готова принять помощь профайлера, но считала, что прежде им необходимо поговорить.
– Ну что, устроились? – спросила Ким, входя в комнату.
Элисон кивнула, встала и направилась к перколятору с кофе. Ким с удивлением заметила, что идет она в чулках, оставив свои туфли на каблуках под столом.
– Послушайте, не надо меня осуждать. Я не снимала их почти двенадцать часов.
Ким подняла руки, как бы показывая, что она никого не осуждает.
– Не волнуйтесь, я сама ношу байкерские ботинки с подошвой в дюйм толщиной, так что никого осуждать не собираюсь, – сказала она, пока Элисон садилась.
Ким устроилась напротив нее, в кресле Брайанта.
– Ну, и кого мы, по вашему мнению, должны искать? – спросила она, пытаясь поскорее покончить с неизбежным.
– Не надо гнать лошадей. Начнем с самого начала. Как вы понимаете, начальник уголовного розыска Вудворт рассказал мне о произошедшем в общих чертах, но я хотела бы, чтобы вы поделились со мной подробностями, – с этими словами женщина достала черную записную книжку на пружине. – Итак, расскажите мне, что в этом преступлении совпадает с тем, что произошло с вами в детстве. Только постарайтесь ничего не упустить.
– Присутствие мальчика и девочки, – ответила детектив.
– М-м-м… – промычала Элисон и махнула рукой, предлагая Ким продолжать.
– Сама квартира находится тремя этажами ниже той, в которой жила я.
– Так.
– Мальчик умер, девочка жива.
– Но я читала… – Элисон подняла глаза на Ким.
– Она была жива, когда подоспела помощь. Парамедики долго пытались реанимировать ее.
– Поняла. Дальше.
– Они были прикованы к батарее наручниками.
– Есть.
– Бутылка из-под колы.
– Записала.
– Фрагмент упаковки крекеров в горле у Марка Джонсона.
– Что-то еще? – спросила Элисон, поднимая голову.
– А этого, черт побери, не достаточно? – огрызнулась Ким.
– Что с вами?
Ким промолчала.
Элисон откинулась на спинку кресла и покачала головой.
– А я вижу, что вам так не нравится. Вы ожидали моей эмоциональной реакции и не получили ее. Вас выводит из себя моя отстраненность, хотя именно о ней вы мечтаете. Вы не хотите, чтобы вас понимали, испытывали к вам симпатию и эмпатию, иначе вы бы давно все рассказали вашим коллегам.
– Ну же, не останавливайтесь, – проворчала инспектор, когда профайлер замолчала. После всего случившегося за день только этого ей еще не хватало.
– И не собираюсь. Думаю ли я, что ваше прошлое было ужасно? Без всякого сомнения. Но разве то, что я признаю это, что-то меняет? Абсолютно ничего, потому что это уже случилось и, честно говоря, мне приходилось беседовать с людьми, настолько изломанными и разрушенными таким своим прошлым, что ваше, по сравнению с ним, покажется поездкой в сказочный замок с бесплатной раздачей мороженого.
– А я и не участвую в конкурсе на самое дерьмовое детство в этом столетии.
– Потому что не войдете даже в первую сотню. Так что вспомните, вы ничего не упустили? – спокойно сказала Элисон, глядя Ким прямо в глаза.
– Фэйрвью. Большую часть своего детства Марк Джонсон провел именно там, как, собственно, и я. Но я считаю, что это простое совпадение.
– И вы в этом уверены?
Ким кивнула.
– Ну, и когда вы поделитесь с нами вашими мыслями об убийце?
В глазах сидящей напротив нее женщины появилось искреннее непонимание.
– Детектив-инспектор Стоун, мне кажется, что имеет место некоторое недоразумение. Мое задание не имеет никакого отношения к поискам убийцы. Я здесь, чтобы следить за вами.