Я лежу с открытыми глазами. В комнате темно, обои сливаются с мебелью.
Я жду. Сглатываю и зажмуриваюсь, прислушиваясь к тишине. Она давит. Этот дом мертвый. Я понятия не имею, откуда в моей голове такие мысли, но чувствую нечто, нависшее над моей кроватью, – оно живое, наблюдает за мной и парализует. Я вспоминаю рассказ Хэрри о том, как тетя Норин шипела, думаю о глазах Рамоны Монфор – таких же прозрачных и странных, как и озера в Мэриленде. Я думаю о религиозных фанатиках, которые глядят на меня так, будто бы я помазанная самого дьявола. И вспоминаю о девушке, которая попала под колеса машины.
Мне страшно. Взгляд тети Норин, ее улыбка, скорее похожая на оскал. Я никогда не подумала бы, что она способна проникнуть внутрь меня, толкать в ребра и разрывать меня на тысячи частей, поражать сердце, сжимать его, сдавливать в длиннющих пальцах…
Я резко переворачиваюсь на спину, устремив взгляд в потолок, и воображаю, как сквозь стену прорываются длинные черные когти, как они рушат потолок, раскрывая его, словно свежую рану, и прорываются в мой мир. Я невольно представляю уродливую голову, слизь, оставленную на стенах костлявыми пальцами. Представляю это и чувствую, как мой пульс тарабанит в шее. Сердце колотится в груди как сумасшедшее. Мне нечем дышать.
– Так, хватит!
Я вскакиваю с кровати и включаю лампу. В комнате загорается тусклый свет, и мне становится лучше. Вытираю ладонями вспотевшее лицо, осматриваюсь и обхватываю себя, словно защищаясь от чего-то.
Я сошла с ума. Сто процентов! Я двинулась! Тут слышу, как внизу хлопает входная дверь. Вздрагиваю и вглядываюсь в темноту, будто жду, что сейчас кто-то ворвется ко мне в спальню. Но никто не врывается. Слышу звук автомобильного мотора.
– Что за…
Срываюсь с места и несусь к окну. На ходу вырубаю свет, отодвигаю занавеску и замечаю, как Норин и Мэри-Линетт садятся в остроносый «Фольксваген». Что такое?
Я прижимаю лицо к стеклу почти вплотную, пытаясь разглядеть происходящее. За рулем Мэри-Линетт. Она газует, пыль вспыхивает под колесами, и через пару секунд мои тети скрываются за неосвещенным черным поворотом.
«А многие люди каждый месяц в полночь укатывают на машине в лес?» – невольно вспоминаю я и в ужасе качаю головой:
– Нет-нет, не может быть!
Смотрю на часы, висящие на стене: полночь.
Вот черт. Да вы, должно быть, шутите! Я пялюсь на пустую дорогу и застываю: какого дьявола творится, куда они уехали?
«Сделаем это сегодня!» – всплывает в моей голове. Они планировали уехать и уехали. Вот только зачем? Что им нужно так поздно в городке? И в городке ли?
Я стискиваю зубы. Необходимо понять, что происходит, и мне плевать, что тетушки не собираются откровенничать. Я заставлю их рассказать правду, хотят они этого или нет. И помочь мне может только один человек.
Сажусь за ноутбук, открываю свою страницу в интернете и ищу Хэйдана Нортона. Я не взяла его номер, вариантов у меня нет. Нахожу аккаунт Хэрри практически сразу и в ту же секунду начинаю хохотать. На фотографии Хэрри заметно моложе, чем сейчас. Я все-таки смеюсь, ударившись лбом о поверхность стола. Господи, дай мне сил смириться с тем, что единственный человек, способный мне помочь, главный неудачник Астерии.
Надо спешить, но я невольно открываю закладку: информация о пользователе.
Адрес: город Ужаса, Завывающий район, улица Страданий, дом ожиданий, квартира страстного поклонника ходячих мертвецов.
– О боже, парень, что же ты творишь? – вопрошаю я, убедившись, что он онлайн.
Пишу короткое сообщение: «Доставай сталкерские штучки. Есть дело. Встретимся у церкви через пять минут». Потом вспоминаю слова Мэтта о том, что церквей тут достаточно и добавляю: «У той церкви, где мы тестировали мою грешную душу».
Ответ приходит практически сразу: «Уже выдвигаюсь. Машину брать?»
Я довольно усмехаюсь. «Если она прилагается к набору юного преследователя, бери».
Парень выходит из социальной сети, а я решительно спрыгиваю с кресла. Итак, я должна выяснить, что затеяли мои тетушки. Буду безмерно рада, если эта чушь – плод моего разыгравшегося воображения и они просто захотели полюбоваться звездным небом вдвоем в полнолуние, да еще и в полночь.
Закатываю глаза и достаю из комода скомканный свитер. Натягиваю джинсы. Мне не приходилось раньше следить за кем-то ночью, но я вдруг думаю, что мне надо взять с собой куртку, зарядное устройство, «Джелли Белли» – мои любимые желейные конфеты – и блокнот с ручкой. Не знаю, зачем последнее.
Выбегаю на улицу и только сейчас понимаю, что вообще-то ночь и я тут одна. Не то чтобы я трусиха, но мне как-то не по себе. Идти до церкви минут пять, если я потороплюсь, то время пронесется еще быстрее, однако мне неспокойно. Лучше бы я не блокнот с ручкой взяла, а нож. От маньяков неудобно отбиваться зарядным устройством, и конфетами их до смерти не накормишь.
Оглядываюсь, просовываю руки в карманы куртки и слышу лишь завывание ветра. В коттеджах не горит свет. Так тихо, слышен только топот моих кроссовок. Хуже бывает только в фильмах ужасов, где к отвратной обстановке прибавляется еще и отвратная музыка. Я вижу церковь, возвышающуюся на фоне маленьких домов. Словно стрела, она врывается в темноту неба. Разноцветные витражи устрашающе блестят в лунном свете, переливаются желтым, синим и фиолетовым, и мне внезапно кажется, что кто-то за стеклами наблюдает за мной. В горле встает ком. Мне показалось. Там никого нет.
Сзади доносится хруст. Я резко оборачиваюсь и примерзаю к месту. Какого черта?
Ветер проносится по темной улице, завывая и подкидывая высохшие листья, и я не вижу ничего, кроме пугающей пустоты, опоясывающей квартал. Что это было?
Поправляю волосы и продолжаю медленно идти. Теперь мне действительно не по себе. Церковь уже перед носом, жутко хочется увидеть Хэрри. Неожиданно я становлюсь на удивление робкой девушкой. Никогда не думала, что паника подкрадывается к тем, кто пережил самые страшные мгновения в своей жизни.
Очередной треск полоснул по мне, словно бритва. Я оборачиваюсь, уверенная в том, что за мной кто-то следит, но никого не вижу. Никого!
Это меня не устраивает. Резко разворачиваюсь и стремительно несусь к церкви. Пошло все к чертям. Найду тетушек и сверну им шею!
– Ари, – раздается до боли знакомый голос, – Ари, куда ты?
Я останавливаюсь. Меня будто ударили по ребрам, я не могу дышать. Не знаю, откуда взялись силы, но я оборачиваюсь и вижу то, что заставляет меня согнуться от боли: напротив меня метрах в тридцати стоит Лора.
– Ари, – говорит она, – Ари, почему ты убегаешь?
Я хватаюсь ладонями за лицо. О боже, этого не может быть! Нет! Нет!
– Пожалуйста, вернись! Я соскучилась, Ари. Мне холодно.
– О господи, – срывающимся голосом бормочу я, пятясь. Это невероятно – моя сестра умерла, она не должна быть здесь, не может стоять напротив меня! – Это не ты, нет!
– Ари, что с тобой? Тебе плохо?
– Это не ты! – кричу. – Нет, нет…
Тело сводит судорогой. Моя сестра глядит на меня огромными карими глазами, я замечаю струйку крови, вытекающую из ее тонкой шеи. Кровь катится по плечам, по руке и с пальцев падает на асфальт: кап-кап.
Меня трясет. Я стою с широко открытыми глазами и чувствую, как внутри разгорается дикая паника, о существовании которой я раньше не подозревала.
– Нет!
– Ари!
– Нет! – повторяю я и отхожу назад.
– Останься!
– Нет…
– Ари, пожалуйста, мне страшно.
– Нет! – кричу я и срываюсь с места.
Ноги цепляются за асфальт, будто он липкий, но я упрямо несусь вперед, отчаянно работая руками. Что происходит? Перед глазами все плывет. Грудь дерет от боли. Это не может быть правдой. Нет-нет, это не Лора. Я сошла с ума. Это не она.
Я оборачиваюсь и вижу, как моя маленькая сестра тянет ко мне окровавленную руку.
– Ари! – зовет она, и я внезапно врезаюсь во что-то твердое.
Меня отбрасывает назад. Мир переворачивается, я замечаю, как небо валится на меня и придавливает сводом к холодному асфальту. Но меня поддерживают чьи-то руки, и, вместо того чтобы очутиться на земле, я оказываюсь в крепких объятиях.
– Ты что творишь? – спрашивает знакомый голос, и, подняв голову, я вижу Мэтта. – Ари, что с тобой?
Я не могу дышать и говорить не могу. Смотрю туда, где несколько секунд назад стояла моя сестра, и застываю: на дороге никого нет, там пусто.
– Что происходит?
– Черт! – кричу я и отскакиваю от парня.
Что со мной? Боже, что со мной? Я смотрю на дорогу, колени трясутся, меня бьет дрожь. Это ведь невозможно, Лора не могла быть здесь. Она умерла, ее нет!
– Ари…
Мэтт приближается ко мне, а я отступаю еще на шаг. Растерянно смотрю на парня.
– Что ты здесь делаешь? – Мой голос тихий. Чужой, будто и не мой вовсе.
Настороженно осматриваю Мэтта: что он тут забыл? На нем теплая толстовка, черные джинсы: он одет так, словно решил выйти подышать свежим воздухом. Но кто в здравом уме захочет бродить ночью по Астерии?
– Какая ты бледная. Ты плакала?
– Что ты здесь делаешь?
– Тебя жду.
– Меня?
– Да. Хэрри возится с машиной, завести не может… Попросил меня подойти к церкви и встретиться с тобой, чтобы ты не волновалась.
– Но… – от удивления я не могу подобрать слова. – С какой стати он попросил тебя? Вы дружите? Живете рядом? Не понимаю.
– От кого ты убегала?
– Где Хэрри?
– Ответь на мой вопрос!
– А ты – на мой. – Вдруг он шел за мной по пятам и это его я слышала? – Мэтт, почему ты здесь?
Мне это не нравится. Что он забыл возле церкви? Я до сих пор не могу отделаться от ощущения, будто Лора стоит рядом, смотрит на меня, касается окровавленными пальцами рукава моей куртки, а тут еще и Мэтт с непроницаемым лицом. Вроде как нет ничего странного в том, что он гуляет в полночь по пустынным улицам.
– Я уже все тебе объяснил, Ари, – отвечает парень. Мы настороженно смотрим друг другу в глаза, и ветер сквозит между нами, прорываясь под одежду и заставляя дрожать от холода. – Хэйдан занят, но он не хотел, чтобы ты торчала тут одна.
– Но почему он попросил именно тебя?
– Потому что мы живем вместе.
– Что вы делаете?
Мэтт разводит руки в стороны:
– Хэйдан – мой брат.
– Брат? – растерянно переспрашиваю я. – Не может быть.
– Сводный.
– Но вы совсем не похожи!
– Мы и не должны быть похожи.
– Не могу поверить! – Хэрри и Мэтт – два полюса, я никогда не подумала бы, что они братья, ведь они абсолютно разные. – Ты серьезно?
– Скажи, что стряслось, Ари, – Мэтт пристально смотрит на меня, – тебя трясет.
– Мне показалось…
– Что?
– Что… – Нет уж. Я не собираюсь рассказывать Мэтту о своих галлюцинациях. Только не ему! – …Что за мной кто-то следил.
В этом есть доля правды. Не такая уж я и лгунья.
– Следит? – парень оглядывает улицу. – Ты его видела?
– Или ее… – горько усмехаюсь я и вспоминаю лицо Лоры. Боже, неужели это действительно со мной происходит? Я схожу с ума. – В современном мире не только мужчины становятся маньяками.
– Шутишь?
– Пытаюсь.
– У тебя лицо в слезах.
Мэтт заботливо стирает слезы с моего подбородка, а я застываю:
– Что ты делаешь?
– Пытаюсь привести тебя в чувство.
– Боюсь, ты только меня смущаешь! – я отстраняюсь от Мэтта. Он абсолютно спокойно на меня смотрит, будто не сделал ничего странного. Не могу его понять. И он, кажется, не может понять меня.
– Ты в порядке?
– Да, спасибо.
– Точно?
– Точно. – Я невольно оглядываюсь.
– Так куда вы собрались? Уже поздно.
Я перевожу взгляд на парня и прищуриваюсь:
– С какой целью интересуешься?
– Собираюсь разболтать родителям.
– Так и знала.
– Ари, серьезно, во что ты втягиваешь моего брата?
– У нас обоюдное втягивание, – язвлю я и шмыгаю носом.
– Хэрри доверчивый, а такие, как ты…
– Это какие?
– Ты знаешь.
– Честно? Понятия не имею.
– Ты новенькая и интересная… – Мэтт пожимает плечами. – Еще и симпатичная.
– Симпатичная, – скептически повторяю я.
– Хэйдан, конечно, влюблен в свою Каролину с четвертого класса, но он легко может потерять голову. У него странные вкусы, друзей мало. А тут являешься ты, и вы решаете отправиться куда-то посреди ночи. Это настораживает.
Что? О чем он вообще говорит? Я хмурюсь:
– Тебя это не касается.
– Мне это не нравится.
– Мы вроде не должны спрашивать у тебя разрешения.
– Не должны, – соглашается он, – но одних я вас не отпущу.
– О господи, – усмехаюсь я и складываю руки на груди. – Ты серьезно?
– Да. – Парень выпрямляется и теперь кажется мне просто гигантом. – Куда вы едете?
– По делам, – не сдаюсь я. Не хочу, чтобы Мэтт узнал что-то о моих тетях. Он ведь единственный человек, который не считает меня ненормальной. – Ты с нами не поедешь.
– А я вроде не должен спрашивать у тебя разрешения, Ариадна, – язвит он, и я удивленно вскидываю брови. Ого, оказывается, этот парень слышал о таком явлении, как сарказм.
– Тебе это не понравится.
– Мне это уже не нравится.
– Мэтт…
– Ари, я не отпущу Хэрри одного. Я с ним, куда бы он ни пошел.
– Но ему не пять лет.
– Какая разница? И в пять, и в пятьдесят он будет моим братом.
Я пожимаю плечами. На самом деле мне нравится, что Мэтт так печется о Хэйдане. В этом есть что-то, вызывающее восхищение.
– Ладно, – отвечаю я со вздохом. – Дело твое, но не говори потом, что я тебя не предупреждала.
– Договорились. Так что вы собираетесь делать?
Почему-то я уверена, что Мэтту наша идея не придется по душе, но что поделать. Он сам напросился… А мог сидеть дома и болтать по телефону со своей ненаглядной Джил, с-которой-он-уже-до-мелочей-продумал-будущее.
Подхожу к парню ближе и серьезно свожу брови. Нет ничего веселого в том, что мы собираемся сделать. Нам нужно или прямиком направляться в клинику для умалишенных, или быть предельно осторожными.
– Мы собираемся проследить за моими тетушками.
Мэтт хлопает густыми черными ресницами и переспрашивает:
– Что?
– Ты услышал.
– Зачем?
– Норин и Мэри-Линетт что-то скрывают, – поясняю я. – Хочу выяснить, что именно. Это важно.
– И делать это надо сейчас, да? – Парень насмешливо хмыкает: – Классика.
– В каком смысле?
– Вы не хотите решать проблемы утром, вам подавай драму.
– Я не виновата, что мои тети отправились черт знает куда именно в полночь.
– Но разбираться решила ночью. А нельзя завтра спросить у них за завтраком: эй, а куда вы вчера уезжали так поздно? Надо искать их по ночной Астерии.
– Где гарантия, что они скажут правду? Я должна увидеть все своими глазами.
– Что ты собираешься увидеть, Ари?
– Мэтт, я не заставляю тебя идти с нами.
– Ответь, в чем дело, – парень морщит лоб и пристально глядит на меня, мне даже не по себе становится. – Почему твои тети вообще ночью куда-то поехали?
– Это я и собираюсь выяснить. – Я поднимаю ворот куртки. Неожиданно на улице становится очень холодно, и я рада, что накинула ветровку. – Все вокруг шепчутся, ты знаешь, а тети ничего мне не рассказывают.
– Может, им нечего рассказывать.
– Я так не думаю. Они что-то скрывают, хочу понять, что именно.
– Как? Мы уже пять минут стоим здесь. Если они куда-то и поехали, нам их уже не догнать. Ты ведь это понимаешь?
– Поэтому я и написала Хэрри… Мэтт, я не хочу, чтобы у него были проблемы, но он знает, куда они направились.
– Что? – удивляется парень. – Откуда? Он следит за ними?
Не отвечаю. Мне кажется, пусть лучше Хэрри сам попытается объяснить брату это странное недоразумение.
Из-за угла, грохоча, выкатывается старый темно-синий пикап. Вот черт, от него больше звука, чем от падающего самолета! Я закатываю глаза. Отлично. Зарычав, машина тормозит перед нами с Мэттом, и из трубы со свистом вылетает черный дым.
О господи, только идиот не заметит эту колымагу.
Хэрри довольно машет мне из окна.
– Садитесь! – зовет он. – Ну же, давайте!
Забираюсь в салон. Мэтт запрыгивает тоже. Передние сиденья тут совмещенные, и мы вполне спокойно помещаемся втроем. Я перевожу пристальный взгляд на Хэйдана:
– Знаешь, «Гринпис» наверняка уже выслал карательный отряд.
– И тебе привет, Ари!
– Серьезно, Хэрри, эта машина привлекает больше внимания, чем новенький «Ягуар».
– Ну, я бы так не сказал, – бубнит он. – Я же рассказывал тебе о пикапе моего деда?
– О том, который восемьдесят третьего года?
– Шестьдесят девятого.
– Почти угадала.
– Эй, нам всем завтра в школу, – напоминает Мэтт, – если вы решили поиграть в детективов, может, уже начнем? Первый час ночи.
Я закатываю глаза и смотрю на парня через плечо:
– Ты еще можешь передумать.
– Нет, Ари, – глядя мне прямо в глаза, отрезает он, – я не передумаю.
– Вы уже познакомились? – спрашивает Хэрри и поправляет очки. – На самом деле Мэтт не всегда был таким, Ари. Когда-то он любил…
– Хэрри, – резко перебивает его брат, – поехали!
– Ладно-ладно, как скажешь.
Хэйдан выжимает газ, пикап с ревом трогается, а я искоса гляжу на Мэтта. Скулы он сжал так сильно, что выделяются желваки. Но почему? Что его так задело?
Хмыкаю и перевожу взгляд на дорогу.
Странные ребята. Похоже, не существует семей, у которых нет тайн.