Сев в машину, достаю визитку нотариуса и смотрю адрес. Не центр, но хорошее место в новом районе. Плюс добираться удобно.
Минут через пятнадцать я оказываюсь на месте и нахожу еще один плюс: рядом грузинский ресторан. Хозяина я знаю, так что войти можно без риска для жизни. Удачно он открыл новую точку.
Администратор приветливо улыбается и предлагает занять столик. Я отмахиваюсь: голодный как черт, если сяду – это будет надолго.
– Четыре чебурека. С собой.
– Есть с сыром и зеленью, – следует перечисление, – есть с картошкой, а есть с помидорами и…
– Овощей я и дома поем. С мясом. Бараниной.
Спустя пару минут я выхожу из ресторана с приличным пакетом. Можно было купить и на обратном пути, но этот запах придает мне сил и энергии. А то еще чуть-чуть – и начну пробовать на прочность камни в колье.
– Анжелика Генриховна сейчас занята, – лепечет худосочная девица, едва я вхожу. – И вообще, у нее сегодня расписан весь день.
Расписан весь день – надо же! А у меня, значит, полно свободного времени болтаться по городу с ее драгоценностями!
– Но если вы скажете, по какому вопросу, то я смогу…
– Я сам.
Она на месте – большего и не нужно. Ее голос отчетливо доносится из кабинета, поэтому я просто толкаю дверь и вхожу.
– Я уже тебе говорила… – ее голос смолкает.
Пауза, которая возникает при моем появлении, позволяет быстро оценить обстановку. Она не одна. Помимо нее в кабинете какой-то пижон. Оба на взводе, если и обсуждают предстоящую сделку, то явно личного плана. Ну так и я по такому вопросу.
Моя пассажирка стоит у окна, скрестив руки. Пижон пытается ее приобнять и что-то внушить, не обращая внимания на элементарный знак, что она закрыта для любой информации. Разгоряченные, с еще не остывшими эмоциями. Может, обсуждают, куда пропало колье?
– Я ненадолго.
Подойдя к столу, кладу конверт с колье и посланием. Оставляю банку чая – на пижона я не рассчитывал, но, похоже, он им двоим пригодится.
– Очень жаль, – доносится грустный голос Анжелики. – Может быть, ты задержишься?
Развернувшись, с удивлением смотрю, как она, кокетливо поправляя волосы, высвобождается из объятий пижона и поспешно направляется ко мне. Тот смотрит растерянно, но сам виноват: кто же так женщину держит? Ее же чувствовать нужно. И дать возможность почувствовать ей, чтобы не бросалась на незнакомцев.
Короткая узкая юбка, высокие каблуки – засмотревшись на длинные ноги, я почти пропускаю момент, когда она, зацепившись о ножку кресла, едва не падает на пол. Подхватываю в последний момент, чуть не растеряв чебуреки. Женщины есть женщины, любят ставить мужчин перед выбором.
– Интересная привычка при каждой встрече со мной пытаться лечь на спину, – говорю я, рассматривая ее губы. – Может, и задержусь.
Я ожидаю, что она отстранится, но вместо этого она принимается поглаживать пальчиками рукав моего пиджака.
– Что мне сделать, чтобы ты был в этом уверен?
Отличный подход. Деловой. Понятное дело, она не хочет оставаться в кабинете с пижоном. Тот нервничает, бросает в нашу сторону недовольные взгляды. Мило. Почему бы и нет? Яров вон на балет ходил, а тут бесплатное театральное представление, и ходить никуда не нужно, и зритель будет только один.
– Организовать вкусный кофе и выдать пару салфеток.
Она опускает взгляд вниз, замечает пакет, который у меня в руках, и он вызывает у нее куда больший интерес, чем тот, что я бросил на стол. Ну еще бы, так пахнет!
– А что здесь?
– Купил по пути чебуреки.
– То есть… – Ее пальчики принимаются наглаживать мой рукав еще усердней, чем раньше. – Он там не один?
Я открываю пакет. Она пересчитывает, а потом смотрит на меня с такой надеждой, что я поделюсь, что я на секунду теряюсь. И дело не в том, что я почти привык к ежедневным лекциям по правильному питанию. Просто при мне женщины усердно делают вид, что питаются исключительно божьей росой. Странно узнать, что это не так.
– Не один… – выдыхает Анжелика довольно. – Можно мне два?
Да, теперь понятно, что с конфетами я действительно промахнулся.
– Зависит от того, понравится ли мне кофе, – выдвигаю условие.
Пока мы торгуемся, пижон устает заслонять собой и без того тусклый солнечный свет.
– Я вам не мешаю?
Глаза Анжелики суживаются, ее пальцы сжимают мой локоть, но она быстро берет эмоции под контроль и, пока я облегченно вздыхаю, с милой улыбкой ему отвечает:
– Рада, что до тебя наконец-то дошло то, что я тебе сто раз повторила.
Но радуется она и надеется зря. Осознав, что не стоит задавать неудобные вопросы, пижон меняет тактику. Пока Анжелика вызывает секретаршу и заказывает ей кофе, он усаживается за стол и тоже пытается не отставать.
– Мне чай. – Взгляд на меня. – Такой, какой я люблю.
– Мне жаль, но вашего чая у нас больше нет, – сообщает ему секретарша, смотрит на руководство и добавляет: – Вообще чая нет. Он… закончился.
Кивнув на банку чая, которая стоит на столе, он едва заметно морщится и со вздохом отдает новое распоряжение:
– Этот сгодится.
К моему удивлению, Анжелика ему не перечит. Немного помедлив, она кивает своей секретарше. Ну, значит, у них просто мелкая ссора. Скучно, развлечений не будет. Разве что только поесть: в машине все-таки не очень удобно.
– Меня зовут Валерий, – представляет пижон. – Валерий Рогов.
Естественно, это не дань вежливости и не благодарность за то, что он будет пить вообще-то мой чай. Разведывает обстановку.
– Воронов Александр Юрьевич.
– Воронов… – он хмурится. – Не тот ли самый Воронов…
– Да, владелец самой крупной адвокатской компании, – завершает вместо него Анжелика. – Только не понимаю, к чему тебе эта информация, Валер?
– А я не понимаю, почему он у тебя в кабинете. Не понимаю, почему ты пишешь такую записку, а потом пытаешься пойти на попятную.
– Записку? – Я благодарно киваю секретарше, которая ставит передо мной чашку с кофе. – А можно подробней? Гражданские споры – одно из наших направлений. Как знать, пока я на месте, может быть, смогу дать дельную консультацию.
Пижон выглядит заинтересованным. Это замечает и Анжелика, потому тут же отвечает вместо него:
– К счастью, нам с Валерой нечего делить. К тому же ты слишком дорогой адвокат.
– Ничего, – решает пижон, – твою консультацию я оплатил, еще одну потяну.
Он достает бумажник, отсчитывает купюры. Встретив мой скептический взгляд, добавляет еще.
– Это моя женщина, – говорит он уверенно. – И я не собираюсь ее никому уступать. Надеюсь, это понятно? У нас просто маленькое недоразумение. И если никто не станет вмешиваться, мы скоро его разрешим.
Он двигает деньги ко мне.
– Спасибо, у меня есть салфетки.
Подхватив одну, достаю чебурек и передаю его Анжелике. Огромный, она еле держит его. Хорошо, что заходит ее секретарша с тарелками.
– Одна лишняя, – говорю я, когда она ставит тарелку и перед пижоном. – У нас все рассчитано на двоих.
– Если вы удалитесь, – цедит пижон, – нас и останется двое.
– Перестань! – не выдерживает Анжелика. – Александр – мой друг, а ты устраиваешь какой-то цирк!
Вздыхаю. Цирк – это плохо, клоунов не люблю. Недостоверно играют, как этот. Лучше б театр.
– Вы волшебница, – сообщаю я секретарше, потому что с тарелкой гораздо удобней.
Но так о девушке я думаю ровно минуту. Или даже чуть меньше. Пока она не возвращается с чашечкой чая. От одуряющего запаха я прячусь за чебуреком. Анжелика делает так же, а вот Валере не повезло. Во-первых, он сам заказал. А во-вторых, ему выдвигают условие:
– Если ты передумал пить чай – уходи.
Глядя на Анжелику, он берет в руки чашку. Не торопится, вдыхает запах – то ли хочет к нему привыкнуть, то ли оставляет себе шанс передумать. И так же, удерживая взгляд хозяйки этого кабинета, делает первый глоток.
Потом второй. Третий.
А на четвертом я понимаю, что вряд ли он вообще замечает и запах, и вкус. Они его не волнуют. Он просто хочет еще чуть задержаться здесь, побыть рядом с ней – любыми путями.
Анжелика делает вид, что ей все равно, но это не так. Во-первых, с чебуреком она расправляется куда раньше меня, а при моем чувстве голода это рекорд. А во-вторых, она как бы ненароком двигает поближе к пижону корзинку с конфетами.
Ну нет, на мыльную оперу я не подписывался. С меня хватило и того, что их любила Марина. Как ни зайдешь домой, так и слышно:
– Мы не можем быть вместе, Мустафа! Я люблю тебя сильнее, чем солнце любит каждое утро гулять по голубому небу. Ты для меня как источник воды в беспощадной пустыне. Но мой отец еще беспощадней!
– Лейла! Ох, Лейла, только не это! Ты разбиваешь мне сердце! Я так долго не выдержу, я без тебя дышать не могу…
И оба рыдают. Нет, трое – включая Марину. Говорил ей: все будет в порядке, не изводи себя. Не верила. Ну и кто в итоге был прав?
Проходит сто серий, а он по-прежнему дышит и бегает по экрану. Да и она отнюдь не изнывает от жажды. В общем, одно вранье это все.
Но беспощадным мне сегодня быть как-то лениво, да и чебурек меня успокоил, поэтому, взглянув на часы, поднимаюсь.
– Мне пора. Рад был увидеться.
Анжелика ставит на стол свою чашку с кофе и подхватывается следом за мной. Ее бегающий взгляд выдает поиск решения, как меня задержать, и в итоге она находит единственный аргумент:
– Второй чебурек.
– Оставляю Валере. Мои конфеты ему неплохо заходят.
Она делает глубокий вдох, в глазах искры. Но вместо того, чтобы вспыхнуть, она их мастерски гасит.
– Я тебя провожу. – И, не оборачиваясь к Валере, бросает уже на ходу: – Поторопись, пожалуйста, через пять минут у меня клиент.
Потом вспоминает о чем-то и меняет решение:
– Дождись меня.
Пижон расцветает и стоически допивает чай в два глотка. Мы выходим из кабинета, пересекаем приемную, выходим в холл.
– Спасибо, дальше я сам.
– Знаете… – Она качает головой, как будто раздумывает: говорить или нет? И все-таки продолжает: – Мне жаль, что вы стали свидетелем этой неприятной сцены. И я прошу прощения, что попыталась вас в это втянуть.
Она обнимает себя руками, и в этот момент кажется очень ранимой. Но не потому, что ей пришлось извиняться. Разве только отчасти.
– С прошлым, – она переводит дыхание, – с прошлым нужно разбираться самим.
– Это не прошлое.
Она вскидывает на меня взгляд, открывает рот, чтобы оспорить мое заявление, но я действительно не поклонник романтической чуши. Поэтому говорю прямо, как есть.
– Ты принимаешь от него подарки. Принимаешь, – добавляю с нажимом, – рядом с футляром лежала лента от упаковки, а это значит, что ты ее вскрывала. Ты пишешь ему записки. Твоя чашка с кофе осталась нетронутой. И ты предложила ему альтернативу. Да, чай пахнет скверно, на вкус вообще трудно представить, что это за гадость. Но ты оставила ему лазейку остаться. А могла просто выставить. Поэтому признаешь ты это или нет, но для тебя он не прошлое.
Она отводит взгляд в сторону. И хрен знает, что тянет меня за язык. Может, эта ее ранимость или отходняк после сериалов Марины.
– Важно помнить, что у всего есть срок годности. В том числе и у возможности помириться.
– Это невозможно. Вы просто не представляете… – она осекается, понимая, с кем пытается говорить о личном, и мгновенно закрывается за дежурной улыбкой. – Спасибо, что занесли колье.
Скорее всего, ей все еще неловко за секундную откровенность, поэтому я шутливо интересуюсь:
– А за чебуреки?
Вот теперь она улыбается по-настоящему, непринужденно, тепло.
– За них в первую очередь.
Я уже собираюсь уйти, когда вдруг вспоминаю.
– Кстати, насчет чая. Ты знала, какой он?
– О да! Купила в одной чайной лавке. Причем обычно там всегда самый вкусный чай, ну я и взяла, когда мне посоветовали. Продавщица была такой милой, так убедительно уверяла, что чай замечательный. Но я сама виновата: не обратила внимания на то, что она в положении.
Киваю. Знаю я эту продавщицу. Из той же семьи, что и Яров. Это нам еще повезло, что эта банда, которая уболтает любого, торгует чаем. А если бы мясом?
Мой смартфон оживает. Из приемной тоже доносится трель. В холл заходит клиент. А в кабинете ждет приговора пижон.
– Ириске привет, – бросаю я.
Выйдя на улицу, отвечаю на вызов. По работе, понятное дело. Пока вхожу в суть вопроса, пока раздаю указания, оглядываюсь, услышав шаги за спиной, и вижу Валеру. Быстро. За тот подвиг, который он совершил, я позволил бы ему посидеть чуть подольше.
Он спускается со ступенек и тут же хлопает себя по карманам. Достает сигареты, несколько раз щелкает зажигалкой, жадно затягивается, а потом замечает меня.
– Друг… – усмехается. – Что-то раньше у нее таких друзей не водилось.
– Я так понял, раньше у нее не только в этом вопросе было иначе.
Он снова затягивается, выпускает вверх струю сизого дыма, а потом отбрасывает в сторону сигарету и подходит ко мне.
– Если ты и правда ее друг, – говорит с вызовом он, – ты же хочешь, чтобы у нее все было хорошо? Так помоги. Помоги, чтобы так все и было.
– Как по мне, – пожимаю плечами, припомнив крысу в руках, – я для этого уже достаточно постарался.
Но он словно не слышит. Что-то вбил себе в голову и прет напролом.
– Мы помиримся, – говорит убежденно. – Мы столько лет вместе, она – все для меня. И я знаю, что она меня все равно любит. Невозможно разлюбить за неделю. Все ошибаются, разве не так? И все ошибки можно исправить.
– Ну, есть, к примеру, те, после которых остается машина всмятку и пепел на кладбище. И даже если машину позже починят, вряд ли это можно назвать исправлением.
– Смешно, – хмыкает он. – У меня ошибка попроще. Да это вообще просто косяк!
Так… Драгоценности, неделя с момента их расставания, обоих еще крутит друг возле друга.
– Это не косяк, а левак, – делаю вывод.
Он снова вздыхает.
– Пусть так.
Качает головой, ерошит волосы. Черт, он меня от горя, случайно, с Лейлой не перепутал? Тру бороду, чтобы у него прорезалось зрение. Но все, чего я добиваюсь…
– Ну ты же, как мужчина, меня можешь понять, – говорит он убежденно.
– Да хрен там! – я наконец-то взрываюсь и тоже бросаю пижона.
Достал, честное слово. У меня Марина замуж выходит, у меня на завтраки творог с фруктами, у меня по утрам минералка без газа, у меня в горничных Маргарита Аркадьевна. А у него сразу две женщины за неделю!
Ну ничего, думаю, сегодня вечером я свою статистику снова поправлю.
Целый день работаю на износ, предвкушая, какое меня ждет приятное шоу. По офису разносится душераздирающий запах успокоительного чая.
– Это остатки! – выпаливает секретарша, заметив, как я стою в дверях и принюхиваюсь. – Я просто не успела у них отобрать!
– Ладно-ладно, – отмахиваюсь миролюбиво.
– Александр Юрьевич, вы же помните, что в субботу вас пригласили на вечеринку? – напоминает она перед моим уходом домой.
– Вот черт!
И не пойти нельзя: все же хороший клиент. И как оставить новую горничную на растерзание Маргариты Аркадьевны? Я собирался как-то ее поддержать морально в первое время.
Хотя, если выбрать не очень пугливую…
Давненько я не возвращался домой в таком настроении. Все же предвкушение играет ничуть не меньшую роль, чем процесс.
– Как у нас здесь? – спрашиваю, когда горничная встречает меня у двери.
– У нас все готово, – рапортует сухо она. – Ждем только вас.
– Через пятнадцать минут. В моем кабинете. Пусть заходят по одному.
Она кивает и скрывается в доме. Наверное, в той же комнате, куда пристроила кандидаток, чтобы они отдохнули, пока я приду. А может, они уже что-то там натирают? С нее станется в первый же день напугать их той самой комнатой с паутиной.
Принимаю душ, переодеваюсь в чистую рубашку и свободные брюки. Рукава рубашки закатываю: так гораздо удобней. Подумав, расстегиваю пару пуговиц – почему бы и нет? Так заметно татуировку, а я знаю, как они нравятся женщинам. Марина любила ее исследовать своим языком.
Плеснув себе коньяка, откидываюсь на спинку кресла и звоню горничной на мобильный, чтобы уже заводила.
Дверь открывается. Я растягиваю губы в улыбке, чтобы успокоить бедняжку, которая целый день терпела мою Фрекен Бок.
Час икс. Первая кандидатка заходит.
– Добрый день. Меня зовут Игорь. Мне двадцать два года, я…
Он продолжает перечислять, что умеет, рассказывает, какой он ответственный. А мой мозг дозированно подтверждает: ага, это он – не она. Ага, не кандидатка, а кандидат. Ага, его зовут Игорь, а не Инесса.
Я с такой силой ставлю на стол стакан, что парень ненадолго сбивается. А потом продолжает убеждать, что работа горничной в моем доме чуть ли не мечта всей его жизни. Нет, ну даже если и так, мы с ним точно мечтаем о разном.
– Свободен, – придя в себя, обрываю его.
Он кивает, спокойно выходит за дверь. Я надеюсь, что это просто маленькое недоразумение и вот сейчас…
– Добрый день, – заходит очередное недоразумение. – Меня зовут Вячеслав, мне двадцать три, и я…
– Свободен!
Этого я даже не слушаю.
Едва он выходит, появляется третий. Аккуратный, как все предыдущие, – в белой рубашечке, отглаженных до стрелочек брючках.
– Добрый день, меня зовут Евгений, и я…
Похоже, Маргарита Аркадьевна выбирала их, ориентируясь исключительно на свои ожидания. А Алла еще меня упрекала, что я отдаю предпочтение девушкам помоложе, чем сам. Тут же вообще разница в возрасте – бездна!
– Свободен, – машу рукой, чтобы и этот оставил меня в покое.
Он выходит. Вместо него в кабинет протискивается Маргарита Аркадьевна. Губы поджаты, брови чуть сдвинуты.
– Александр Юрьевич, – каркает она, пока я застегиваю рубашку и закатываю рукава, а то сижу тут на обозрении. – Я хотела бы уточнить, чем именно вас не устраивают кандидаты на должность моего помощника. Уверяю вас, все они отвечают требованиям, которые вы перечислили. Стрессоустойчивость, работоспособность, желание идти на контакт, возраст – до тридцати, привлекательная внешность.
Я добавляю себе коньяк, осушаю его в два глотка. Понятно же, что я не в настроении, ко мне лучше не приближаться. Нет. Подходит к столу и продолжает нудеть:
– Они очень долго вас ждали. Неужели вы даже не хотите с ними познакомиться?
Вообще-то не хочу. С меня на сегодня знакомств с мужиками хватает. Но смотрю на свою Фрекен Бок и понимаю: я быстрее сопьюсь, чем она выйдет из кабинета.
– Много их там? – спрашиваю я не очень радушно.
– Еще пятеро. Но если вы захотите, те трое тоже вернутся.
– Минуту. – Достав смартфон, жму на вызов. – Яров? Как вечер, что делаешь?.. А, смотришь передачу про охотников?.. Ну, можно сказать, что вечер потерян. А у меня тут твоими стараниями гей-парад в доме проходит. Не хочешь, случайно, приехать?