– Ну выходи, чего сидишь? – мой спаситель распахивает дверцу заднего сиденья и заглядывает в салон. – А, Мадина?
Смотрю на него и отчаянно моргаю, стараюсь прогнать сонливость. Пока машина ехала по каменистой дороге, я похоже отключилась, и теперь пытаюсь сообразить, где я, кто я, кто этот мужчина и что он от меня хочет.
В салоне горит свет, и когда получается сфокусировать зрение, я вижу, как кошмарно выглядят мои руки. На ноги и смотреть не хочется.
– Что, не помнишь, кто я такой? – мужчина оказывается на удивление понятливым.
Теперь, когда мне не слепят глаза снопы света ксеноновых фар, можно его лучше рассмотреть. Взрослый, заросший и немного недовольный. В черной футболке и джинсах.
Мотаю головой, а потом выпаливаю совсем не к месту:
– Вы похожи на Росомаху!
– Что? – его брови в изумлении взлетают вверх, отчего сходство с моим крашем становится еще более заметным. – На какую еще росомаху?
– Не на какую. А на какого, – поясняю я. – Хью Джекман из «Люди Икс». Вы что, не смотрели?
– Кто ж не смотрел «Люди Икс»? – щурится мужчина. – Ладно, Росомаха так Росомаха. Мне даже приятно. Но ты все равно вылезай, я устал дико, а мне еще тебя осмотреть надо.
– У вас только волосы длиннее, – говорю, пока выбираюсь из машины, опираясь на его руку.
– Отрастил, – коротко кивает в ответ «Росомаха», проводя по волосам свободной от меня рукой.
Бегло осматриваю местность. Мы во дворе небольшого двухэтажного дома. Даже можно сказать, полутораэтажного, потому что окна первого этажа наполовину утоплены в землю.
– А вас как зовут… Ой! – ступаю на поврежденную ногу. Острая боль простреливает до затылка, и на глаза вмиг наворачиваются слезы.
– Что там? – мужчина подхватывает меня под руки.
– Нога! – оседаю на землю и всхлипываю. – Я связки потянула, когда падала.
Чтоб ты упился и тоже свалился в овраг, чертов Максуд. Еще и дружка своего Хамзата прихватил…
– Как меня зовут, да? – чешет затылок мужчина. – Так ты же сама сказала, Росомаха. Пускай будет, мне нравится. А вот с тобой что делать, не скажешь?
– Я сейчас встану, – бормочу и делаю героическую попытку подняться с земли.
– Ладно, сиди, – он наклоняется ко мне и крепко берет за талию.
Рывок – и я болтаюсь головой вниз, переброшенная через плечо. Прямо передо мной широкая мужская спина, обтянутая черной трикотажной тканью. Правда, перевернутая. Меня целомудренно удерживают за коленки, а не за зад, но я все равно краснею.
– Извини, что не как жених невесту, но сама понимаешь, спина. Я, ты знаешь, не очень молодая росомаха, – говорит мужчина извиняющимся тоном и шагает по направлению к дому.
– Не прибедняйтесь, – ворчу, цепляясь за его ремень. – Ходите вы довольно резво.
Не вижу его лица, скорее слышу, как он улыбается.
– Не тяни так сильно за ремень, детка, я потеряю штаны. Я немного сбросил в весе.
– И за что мне тогда держаться? – недовольно бубню. – У меня не такой большой выбор.
– Ни за что не держись, мы уже пришли, – он вносит меня в дом, спускается по ступенькам и сваливает на диван, стоящий в большой просторной комнате.
– Можно и поаккуратнее, – продолжаю бубнить, переваливаясь на здоровую ногу, – ладно не как невесту, но и не как мешок с картошкой.
– Ты есть хочешь, невеста? – не обращает внимания мой спаситель и кивает головой в сторону кухни. Она здесь же, на этом этаже, прямо по коридору. – Есть ветчина, помидоры сыр и лаваш. Можно сделать горячие бутерброды.
Меня снова простреливает, только теперь уже в мозг. А что, если я поем, и Росомаха тоже объявит меня своей собственностью? Дичь, согласна, ну а белый платок на голову не дичь? Откуда я знаю, на кого распространяются местные обычаи?
– Нет, спасибо, я не голодна, – отвечаю поспешно.
– Ну может, чай? Сок? Кофе тебе не нужно, – смеряет меня оценивающим взглядом Росомаха.
Мои глаза радостно вспыхивают, и тут же мгновенно тухнут.
Пить тоже нельзя. Мадина четко сказала, ничего. Даже воду нельзя. А пить так хочется, будто я по пустыне неделю шла.
Торопливо мотаю головой. Росомаха смотрит подозрительно, и я вообще отворачиваюсь. Пускай думает что хочет.
– Ладно, давай свою связку.
Мы вместе смотрим на мою грязную расцарапанную ногу.
– Может, мне ее сначала помыть? – спрашиваю Росомаху. Он снова чешет затылок.
– Да, не мешало бы. Давай я помогу тебе пройти в ванную. Как раз на руках кровь запекшуюся смоешь.
Он вдруг замолкает ненадолго, разглядывая меня, а потом говорит странно сдавленным голосом.
– Ты же совсем девчонка. Нужны они тебе, эти массажи?
– Не ваше дело, – нахохливаюсь, сложив на груди руки, а сама замираю. Хоть бы не догадался, хоть бы не догадался…
Росомаха задумчиво качает головой, продолжая меня разглядывать.
– Отходить бы тебя лозиной, да некому, видимо. Но ты права, это не мое дело.
Гордо молчу в ответ, и он протягивает руку.
– Вставай, только ступай на пятку. Я потом перетяну и станет легче. Ты угадала, это не разрыв связок, ты их потянула.
Он помогает мне подняться и ведет к лестнице на второй этаж. Всю дорогу наверх я размышляю, как буду мыться, стоя на одной ноге. Надеюсь, Росомаха не собирается мне помогать? А он будто мои мысли читает.
– Вот здесь поручни, за них можно держаться. Можешь мыться сидя, если удобно, – открывает дверь в ванную, и я с удивлением рассматриваю всякие приспособления. И правда удобно.
– Вы тоже тянули связки? – спрашиваю восторженно. – И наворотили у себя в доме такие штуки?
– Это не мой дом, я его снимаю, – уклончиво отвечает Росомаха. – Ладно, хватит болтать, я спать хочу. Кстати, твоя комната от лестницы налево, запомнила? И давай, шевелись. Держи чистое полотенце, я тебе сейчас принесу свою футболку. Платье выбрось, им теперь даже полы не вымоешь.
Он приносит белую, чистую футболку, я закрываю дверь и с наслаждением встаю под теплые водяные струи. Шиплю, смывая запекшуюся кровь со ссадин, но потом с удовольствием намыливаюсь гелем. Мужским, пахнущим хвоей и немного табаком.
Прихрамывая, выхожу из душа и двигаюсь к лестнице. Снаружи дом кажется совсем небольшим, а в коридор выходит целых четыре двери. Как он сказал, налево от лестницы моя?
Внизу на диване нахожу задремавшего Росомаху. Рядом на полу стоит не просто аптечка, а настоящий аптечный склад в трехярусном контейнере. Там даже есть отсек с хирургическими инструментами. Значит, не соврал, он действительно врач. Чуть касаюсь плеча, и мужчина резко поднимается на локте.
– Я уже думал, ты утонула, – кривится недовольно, но я молчу и опускаюсь на диван, а он садится перед диваном на корточки.
Его движения точные и профессиональные, он обрабатывает мои ранки быстро и относительно безболезненно. Я бы точно возилась втрое дольше.
Ногу смазывает мазью и перетягивает эластичным бинтом.
– Ну все, Мадина, так ходить будет легче, – поднимает голову. – Ты как?
– Спасибо вам, вы мне очень помогли! – говорю искренне, я ему правда очень благодарна. – Единственное, все болит, будто я столетняя бабка.
– Ясно, что болит, – Росомаха роется в контейнере и достает блистер с таблетками, затем на мгновение задумывается и достает еще один. – Вот, выпьешь обезболивающее и нормально выспишься.
Он приносит воду в стакане, ставит на стол и рядом на салфетку выкладывает таблетки.
– Справишься? Я спать пойду, глаза закрываются, – он зевает, я согласно киваю. – Спокойной ночи, Мадина.
– Спокойной ночи, Росомаха, – улыбаюсь в ответ, и он вдруг меняется в лице.
– Слушай, – подходит ближе, – может тебе деньги нужны? Или еще какая-то помощь?
Я сразу подбираюсь. Деньги мне не нужны, у меня есть. В сумке, которую отобрал Максуд. Там и деньги, и карточки, и телефон. Мне бы только домой добраться.
– Если можно, отвезите меня завтра в город.
– Я завтра улетаю. Попрошу соседа, он отвезет, – мужчина колеблется, как будто хочет что-то сказать, но передумывает. – Все, я ушел.
Смотрю на стакан воды как удав на кролика. Желудок сводит от голода, а за воду я, кажется, готова убить. Максуда, например, легко.
Но воду же нельзя? А как тогда пить лекарство? Или с лекарством можно?
Только протягиваю руку, вспоминаю, что лекарство на пустой желудок принимать нельзя. Но есть у Росомахи мне тоже нельзя. Неотрывно смотрю на стакан как зачарованная.
Следуя логике Мадины, если меня покормили в отеле завтраком, значит я автоматически перехожу в собственность отеля? Чушь, конечно. Или не чушь? Я ведь оплачиваю еду, даже если там «ультра он инклюзив»? Получается, в идеале, я должна здесь еду украсть!
И тут меня осеняет. Надо купить ее у Росомахи, и тогда все встанет на свои места. Деньги я подумаю, как ему вернуть, спрошу у соседа.
Как же здорово я придумала!
Прихрамывая на обе ноги, несусь в кухню. Нахожу все, что предлагал хозяин дома, и с удовольствием уминаю большой бутерброд. Греть его не решаюсь – Росомаха уже десятый сон видит, и будить его настоящее свинство.
Возвращаюсь в гостиную, но ни лекарства, ни воды не нахожу. Растерянно оглядываюсь, даже под стол смотрю. Нет нигде. Поднимаюсь по лестнице, где там моя комната, направо?
Толкаю дверь и вижу на столе стакан с моими таблетками. Какой же ответственный и заботливый мне попался спаситель! Запиваю их водой, причем воду вытряхиваю из стакана до последней капли.
Снимаю футболку и ныряю в разобранную постель. Тело приятно холодит, будто я на шелковом белье. С удовольствием вдыхаю витающий в комнате аромат – незнакомый, но очень приятный. Я бы сказала, волнующий…
Кажется, что я плыву, меня покачивает, и я постепенно погружаюсь в сон.
***
Мне снится свадьба. Я стою в белом платье и в облаке кружевной, невесомой фаты. Я знаю, что я в нем очень красивая, все вокруг ахают и перешептываются. А меня волнует одно – мой муж. Я выглядываю его, вытягивая шею, но бесполезно, его нигде нет. Знаю, что он где-то здесь, он рядом, но почему не со мной, не понимаю.
Вижу маму и Азата. Мама нарядная и красивая, она вытирает глаза, а я не понимаю, почему она плачет. Я ведь такая счастливая!
Азат сдержанно улыбается, рядом с ним сверкает глазами Максуд. Он в бешенстве, и я точно знаю, что причина в нем, в моем муже. Ну где же он?!
Открывается дверь, и я с удивлением осознаю, что я в спальне. Лежу на широкой двуспальной кровати, подо мной шелковая простынь. Сверху тоже. И больше ничего. Правильно, я же вышла замуж, и сейчас у нас будет брачная ночь. Моя первая брачная ночь с моим мужем. Мы с ним будем только вдвоем, это даже звучит волнительно.
В нос бьет тот самый аромат, которым пропахла моя подушка – аромат мужского парфюма и… моего мужа. Так пахнет мой муж!
Слышу шорох сбрасываемой одежды, и пальцы ног сами собой поджимаются. Это так непривычно и… будоражаще!
Он склоняется надо мной, и я наконец вижу его лицо, хотя почему-то нечетко. Очень размыто, на глазах будто пелена. Как будто я плачу, но я ведь не плачу, я радуюсь. Это такое счастье, что мой муж довел Максуда до бешенства!
– Ты смотри, сама пришла! – говорит муж, нависая.
Я удивлена и немного обижена.
– Я могу уйти, – делаю попытку встать, но он легко надавливает на плечи.
– Да нет уж, лежи, раз пришла, – забирается под простыню, прижимается ко мне твердым мускулистым телом, и я понимаю, что он полностью обнажен.
Кровать прогибается под нашей тяжестью, и это оказывается очень волнительным. Я ни разу не лежала в постели с обнаженным мужчиной, и как же хорошо, что он мой муж! Мама была права, с мужем я чувствую себя легко и раскованно.
Кладу ему руки на затылок и запускаю пальцы в густые, длинные волосы. Они у него темные, теперь я даже вижу его лицо, потому что картинка уже не такая размытая.
– Ты красивый, – говорю с улыбкой и глажу его по щеке, – очень.
– Хм… а это важно? – он покрывает поцелуями мою шею, я выгибаюсь навстречу. Его руки сжимают мое тело, и в животе начинают порхать бабочки.
– Конечно! – смеюсь. – Ты ведь мой муж!
Он останавливается, всматриваясь в меня, и я сама тянусь к нему губами.
– Э, нет, постой, милая, – он отворачивает мое лицо, – я не целуюсь.
Снова становится обидно, не очень понятно такое отношение. Но потом меня осеняет.
– У тебя заеды?
– Чего? – муж снова вглядывается мне в лицо.
– Заеды, – объясняю, – которые на губах, в уголках. Когда у меня были заеды, я даже есть не могла, не то, что целоваться!
Он молчит, но продолжает крепко меня держать.
– Тебе сколько лет? – спрашивает внезапно, и я снова глажу его по лицу, хочу разгладить вертикальную складку между бровями.
– Двадцать.
– Сколько ты стоишь?
Отворачиваюсь. Значит, все-таки это Азат выдал меня замуж и потребовал выкуп, как и говорила Мадина. А я надеялась, что сама нашла такого прекрасного мужа…
– Дорого, – говорю, глядя в сторону, – меня же специально учили. Отец. Приемный. Чтобы дороже потом было.
Я хочу многое сказать, но язык не слушается, еле ворочается. И губы тоже едва шевелятся, но муж меня понимает.
– Скотина, – цедит он сквозь зубы.
– Нет, – качаю головой, – это не он. Это Максуд. Он меня украл.
Мой муж хмурится, и мне хочется плакать. Опять этот Максуд! Нет, не позволю испортить свою брачную ночь с таким потрясающим мужем.
– Поцелуй меня, – говорю тихо и тянусь к нему.
– Черт! Не знаю, почему, но я сам этого хочу, – он наклоняется так низко, что от его дыхания дрожат мои ресницы. Притягиваю его к себе за затылок и говорю в самое ухо:
– Я не верила, а оказывается, это правда!
– Правда? В чем? – он переспрашивает так же тихо и прикусывает мочку уха.
– В бабочках! Представляешь, они порхают!
– Где?
– В животе! Я думала, это сказки! А теперь с тобой понимаю, что это правда.
И тут муж ведет себя совсем странно. Утыкается в меня лбом и стонет, потом порывисто целует в ключицу, будто хочет укусить. Его руки упираются по обе стороны от меня, его тело горячее и тяжелое. Он не говорит, он стонет сквозь зубы:
– Все, Мадина, поздно. Теперь я не остановлюсь, – и впивается в губы таким жарким поцелуем, от которого я почти теряю сознание.