Библиотека – это настоящая сокровищница издательства, где огромные белые стеллажи в большом количестве располагаются вдоль длинной дорожки. Я знаю, в каком месте находится каждая из книг, а ещё все годы издания последних. В этом месте у меня частенько получается побыть наедине с собой, вдали от посторонних глаз и назойливых пижонов.
«Фредди Райт уже больше трёх месяцев пытается пригласить меня на свидание. Детские записки, кривые подмигивания, тщетные попытки сходить вместе на обед – и так продолжается день изо дня. Этому представлению нет конца и края, а началось всё с весеннего корпоратива, который устроили в честь огромных продаж очередного детектива Майкла… Майкл! Майкл! Терпеть не могу его имя!» – отчётливо понимаю про себя, вспоминая момент, когда Фредди перебрал с выпивкой и только начал клеиться ко мне, буквально не давая проходу. «Да… В тот день я впервые увидела Майкла Кима. Тогда я пробиралась сквозь танцпол к барной стойке, чтобы заказать себе стакан воды, а за мной по пятам шёл поддатый Райт. Отчего-то я была уверена, что если направлюсь в дамскую комнату, то он и там будет поджидать меня у кабинки. Получив стакан, я видела, как ко мне приближалась эта ходячая катастрофа. Кажется, что не имея возможности придумать ничего дельного, я озиралась по сторонам и искала хоть кого-то, к кому можно было присоединиться и избежать любого разговора с Фредди. Повернувшись спиной к танцполу в ожидании, что он спутает меня с какой-нибудь другой женщиной, именно тут я и столкнулась с Майклом, что стоял на расстоянии вытянутой руки и странно пялился в мою сторону. Почему-то мне запомнился его взгляд: холодный, хмурый, бездонный. От него меня бросило в дрожь. Мужчина был высоким и довольно накачанным, а его татуировки отчётливо проглядывали сквозь тонкую белую ткань рубашки. Это был первый раз, когда я слишком близко стояла к нему. Майкл хмуро посмотрел в мои испуганные глаза, кричащие о помощи, и понял всё без слов. Когда Фредди подошёл к нам, то он придержал того и что-то шепнул ему на ухо. Мой навязчивый поклонник был на полголовы ниже Кима, поэтому последнему пришлось слегка наклониться. Я не расслышала его слов из-за грохочущей музыки, но Райт тотчас развернулся и со стеклянными глазами ушёл в другую сторону. До сих пор не понимаю, как Майклу это удалось? Но что больше меня тогда взволновало, так это его взгляд. Он сделал глоток из стакана и продолжил смотреть на меня, будто чего-то ждал. В тот момент меня охватил холод от его пристального внимания. Быстро прошептав губами «спасибо», я направилась искать Роуз, которая флиртовала с журналистами, собирая все сплетни. Вот именно с тех пор я больше и не пересекалась с ним…» – припоминая все моменты нашей единственной встречи, я иду вдоль книжных полок, скользя по тем немного рассеянным взглядом.
Мне нравится проводить время в библиотеке, устроившись на пуфике рядом со стеллажом классики, где лучше всего выходит собраться с мыслями. Пока я разбираю свои спутанные воспоминания, занимая любимое место, откуда-то появляется Барри Уокер, что останавливается напротив меня.
– Олливия, что ты тут делаешь? – с удивлением спрашивает тот.
Мужчина является коммерческим директором издательства. Он довольно высокий и статный, а ещё всегда одевается, как с иголочки: белоснежная рубашка, идеально сшитый чёрный костюм и до блеска натёртые ботинки. Его отличают голубые глаза и русые волосы, и он всегда держит себя в форме, хотя ему уже и под пятьдесят. Мы часто встречаемся с ним на этом месте, но никогда не спрашиваем друг у друга, почему приходим сюда.
– Знаете, мистер Уокер, тут прекрасный вид из окна, – говорю я ему.
Барри удивлённо поворачивается к окну и видит там парк с зигзагообразными дорожками, которые скрываются из вида под листвой деревьев.
– И правда, вид просто прекрасный, – соглашается он, затем поворачиваясь обратно ко мне и интересуясь: – Могу присесть рядом?
Я одобрительно ему киваю.
– Олливия, как по твоему, – поправляя свой костюм, мужчина опирается локтями на свои колени, – что порождает союз желаний и мастерства?
– Шедевры. Джон Раскин, к примеру, – незамедлительно отвечаю я.
– Абсолютно верно. Но что любопытно – найти этот союз очень сложно.
– А что, если человек не знает, где искать желание и как оттачивать мастерство?
– Тогда на помощь приходит общество, которое и побуждает желание оттачивать мастерство. Логично?
– Не всегда, – сухо отзываюсь в ответ.
– Приведи пример, – предлагает он.
Я же, недолго думая, прижимаю к себе папку плотнее и поясняю:
– Молодой автор, который задал себе вопрос: «О чём я хочу написать книгу?», имеет только желание её написать. Он её пишет, пишет и пишет. Мастерство пера у него нулевое и, вне всяких сомнений, на помощь к нему приходит общество. Оно настолько сыто и напичкано «шедеврами» литературы, что молодому автору приходится перекраивать свою книгу под моду. Приходит день, когда он отправляет её в издательство, но там терпит отказ. Отправляет в другое издательство – и там отказ. И так по кругу, пока его список с адресами иссякнет. Что тут будет побуждать автора сотворить шедевр? Желание есть, а мастерству откуда взяться?
– Чтобы добиться чего-то, надо не стоять на берегу, дрожа от страха, а смело нырять в воду и грести изо всех сил.
– А если ты не умеешь плавать?
– Джоана Харрис написала три книги, ни одна из которых не была издана прежде, чем её четвёртая книга «Шоколад» не стала мировым бестселлером, и по ней не был снят не менее популярный фильм. А книга Мелоди Битти «Преодоление созависимости» была отклонена двадцатью издательствами…
– И в дальнейшем продана в пять миллионов экземпляров, – заканчиваю я, глубоко вздыхая и поправляя платье, которое чуть-чуть задралось на коленках.
– Не каждый может сотворить шедевр, но каждый может попробовать.
Барри доброжелательно улыбается мне, и я машинально улыбаюсь в ответ, отводя взгляд на окно. «В чём-то он прав», – приходит ко мне понимание, но меня всё равно терзают мысли о том, что многие шедевры остаются незамеченными издательствами. «Они попусту не влезают в бюджет сейчас, а потом о них забывают напрочь», – думаю я не без грусти.
– Нет ничего хуже, чем ставить всю свою карьеру в зависимость от одного единственного произведения, – говорит Барри и глубоко вздыхает. – И отправив его в издательство, ждать долгое время, ведь нигде нет гарантии того, что оно понравится тем, кому его послали.
– И что делать дальше?
Он поднимается с пуфика и, поправив галстук, отвечает:
– Открой миру то, что без тебя навсегда осталось бы скрыто.
Я же лишь улыбаюсь мистеру Уокеру. В его словах всегда таится скрытый подтекст. Иногда они носят философский характер, а иногда помогают справиться с внутренним страхом или же гневом. Он умеет подбирать правильные слова и формулировки, которые придают достаточно сил, чтобы поверить в себя и отбросить все сомнения, имевшиеся в голове. Попрощавшись со мной, мужчина размеренно направляется прочь, а я смотрю ему вслед, размышляя о том, что нужно доделать работу к началу собрания.
Под конец рабочего дня я уже корректирую отчёт по проделанной редактуре, внося последние правки в эпизоды, которые хочу закончить сегодня. Погода за окном стремительно портится, и начинается сильный ветер с дождём, но это ничуть мне не мешает. Сквозь открытую форточку проникает прохладный ветерок, задевая ближайшую стопку бумаг с рукописью, отчего та тихо покачивает верхними листочками. Добавив последнюю правку и нажав на Еnter, я отправляю в печать готовый отчёт. Офис уже начинает пустеть, потому что коллеги из разных отделов постепенно расходятся по домам, оставляя работу на завтра. Мне же никогда не нравилось оставлять дела на утро, ведь если возможно сделать всё сейчас, то
почему бы и нет? Принтер нехотя выплёвывает листок и глухо трещит. Подойдя к нему и забрав из лотка готовый отчёт, я оборачиваюсь и испуганно вскрикиваю от неожиданности:
– Боже мой, мистер Райт! Зачем так пугать?
Напротив меня, практически вплотную ко мне, стоит Фредди. «Твою же мать! В могилу сведёт своими подкатами!» – мысленно чертыхаюсь я, а он строит миленькую ухмылочку и сообщает:
– Это всего лишь я, но ты могла бы называть меня и так. Я не против.
Тут его взгляд падает на мои губы, и мужчина бурчит что-то нечленораздельное так, что я не могу разобрать и слова.
– То есть, мистер Райт, вы подтверждаете тот факт, что вы ограничены и умны, как пень в лесу, и до вас мало, что доходит? – вопросительно подняв бровь, уточняю я и огибаю его, чтобы стремительным шагом направиться к столу.
«Сколько в этом придурке самоуверенности? Каждый раз получая отказ, он пытается снова и снова. Это превращается в цирк на колёсиках, от которого моя психика точно скоро поедет», – приходит ко мне понимание. Фредди же мгновенно поворачивается и медленными шагами, словно кошка на охоте, начинает подходить ко мне сзади.
– Да я смотрю, что её величество Олливия любит изображать недотрогу?
Услышав последнее, я изо всех сил пытаюсь сдержать смешок в его сторону. «Какую, к чёрту, недотрогу?» – думаю про себя и, пока он целеустремлённо приближается ко мне, пробую сообразить, как бы побыстрее от него избавиться.
– Я слышала, по офису ходит слух, что непревзойдённый Фредди Райт – дамский угодник и может любую женщину влюбить в себя по щелчку пальцев, – выдавив это из себя, я стараюсь унять дрожь в голосе и сделать вид, что не обращаю внимания на сокращение дистанции между нами.
– Разве это плохой слух? – спрашивает непрошенный ухажёр, практически вплотную подходя ко мне, отчего я чувствую чужое дыхание на шее, подавляя приступ тошноты от его присутствия.
– Слух неплохой, – говорю в ответ и, развернувшись к нему лицом, встречаюсь с ним взглядом.
Как оказывается, тот не может отвести глаз от чётких очертаний моих губ. «И чем же они его так пленили? Неужели он уже фантазировал что-то прямо сейчас, стоя передо мной?» – слегка поморщившись, задаюсь я вопросом, а он же, как заворожённый, продолжает смотреть на меня. Моё дыхание достаточно прерывистое, и мне видно, что кровь приливает к его щекам. Он уже вытягивает голову, чтобы попробовать поцеловать меня, но я прерываю его, громко заметив:
– Но, к великому сожалению, вы напоминаете мне «венский стульчик».
Фредди замирает на месте. Его губы кривятся недовольной улыбкой, а в глазах застывает недоумение. Растерявшись, он выглядит настолько глупо, что я не сдерживаюсь и хохочу, звонким голосом добавляя:
– Хорошей охоты, мистер Райт.
Отдаляясь от него, я шагаю в конференц-зал, где уже через несколько минут начинается назначенное совещание. Вдогонку я улавливаю что-то невнятное, вроде «я подожду тебя здесь» или что-то в подобном роде. В тот момент мной испытывается маленькая радость от победы, одержанной под натиском навязчивости этого поэта-купидона.
Уже подходя к месту собрания, я слышу знакомые голоса и замедляю шаг. Один из них звучит спокойно, представляя из себя размеренный и мягкий баритон, хотя и немного прокуренный. Второй же принадлежит женщине, разбавляемый её звонким хохотом, что кажется таким наигранным, отчего мне становится сразу понятно, кто ожидает меня за дверью. «Там сидят Майкл Ким и Маргарет Росс», – приходит ко мне осознание, которому я не слишком и рада.