«Подумай перед сном: в какого Бога верить,
Подумай и ложись спокойно спать».
Е.П. (Поэтесса г. Дзержинска, конец 80–х 20 века.
(За точность цитаты не ручаюсь, но смысл такой)
У каждого своя версия о Творце Мира, в которую он верит. Кто–то, имея общие постулаты и мнения на этом фоне, собираются в социально–религиозные общины. Подходит ли хотя бы одна из ныне существующих общин именно мне или нет, дабы примкнуть к ним или отпасть навек? Чтобы понять это, можно:
1) исследовать постулаты–догмы имеющихся организаций, проанализировав к которой возникнет больше откликов и симпатий;
2) выбрать ближайшую и слепо следовать всему, чем будут грузить или
3) попробовать самому, поначалу, описать каким ты сам хочешь, чтобы был Бог и затем, если это станет необходимым, искать компанию по данному шаблону.
Ради шутки скажем так: если бы Бог был, то каким бы Он должен был быть на мой взгляд? Отвечая на сей вопрос, нужно помнить и не упускать из вида, что ответ напрямую затрагивает моё собственное СТАТУС КВО относительно как мира так и его Создателя, если таковой имеется в моей гипотезе.
Итак:
МАНИФЕСТ БЫТИЯ БОЖИЯ – или Заповеди «Каким Богу быть или самый Новый Завет с Пустотой».
1. Я бы хотел, чтобы Бог, т.е. Единый Создатель всего и Промыслитель–Опекун Существовал.
2. Я бы хотел, чтобы весь мир был создан Им только ради меня, и все и всё было предназначено лишь для того, чтобы мне было приятно в соприкосновении с ними. А им, соответственно, в соприкосновении со мною.
3. Я бы хотел, чтобы Он был мне Любезным Другом и если меня начинает кренить ко вредному для меня и моей плоти, то Он бы останавливал меня так как любящие и тут же показывал какими могли бы быть плоды падения. Чтобы не допускал меня до неполезного мне, т.е. отводил от греха любыми средствами, одёргивал и отваживал. Т.е. я хотел бы быть запрограммированным роботом, зомби, за которого всю ответственность несёт Программист.
4. Я бы хотел, чтобы Он уготовил мне одну единственную женщину в супруги, которую бы я непреходяще взаимно и страстно любил, и никаких других женщин для меня бы не было. И Он бы дал нам в путеводители по спальне Сутру Камы (Кама–Сутру).
5. Я бы хотел, чтобы с детства я ведал свои таланты и имел возможность их реализовать.
6. Я бы хотел, чтобы Он отвечал на все мои звонки в любое время суток и года, а лучше, если бы мы были неразлучны, как истинные муж с женой, разумеется – за вычетом сексуальных отношений.
7. Я бы хотел, чтобы Он каждому относился как ко мне, единственному в своём роде и виде и с каждым встречался индивидуально, не группируя нас по классам, кастам и церквам.
8. Я бы хотел, чтобы после так называемой смерти мы с Богом продолжили наше сотрудничество или, когда мне это надоест, пусть наступит моё полное исчезновение, пусть меня не станет, так же как и не было. Для моего сознания это подобно сну без сновидений. А если мне там, в Небытии снова захочется быть, то пусть я воскресну. Если, конечно, тому кого нет чего–то захочется.
Вывод: если всё в жизни не так, то я не хотел бы здесь оставаться. Глядя вокруг я не вижу всего того чего мне хочется, но убить себя не могу только потому что это больно; лучше если это сделает старость, болезнь или кто–либо из людей. Но иной во мне видит, что всё именно так, как я хочу, поэтому находится ещё аргумент, чтоб остаться.
03–04.03.2005
Кое–что, приближающее к священному безмолвию и хранению помыслов, сведению ума в сердце, что является и соответствует понятию «иерей–рок». Рок, как протест, отрицание (апофатика), противостояние; иерей–рок, как противостояние рассеиванию ума («как пшеницу» Лук.22:31), сосредоточение на единственно важном – на созерцании умом ума; движение массовой культуры в сторону уединённой исихии (молчания) при отсечении всех остальных интенций, поход к антропологической границе с критическим анализом и проверкой всех предыдущих и возможных мнений по интересующему вопросу. Отсюда некоторые исследования могут казаться насмешкой или даже кощунством над тем, что для кого–то это является незыблемым авторитетом, но при тщательном рассмотрении далеки от безупречности. Первичным постулатом, кредо, иерей–рока можно считать слова Михаила Борзыкина (гр. «Телевизор»)
«Не хочу Тебя выдумывать сам
Не хочу Тебя знать по святым писаньям.
Стоя на коленях, стоя в грязи,
Кричу Небесам: КТО ТЫ?»
Но при всём при том личный опыт и результаты так или иначе сверяются с опытом предыдущих поколений, даже помимо воли т.к. связь времён хотя бы маломальски, но остаётся в Вечности. Истина и Заблуждения во все времена остаются одни и те же.
Пример критического анализа:
Равноапостольные Константин и Владимир вопреки общему мнению видеть в античных статуях вместилище бесов прияли их и культивировали как высокое произведение искусства: «Интересно, что мы вновь видим, сколь неравнодушен святой Владимир к искусству, хотя теперь речь идёт о языческой скульптуре. Но, вероятно, князь был одарён очень тонким художественным чутьём. И он, вчерашний язычник, только что крещёный, уже способен абстрагироваться от языческой основы эллинского искусства, видя в корсунских статуях именно художественные шедевры, а не идолы. Вспомним, что и святой равноапостольный император Константин, основав Новый Рим – Константинополь, отовсюду свозит в эту новую, христианскую столицу империи шедевры античного искусства, одновременно украшая город многочисленными христианскими храмами. Поразителен культурный кругозор Владимира. Ему абсолютно чуждо ханжество, нередко проявляемое неофитами. Он воспринимает православную греческую культуру как эталонную для Руси, даже в комплексе с такими тонкими нюансами, как отношение к античному наследию» (В. И. Петрушко. История Русской Церкви. –М.: ПСТБИ, 1999. с. 10). Очень похоже на то, как после революций 17–го года 20 века в России верующие, проникая в аппарат власти, ради сохранения культовых принадлежностей настаивали на сохранении храмов, икон и т.д. в качестве культурного наследия и ценностей, благодаря чему мы и можем пользоваться ими ныне. На днях возвращают в том числе Оранскую Божию Матерь в Оранский монастырь из Нижегородского музея. При всём при том Владимир отверг славянскую культуру и отказался видеть «высокое искусство» в славянских идолах: «Родственники Владимира, то есть бывшие жены, сыновья и прочие, ближайшие его советники и другие близкие Владимиру люди, вероятно, крестились в церкви Св. Василия. Эта первоначально деревянная церковь была одной из первых построена равноапостольным князем в Киеве. Освящена она была во имя святого Василия Великого, имя которого принял святой Владимир при крещении. Поставили этот храм на месте прежнего капища Перуна, ещё недавно украшенного по приказу князя новым идолом. Теперь же истукан был низвергнут, позорно, с символическими побоями, совлечен на берег Днепра и пущен вниз по течению, причем князь велел провожать языческую мерзость вплоть до порогов, отталкивая идола от берега шестами. Понятно, что в сознании новокрещёного князя идол напрямую связывался с вместилищем бесов» (там же). На лицо пристрастность к греческой культуре в ущерб родной – «огречивание» сознания неофита, а так же двойной стандарт. Но воздержусь от конечных выводов и суждений, ограничиваясь констатацией, потому что в пределе выхода из истории, требуемом исихазмом, должно отказаться от любых «культурных ценностей».
30.03–04.04.2005.
Оранский монастырь – Дзержинск
Меня спросили, чувствовал ли я и что именно на рукоположении во иереи и после. У меня был готовый ответ – это стишок тогда же написанный «Хиротония»:
Харизмой печали
Сошло Вдохновенье
И слёзы ручьями
Разлились безбрежно
И пот шёл кровавый
Смертельною скорбью
Не миновала
Чаша Господня
Страшных семь таинств
Христу со–распятья
Тихая Радость
Страданий печатью
Легла, легла–а–а.
Но сегодня я не про это, было ещё кое–что. Ещё я ощутил, что ума как–то прибавилось (очень похоже на шутку), но так оно и было, как бы это смешно не выглядело. Вот прибавилось и всё тут, как–то физически ощутилось, чего никак не ожидал, то и приключилось. Может кто–то скажет, что не очень–то заметно, но посмею не согласиться и могу под присягой подтвердить: ПРИБАВИЛОСЬ и точка!!! Оно может, конечно, ненадолго, но что было, то было, врать не стану и никому не позволю: Ума прибавилось, хотя может, спустя какое–то время, убавилось, ну так и молодость проходит, но она же была! Как–то хожу и чую: Прибавилось ума–то, не отнять. Степенно так хожу вокруг храма, где рукоположили, в монастыре Введенском, в городе Иваново, ответственно так хожу, кругами, ко мне народ под благословение подходит, а я ощущаю: ума–то прибавилось. Ух, ты! Круто! Непривычно как–то, будто свысока на всех взираешь, но понимаешь – не по заслугам, но даром получил и легко снисходишь до братьев своих меньших, безумцев по вере. Они благословения просют, а я так по–умному им и со смирением: «Бог благословит». И осознаёшь: умно сказал! И крестным знамением их, раз. И руку им даёшь целовать, двас. Почему бы умному человеку руку не поцеловать, даже если этот человек я, пусть целуют, авось тоже поумнеют. Раньше меньше было, ума–то. Прямо как у Страшилы из «Волшебника Изумрудного Города». Ну, думаю, повезло: УМА теперь ПАЛАТА, блин! Прежде я как–то стеснялся рассказывать про то, что ощутил прибавление ума, вдруг показалось, но нынче вот гляжу: да нет, и впрямь умишка–то поболе прежнего и за пять прошедших лет всё не убавляется, хотя и мерещится порой, что приглючилось мне поумнение моё. А потом всмотрюсь, ан нет – УМЁН, зараза, не по годам. Посему вижу на себе ответственность сообщать о делах Божиих на мне явленных – ПРИБАВЛЕНИЕ УМА, не зря же икону с одноимённым названием всегда почитал и даже какое–то время очень шибко припадал к ней и даже с собою в паспорте носил. Вот и свершилось: так оно и есть – УМ сошёл на ищущего ЕГО и устроил во мне Свою Тайную Вечерю, разумейте языцы – яко со мною Бог. Се Сила Божия, не смотря на немощь человечью, проявилась. В чём же выражается сей Ум во мне Несметный, спросите. Да разве это уже так важно, пусть даже и не в чём, важен сам факт снисхождения в немощного человека, а какая в том коммерческая выгода и польза секулярская уже не суть. Как в той притчи про нищего мудреца: что ж ты нищий раз такой умный?! Я вот тоже – умный и всё тут. Никто меня не переспорит на эту тему и не переубедит, особо ежли захочет доказать мне что я глуп. Не выйдет, говорю я вам, ибо и сам знаю что дурак, но УМИЩЕ–то Божий во мне пребывает, а в вас нетути. Вот и всё. Был я глупец глупцом, а теперь, милостью Божией поумнел. Завидуйте мне, идиоты дебильные: «я такой же как вы, только лучше», как сказала другая, тоже умная, но женщина, хотя и не удостоившаяся хиротонии от епископов, УМКА – Анна Герасимова. И как это у ней без хиротонии получилось – поумнеть?! А может она тайный мужик и в тайном сане? Или она вовсе не умна, но самозванка? Жаль если так, а ведь такая красивая и поёт приятно. Впрочем, зачатки умственных способностей наверно во всех заложены, будь они хоть мужчины, хоть голубые. Хотя это уже тянет на ересь. Ибо всякая ересь – от недостатка УМА, а точнее от полного ЕГО отсутствия. А разве может человек, находясь в здравом уме, иным ум и не может быть, стать гомосеком?! Посему приходиться принимать на веру тайную доктрину Православной Церкви, что Бог женщине Ума не дал. Иначе получился бы двуглавый монстр. Ведь голова у Церкви одна, как и в семье хозяин – тот, у кого УМ в полный рост, а другого роста у него не бывает.
10–12.05.2005
Курил вишнёво–сальваторский кальян, с церковным угольком сверху; жевал сосиски гриль, само–приготовленные на сковородке «Тефаль», запивая то шампанским из Дербента, то Кагором из Кишинёва; читал Пелевина, как русскоязычный эквивалент Кастанеды или Лукьяненко как заменитель местами Бредбери иногда Воннегута; в общем всё было почти как надо или около того, и осознавал, что скоро, или даже раньше, СМЕРТЬ, вожделенное НЕЧТО, пригласит ширнуться своей запоздалой косой–иглой.
Вот что он записал в своём «Дневнике Невечернем» совсем недавно: «Я готов переспать со многими девками, но не более того. Более только с той с кем уже». Как же это далеко от идеалов «Добротолюбия» – собрания сочинений мужей богомудрых и весьма ответственных за свои изречения, о которых Лев Николаич (Толстой, разумеется) узнал только от Поселянина, во время очередной пьянки. Э, пардонте, застолия, но наш–то «герой» ведал про то не понаслышке: подвизался какое–то время, пока не наткнулся на ВЕЧНОСТЬ или то, что сказалось ЕЮ. Теперь он всем втирает, что ВЕЧНОСТЬ ему типа призналась, что, якобы, прежде ОНА всех дурила. Нет, вовсе, не то, чтобы они, все кто устремлялся к НЕЙ, заблуждались, нет, но ОНА, собственноустно охмуряла их. Всё же они с НЕЙ встречались, но Она им лгала. Хотя это называется не так: ОНА их ПУТЕВОДИЛА. То есть грузила удобоваримые вещи…
А всё равно приходилось догоняться по–старинке – водяра и «Мальборо».
Итак, ВЕЧНОСТЬ сказала «ОК» и столкнула во ВРЕМЯ. А что ТУТ? Крути ни крути, ни одна из девчат не клюёт – рылоликом не удался и деньжат на абсент не наскребается, хоть зарежься. В конечном итоге (а каким он ещё может быть?!) струны души, все семь, совсем порвались (хотя было время, когда они ещё дышали на ладан, когда оставалась надежда или какие–нибудь гарантии) и он зазвонил во все тяжкие на Sветлой Sедмице с приходской колокольни. Один пёс: никто ничего и не понял. Зато все ликовали: КАКОЙ ЗВОН, твою мать!!! Разве что Святейший, проезжавший поодаль, перекрестился, отёр слезу и прорёк толи вдаль, толи ввысь, толи в бороду: «Есть ещё порох в заначках». И пустил себе пулю в лоб. Мысленно, как всегда. Ну не об ентом речь. Это и так и сяк все знают, будь то в любом направлении мысли Святейший, со всеми одна фигня приключается, у всех прозрение рано–поздно наглючивается и вруб, наконец–то, приходит в Единое Древо, Пентиум Жизни–666. Да тока не все об том говорят. И мы не про то глаголем.
В общем, жил да был НИКОМУНЕИЗВЕСТНЫЙ, а если и известный, то не многим, человек–челобрек. Налогов не платил, потому что не работал, официально; ни кого не грузил, потому что мало с кем общался, да и то мимолётом: «Докурю пару пачек, допью пяток бутылок и уйду в монастырь». Так он о себе всё мечтал. «А как же дети?! – так их нет… а если и есть то мне про них не известно… А та, что со мной?! так ведь она тоже сама по себе. По «чешу себе пах» (Калугин) и отправлюсь восвояси, если где–нибудь их найду». Круг замыкался. «Свояси» были Тута и Днесь. Но он про это старался не думать и немножко лукавил себе. Всё вокруг было очень банально, но он сгущал краски и всё представлялось ярким. Всюду было «Христос Воскресе», но ему слышалось «Все Истлели». Всюду гаркали «Харе Кришна», ему слышалось «Всё сгниёт». Какой там в жопу Достоевский со своей Красотой, воюющей в сердце человека с синодальной цензурой?! Всё было глаже: «Миру – мир, остальное – святым». Но и это прошло, и Соломона не надо вызывать в понятые.
23.05.2005