История о том, как сохранить любовь на всю жизнь и развивать бизнес в шоколаде
…Самое большое везение в жизни Ирины в том, что она встретила на сто процентов своего человека – мужа. Поэтому на выбор между семьей и карьерой ей нужно несколько секунд, чтобы дать ответ. Почему несколько секунд? Чтобы произнести одно слово – семья.
Работу можно найти, профессию можно поменять, открыть новый бизнес – и никакой трагедии в жизни не произойдет. А когда предают семью, изменяют близкому человеку и себе, даже с бизнесом, для многих – трагедия на всю жизнь.
Нас, женщин, всегда волнует вопрос: а как же семья? Ирина Эльдарханова, председатель Совета директоров группы компаний «Конфаэль», верит в простую истину: наши близкие – главное богатство. И в этой главе она рассказывает о том, чего нет ни в одном интервью… Ни слова о деньгах, много – о любимом и любящем муже.
Как, развивая большой бизнес, любить и быть любимой…
Компания «Конфаэль» широко известна своей оригинальностью. Здесь изготовили сладкие сувениры для Владимира Путина, Дмитрия Медведева, Романа Абрамовича, Людмилы Путиной, принца Уильяма, Папы Римского и многих других знаменитостей: политиков, артистов, бизнесменов, общественных и религиозных деятелей.
Незабываемый подарок Роману Абрамовичу – бензозаправка размером полметра на полтора.
К 60-летию Льва Лещенко отлили льва весом 94 килограмма.
Изготовили шоколадный вариант автомобиля «Porsche» в четверть реальной величины – 200 килограммов.
Чеченский предприниматель задумал подарок матери Рамзана Кадырова – шоколадную копию построенной в Аргуне мечети, в честь нее украшенную восточными узорами и вязью сур из Корана.
Сегодня на фабрике нашей героини работают более 500 рабочих, открыто более 40 собственных бутиков.
Ирина входит в рейтинг «50 богатейших женщин России». Основной капитал заработан в 1990-х в зоне экономического благоприятствования «Ингушетия».
Все было как в сказке, как в кино…
В Москве на Красной площади 14 февраля в 21.05 я встретила своего будущего мужа. Точно помню это время, потому что ровно в 9 вечера закрывался ГУМ. В День всех влюбленных, о котором тогда никто и не знал, я оказалась в этом удивительном городе совершенно случайно. И в 18 лет встретила свою судьбу: тогда еще юношу-чеченца, который перевернул мою жизнь.
Мне было 18 лет, и очень хотелось любви. Я хотела быть влюбленной и любимой. Но категорически не хотела тратить время на отношения, которые не ведут к будущему. И наше знакомство пришлось как раз на тот момент, когда у меня была невероятная потребность в любви. Все совпало.
В книге мне хочется сделать акцент на главном – на том, что изменит вашу жизнь. На семейных ценностях, через которые можно неосознанно переступить, когда появляется успех. И начну с того, почему я свою судьбу доверила этому человеку.
Я помню каждую деталь нашей встречи, хоть с того момента прошло не одно десятилетие: как встретились взглядами, произнесли первые слова, обменялись адресами. Конечно, романтики добавляло, что писали друг другу письма и отправляли в конвертах, а не по электронной почте.
Я верю в знаки судьбы. И первый знак в моей осознанной взрослой жизни был как раз связан с мужем. В тот день я оказалась в Москве на несколько часов всего лишь по той причине, что с детства страдала от неустойчивости вестибулярного аппарата. Любая поездка становилась каторгой и испытанием для всей семьи. Даже 20 километров до дачи не могли проехать с родителями на автобусе. Приходилось выходить на середине пути, потому что мне было, мягко говоря, не очень хорошо.
Перелеты из Ленинграда в Хабаровск – домой и обратно – становились мукой. За две-три посадки между этими городами просто изводилась, не могла ничего есть. На втором курсе прилетела на зимние каникулы и говорю маме, что не хочу больше так мучиться, лучше полечу через Москву: одна посадкав столице, а там на поезде доеду спокойно. На Ленинградском вокзале купила билеты на поезд на час ночи и, чтобы скоротать время, пошла побродить по ГУМу, который работал до 21.00. Потом запланировала посмотреть смену караула, прогуляться по Тверской улице.
Хотела найти кинотеатр и сходить на сеанс, скоротать время часов до одиннадцати, а потом – на поезд. Вот так и оказалась в тот день и тот час на Красной площади. Выполнила первые два пункта и направилась в кино. Вдруг ко мне подходит молодой человек и спрашивает, не знаю ли я, где находится кинотеатр.
Представляете, мы шли по одному пути. Он тоже посмотрел смену караула и пошел искать кинотеатр. Я говорю:
– Я бы с удовольствием подсказала, но сама не знаю. Давайте вместе искать.
И пошли рука об руку. Так начался наш совместный путь. Конечно, никакой кинотеатр мы не нашли, да мы его уже и не искали. Увлеклись другим: шли, разговаривали. Люди из двух совершенно разных регионов могли много интересного поведать друг другу. И потом он проводил меня на поезд.
А 5 марта уже приехал в Ленинград под предлогом посмотреть город, в котором никогда не был.
За эти несколько дней, проведенных в Ленинграде, я окончательно влюбилась в него. Не то что по уши, выше ушей. При расставании рыдала без остановки. Было такое ощущение, что теряю часть самой себя. Он тоже был расстроен.
Никогда бы не поверила, что мое сердце и мысли полностью займет абсолютно скромный молодой человек из Чеченской Республики, воспитанный в национальных традициях. Помню, как мы поехали на Ленинградский вокзал, в метро стояли, целовались. Это у него было в первый раз. Нам еще милиционер свистел. Для него это было вообще погружение совсем в другой мир. Ну и, конечно, для меня тоже.
Последующие полтора года были бесконечным ожиданием писем, я несколько раз в день бегала к институтскому почтовому ящику. Мы часто заказывали переговоры друг с другом, приходилось по часу ожидать связи на переговорном пункте. Но эта связь через тысячи километров поддерживала нас морально. Наши чувства нас испытывали и одновременно вдохновляли.
…А теперь, как бы смешно это ни звучало, благодаря любви у меня исчезли проблемы с вестибулярным аппаратом. Не знак ли?!
Исцеление любовью. Однако у нас оставалась другая проблема.
Я училась в Ленинграде, а он работал на Урале. Это была самая большая сложность, но благодаря этому я смогла по-настоящему рассмотреть своего любимого человека.
Помню все до единой трудные ситуации, которые решил тогда еще мой будущий муж. Его поведение и слова в те моменты на самом деле определили мою судьбу. Наглядно показали: мне нужно за ним идти, ему можно доверять. Именно он – мой «кит», на котором держится все.
Однажды моему «киту» нужно было уезжать на Урал. Чтобы увидеться со мной перед этой поездкой, он поехал через Ленинград. В этот же момент у меня возникает проблема: мама и папа уехали на Черное море, а мы с сестрой должны были присоединиться к ним, но не могли выехать. Элементарно не было денег: из-за каких-то накладок нам не выдали стипендию, а родители уже не успевали выслать.
И мой будущий муж отвез нас на вокзал, договорился, чтобы двух девчонок повезли зайцами (билетов-то не было), и заплатил проводнику за помощь своими деньгами. И мы благополучно доехали.
Кстати, много лет спустя я случайно прочла его дневник, где он описывал этот момент: «Как хорошо, что она доехала! Правда, я волновался, но главное – мне удалось все организовать. Осталось еще 20 копеек. Ничего, булку хлеба я могу разделить на три дня. Проживу».
Ни одного слова сожаления, ни возмущения – удивительная самоотдача. Я поняла, что хочу быть с этим человеком. И не просто хочу, я могу ему довериться. Каждый раз я убеждалась в этом. Он, именно он – мой человек.
Помню нашу прогулку в Петергофе. Когда нужно было уезжать обратно, возле касс нас ожидала километровая очередь. И, как назло, еле двигалась. У нас было совсем мало времени. И в этой суматохе, сумбуре и, казалось бы, безвыходной ситуации мой будущий муж просто сказал: «Подожди немного, я сейчас приду. Постараюсь все решить».
Через какое-то время он пришел с билетами.
Я обратила внимание на три вещи:
– он может решать вопросы;
– умеет благодарить людей;
– умеет мыслить нестандартно.
Мой человек по всем параметрам!
Наши чувства уносили в сказку, но реальность была сурова к нам. Через год после знакомства мы решили пожениться. Но… Чеченцы не женятся на русских. Звучало, как приговор. Но таковы древние традиции народа. Для нас встал вопрос: либо мы налаживаем отношения с будущей семьей, либо просто расстаемся. Расстаться не могли, потому что оба были не просто влюблены, а обвенчаны этим чувством по-настоящему. Мы хотели не просто любить, а создать семью. Родные мужа все поняли и приняли наши отношения. Для чеченской семьи это было сложное решение. Старшая сестра мужа была категорична: говорила, что перестанет с ним общаться, если он женится на русской. Теперь обожаем друг друга, дружим со всеми родными. Мы – семья!
…Заявление на регистрацию нужно подавать минимум за месяц, а мы собрались вместе за два дня до свадьбы. Причем он прилетел в Хабаровск раньше меня и сам познакомился с будущей тещей.
Мои родители понимали, что мы приехали уже жениться. Воспринимали ли серьезно? Они просто сказали: «Ну ладно. Хоть год, но ваш». Видимо, видели, как мы влюблены, и знали, какая сложная жизнь с человеком другой веры. Сейчас могу сказать: хорошо, когда женщина счастлива месяц, но ведь этот месяц может длиться всю жизнь.
У нас было всего несколько дней. Чужой город, но он сам смог все организовать – от начала до конца. Завел нужные знакомства, купил свадебные наряды, дефицитные по тем временам продукты. Как будто жил в этом городе лет двадцать, везде у него были знакомые.
После свадьбы решили переехать к нему на Урал. Мы уже не могли и не хотели быть отдельно друг от друга. Я бы, конечно, продолжила учебу в институте в Ленинграде, но разговор об этом не стоял вообще. Если ты замужем, то замужем. Все! Ты должна быть рядом с мужем! Без вариантов.
Перевелась на заочное отделение и улетела к нему в город Воткинск – туда, где родился Петр Ильич Чайковский, рядом со Ржевском.
Он работал по распределению в нефтяной экспедиции, а я готовилась стать мамой. Не могла представить, каково это будет без поддержки близких и родных людей.
Срок был еще небольшой, поэтому надо было устраиваться на работу. Городок маленький, сложно с вакансиями. Но все же, благодаря моему «киту», удалось найти место, чтобы через какое-то время уйти в декрет.
В нашей жизни тогда были забавные моменты, достойные сюжетов лучших советских комедий. Однажды вышла с работы, чтобы сесть на автобус и поехать домой, смотрю – на улице по дороге все ползут на коленках. Абсолютно все. Оказывается, каждый год в этом регионе, где постоянно – до минус 55 градусов, наступает плюсовая температура, идет дождь и мгновенно температура понижается до минус 10–20 градусов. Все вокруг превращается в каток, даже встать нельзя, не говоря уже о том, чтобы держать равновесие в вертикальном положении. А я уже в положении, с заметно округлившимся животиком. До дома километров пять-семь ползти по железнодорожным путям. И люди, как скалолазы, добирались по этой ледяной дороге. Как только приходилось подниматься вверх, покорители скользкой высоты могли сползти вниз и начинать сначала. Такая интересная была там жизнь.
Я – «работоголик» и не скрываю этого. Чтобы пройти два с половиной курса за полтора месяца, я вставала в пять утра и ложилась в час ночи.
Знаю, что многие женщины так же целиком и полностью посвящают себя работе.
Теперь же, ощутив все на себе, могу сказать: нужно знать меру во всем. Когда нет этой меры, когда в отношении работы нами управляет какое-то упоение и безумие, это уже «бездумие», наверное, просто глупость.
Ты себя настолько не любишь, что перегружаешь на тысячу процентов. И все ради чего? Работы? А рядом могут страдать от отсутствия внимания родные люди. Нужно думать все-таки и о своих близких. Понимаешь это намного позже, когда что-то уже невозможно исправить.
Как ни больно мне признавать, такая тотальная загруженность сказалась на первом ребенке: на его здоровье и физическом развитии. Из всех моих детей он самый низкорослый и болезненный. Аллергия на все подряд, любой вирус или инфекция выбивали из колеи и укладывали в постель надолго. Постоянные болезни выходили за рамки стандартного детского набора. Еле спасли, на самом деле.
Будьте рядом с детьми и близкими людьми, не растворяйтесь в работе!
И страхи мои о материнстве были не напрасны. Когда я начала кормить ребенка грудью, развился мастит. Фельдшер из добывающей компании порекомендовал «стопроцентный рецепт»: каждый час прикладывать к груди березовые почки и запаренное льняное семя. Запарила этим семенем все свое молоко и превратила его в гной. Так я «заработала» мастит и операцию на обе груди. Просто потому, что не к кому было больше обратиться. Не у кого спросить совета, чисто по-женски. Я была одна, муж на буровых.
Примерно в это же время наступила пора вступать в партию. Сразу после операции, температура под сорок, а я прошу отпустить на партийное собрание, чтобы меня зачислили в партийные ряды. По пути забежала сфотографироваться. На меня с удивлением посмотрели: девушка вся перебинтованная, в мирное-то время. Даже не замечала этого. Такой был фанатизм, и не конкретно по отношению к партии, а в принципе по жизни: делать – значит делать.
Через какое-то время смотрю: на фото в партбилете я в белой кофточке, а от шеи через всю грудь идет бинт. И я не помнила ни боли, ни сшибающей с ног температуры. Все это делала настолько увлеченно и искренне.
Наверное, эта увлеченность меня вела и помогала. Находясь в декретном отпуске, умудрилась всего за полтора месяца сдать сессию, догнать своих однокурсников, закончить четвертый и пятый курсы. Выбрала самого жесткого преподавателя, чтобы не давать себе расслабляться, и написала полдиплома.
Еще до родов, когда брала задание, он меня уже почти умолял: «Пожалуйста, Ирина, я тебя прошу, не улетай домой. Ты же прямо вот здесь, у меня в кабинете родишь».
Я не могла не улететь: муж уже прислал телеграмму, что ждет. В итоге так и получилось: вечером – посадка, а наутро меня увезли в роддом.
Отдельно расскажу историю моего трудоустройства в Грозном. Муж буквально взял меня за руку, привел к заместителю министра бытового обслуживания. Не ходил вокруг да около, а напрямую озвучил цель нашего визита: «Вот, из Ленинграда привез жену русскую, надо устроить на работу. Красный диплом. Ответственная и грамотная».
Ответ был так же ошеломительно прост: «Отлично, а мы как раз создаем трикотажное объединение. Вообще нет специалистов. Катастрофа. Идите сейчас к директору, он только вышел из моего кабинета! Согласуем ваш вопрос сегодня же».
Вы не поверите, но мой муж нашел директора в… уборной. Подобрал нужные слова и вернул к заместителю министра. Буквально за пятнадцать минут вопрос был решен: меня оформили технологом.
Через годы, когда взглянула в трудовую книжку, удивилась. Оказалось, что технологом я проработала всего месяц. Потом меня назначили главным инженером трикотажного объединения, а затем уже главным инженером республиканского объединения.
Не понимаю, как так?! Я же ничего экстраординарного не делала. Когда уходила с должности главного инженера объединения бытового обслуживания, министр просил остаться, давал на выбор руководящие должности на любом предприятии из системы министерства бытового обслуживания. Оценили мой вклад. Какой вклад?
Мне было всего двадцать три года. Ничего толком не успела сделать. Просто работала, искренне любила свое дело.
С другой стороны – я одна в чужой республике, родители переехали из Хабаровска позже. Неразделимое трио – я, ребенок и работа. Кто с ним только ни сидел: секретари, сотрудники, даже жена директора. Малыш заболел – на больничный ты не можешь пойти.
Ответственное лицо – всегда должна быть на работе.
У нас никогда не стоял вопрос о том, что я могу не работать. Вообще никогда. Мы переехали, ребенка в детский сад надо устраивать, а мне идти на работу. А вот мой муж подвиг тогда совершил. Ему вообще можно кланяться, встать на колени и много-много раз кланяться.
Он – нефтяник с опытом в Удмуртии, но решил сменить профиль. Захотел преподавать, окончить магистратуру, аспирантуру, защищаться далее. Но когда меня назначили главным инженером, он сказал: «Знаешь что? Я буду у тебя главным механиком, главным энергетиком, инженером по технике безопасности. Тебе нужен надежный специалист». И он проработал рядом со мной год или полтора, пока не поставил все на прочные рельсы. Он всегда был для меня не то что подпоркой, а настоящим фундаментом. Во всем.
Если бы рядом был кто-то другой, то я, может быть, и не справилась бы. А когда он понял, что у меня все замечательно, что я уже лучший главный инженер в отрасли, поступил в аспирантуру.
У меня муж – человек, который, знаю на тысячу процентов, никогда и никуда не спрячется от невзгод и трудных ситуаций. Это не предположение влюбленной женщины, это факт. Он столько раз защищал нашу семью физически, под пулями, перед бандитами, перед различными наездами, которые вокруг и около были в непростые девяностые годы.
Всегда проявлял себя как настоящий мужчина, даже в самых незначительных ситуациях, не говоря уже о критических. До последнего за семью стоит горой.
Как-то приехала на обед покормить младшего ребенка, ему тогда месяцев шесть было. Муж в это время собирался в институт на лекции. Покормила малыша и уехала обратно.
Только вернулась на работу, а мне говорят: «Езжайте скорее домой, у вас там что-то произошло». Полетела, как на крыльях.
Захожу, а у нас в квартире как будто фильм ужасов снимают. Муж сидит весь в крови, перебинтованный, полный дом милиции. Все что-то осматривают, спрашивают, протоколируют. Смотрю на все, как во сне. Но это был не сон, не кошмар, от которого можно было отмахнуться.
Оказывается, не успели домашние закрыть за мной дверь, как раздался звонок. Муж открыл – на пороге какой-то мужчина с бачком для омывателя стекол машины. Незнакомец вежливо попросил налить воды. Муж выполнил просьбу, хотя и удивился, к чему такая срочность – ведь лето, сухая погода. Зачем омыватель?
Совсем скоро в дверь позвонили снова. Муж посмотрел в глазок и увидел того же человека. Подумал, что странно, но дверь открыл. Не будет же разговаривать, глядя в глазок.
В этот момент в квартиру ворвались трое вооруженных пистолетами незнакомцев. А в комнате спали четверо детей (свои и еще племянники), теща хлопотала на кухне. А тут гости незваные. Муж не впустил их дальше прихожей. В одиночку дал такой отпор троим, что они пустились наутек. Ему показалось этого мало – он хотел задержать их. В итоге незваные гости ударили его по голове пистолетом. От сильного удара муж потерял сознание. Когда очнулся, продолжил погоню – выскочил на улицу босиком, кровь сочилась из раны и текла по лицу, а он бежал через двор жилого комплекса за бандой.
До сих пор не знаем, кто эти люди и что они хотели. Я и представлять не хочу, что могло бы быть, пусти мой муж этих людей в комнату, где спали дети…
Потом мы прошли Чеченскую войну. В таких ситуациях открывается истинная сущность людей.
Мой муж не боялся никогда и ничего, он ехал в город, когда там стояли войска. Он защищал и освобождал наш дом, потому что у нас жили четыреста военных.
Много раз дом, который мы построили своими руками, попадал под бомбардировку. Бомбили просто каждый метр, и он поехал туда один, зная, что могут ранить. Его вела одна цель.
Как-то он полетел на деловую встречу в Ессентуки, и мне даже в голову не пришло, что он мог оказаться совершенно в другом месте. Вдруг присылает мне фотографии: ухоженная могила моего отца, цветы купил, все полил. Такая неожиданность. Не сдержалась, говорю: «Муж, какой же ты!.. Ты же на встречу с людьми полетел, у тебя вообще времени не было. Как ты так умудрился? Там же опасно».
Оказывается, он договорился с чеченцами: «Мне нужно поехать к тестю на кладбище, есть час времени, и эти шестьдесят минут мы должны использовать. Я не могу улететь, не съездив к Ириному папе».
Разве бизнес даст такие эмоции?
А теперь немного о карьерном пути. Вам наверняка хочется узнать ответ на главный вопрос: как я добилась успеха? Ответ очень прост: родители и Господь. Мне была уготована очень интересная судьба. Мой успех – череда обстоятельств от Бога.
После института я работала на родине мужа. Два года была главным инженером республиканского трикотажного предприятия, следующие пять – главным инженером текстильно-галантерейного объединения с десятками фабрик и цехов по всей Чечено-Ингушетии, а потом совершила смелый поступок. Это было спонтанное решение.
Приехала на предприятие решать вопросы как поставщик. В то время я работала на швейном производстве, которое изготавливало трикотажную одежду для оптовой реализации. Я видела все пробелы в процессе взаимодействия: неправильно строили отношения с поставщиками, мало коммуницировали… Много было недостатков.
Как раз во время того визита заместитель директора предприятия говорит мне:
– Ирина Борисовна, у нас директор ушла на пенсию, теперь нам будут назначать нового. Мне предлагали быть директором, но по своей натуре я заместитель, хороший заместитель, но вообще не директор. Ответственность брать на себя не могу и не готов.
– Вадим Тимурович, как вы думаете, а кто назначает?
– Назначают обком партии и министерство торговли Российской Федерации, но сначала нужно пройти собеседование в горкоме партии.
– А как вы думаете, если бы мы с вами поработали?
– О, это было бы счастье!
Как будто что-то свыше меня за руку повело. Я вышла из кабинета, доехала до горкома партии, зашла в нужный отдел и сказала:
– Здравствуйте, я из «Росторгодежды», насколько мне известно, директор ушла на пенсию, а вы согласовываете кандидатуру нового. Я знаю, как надо работать в промышленности. Если стану там директором, намного больше сделаем и многого добьемся. Готова взяться хоть сейчас!
На меня посмотрели, как на странного человека. Но я же пришла как патриот, а не с предложением взятки. Начались собеседования в горкоме партии, в обкоме партии, в Москве в министерстве торговли. В итоге мне сказали: «Да, мы тебя утверждаем».
Сам Бог меня к этому подвел.
Не нужно бояться проявлять инициативу. Не бойтесь предлагать свои услуги, не бойтесь говорить о себе более статусным людям! Вы же знаете и верите в то, что делаете!
Откажут – ничего страшного. А если не откажут?! Стучите в разные двери столько, сколько нужно.
Я за свою жизнь никогда не делала карьеру. Вообще никогда. Не строила стратегии и планы. Я просто делала какие-то шаги, которые получались.
Идите к себе и своей мечте без страха!
А потом Бог подвел меня к тому, чтобы переехать в Москву, но уже для создания своего бизнеса.
Первый семейный бизнес был связан с оказанием помощи импортерам по таможенному оформлению. Мы приехали в Златоглавую в 1994 году. Случайно прочитали опубликованный в газете указ о создании экономической зоны благоприятствования, и я четко увидела новые перспективы. Пора было заканчивать заниматься трикотажными изделиями. Да, у нас была большая компания. Но понимаете, что такое Чечено-Ингушетия? Там население – миллион человек. Да и налажена уже была работа: к полудню не знаешь, чем еще заняться – люди сами справляются.
А в той судьбоносной публикации о бизнесе я выделила главное: государство создает нам замечательные условия.
Мы переехали в Москву ради брокерского бизнеса. Когда создали зону экономического благоприятствования в Ингушетии, государство создало льготу для всех предприятий, зарегистрированных здесь. Это значило, что если я получила машину продукции импортного производства, заплатила за него таможенную пошлину 10 тысяч долларов, то по закону в течение месяца государство возвращает половину этой суммы.
Мы создали брокерскую посредническую компанию, которая предлагала импортерам оформить операции через нас. Они платили 10 тысяч долларов, а нам позже возвращали 5 тысяч, которые мы делили с импортером. В итоге – 2,5 тысячи чистой прибыли. Таким образом, растаможивая тысячи машин, мы получали 25 % со всех импортных сборов. А наши партнеры экономили эти 25 %. Это был замечательный бизнес.
За этим поворотом в моей судьбе последовал следующий, превративший государственного менеджера в начинающего, но уверенного собственника.
Но принципиально подход к делу этот факт не менял.
У наемного работника, на государственном ли он предприятии или на частном, если не складывается работа или ухудшается экономическая ситуация, есть возможность повернуться и уйти. А когда компания принадлежит тебе, что бы ни происходило, ты уйти не можешь. Всегда оставалась преданна своему делу.
Год спустя знакомая из Минторга порекомендовала поработать с логистом, который завозил фуры шоколада из Германии. Начали с него, а затем вышли на контакт напрямую с производителем – немецкой фирмой Stollwerk AG, потом завязали связи с Австрией и Польшей. Бизнес был интересным, рентабельным (20–30 %), с высоким денежным оборотом.
Особенности сезонных продаж, кабальные условия производителя и желание вывести дело на новый уровень привели к логичному решению – наладить собственное производство. Но это не должно было быть что-то потоковое, типичное. Нужно избавить людей от ширпотреба, который шел из-за границы целыми реками, и предложить что-то необычное, уникальное, удивить и порадовать.
К собственному производству шоколада нас подтолкнули и сыновья. Они говорили, что импортный шоколад невкусный. И то, что этот шоколад ест весь Запад, их не волновало. Они хотели наслаждаться настоящим вкусом.
Небольшое исследование многих дорогих, респектабельных сортов шоколада и шоколадных конфет показало, что в них содержится большое количество заменителей. И тогда мы поставили перед собой цель: создать не только вкусный, но и самый высококачественный продукт на шоколадном рынке.
Как-то, путешествуя по Европе, зашла в бутик с дорогими конфетами ручной работы. Это единичный товар. Даже не товар – нестандартный сладкий сувенир. В общем, наша тема.
Для начала выкупили в Красногорске здание обанкротившейся швейной фабрики. Все шло, как по маслу, но грянул кризис 1998 года. Пришлось перенести выплаты за здание. Обычно к осени кондитерский рынок начинает оживать, а тут людям пришлось так несладко, что было не до сладкого.
Москва не сразу строилась, и мы тоже решили начать с малого. Проще в изготовлении и реализации были конфеты в традиционном понимании. Тогда же были и первые ласточки оригинальных сувениров – десятикилограммовые медали из шоколада «Конфаэль», которые сделали еще в феврале 2001 года для презентации фабрики.
Но не все было в шоколаде. Многие уникальные блины выходили комом. Когда наши технологи пытались изготовить для благотворительного аукциона более сложный сувенир «Ключ к успеху», ничего не выходило. Конструкция разваливалась на глазах, едва ее доставали из формы.
Можете догадаться, кто помог? Без вариантов – мой Аднан. Он уже был известен как ученый, специалист по технологиям улучшения качества металла. Вот он и разработал технологию отливки скульптур из шоколада, которую мы позже запатентовали как изобретение и собственность «Конфаэль». С вылепленной скульптором пластилиновой модели делается гипсовая форма, на которую слой за слоем до толщины примерно в сантиметр наносится специальный пластичный материал. После этого в форму заливают расплавленный горький шоколад, который застывает в течение суток. Мастеру остается нанести последние штрихи.
Полтора года собирали рецепты и ингредиенты по всему миру, перепробовали, наверное, тонны шоколада и получили рекомендации от Международной ассоциации производителей какао. Разработали свою рецептуру. Сегодня на нашем счету много патентов, мы сохраняем наши технологии и новации.
Наше производство создано не на основе бизнес-плана, а на интуиции и потребностях души.
Мне хотелось бы, чтобы на всех самых красивых и важных празднествах, в том числе на королевских и президентских свадьбах и торжествах во всем мире, подавались наши шоколадные угощения и подарки. Мы стремимся к этому.
Мы – не фабрика конфет в традиционном понимании этого слова, мы – производство необычных сувениров.
Наши мастера создают картины из самого необычного материала – шоколада. «Перу» нашего специалиста принадлежит картина, посвященная годовщине перестройки и разрушения Берлинской стены. На золотую свадьбу Галины Вишневской и Мстислава Ростроповича у нас заказывали шоколадный портрет звездной пары. После выхода в прессе сюжета об этом у нас был просто фурор. Многие поразились идее и ее реализации. Нас накрыл шквал заказов и звонков.
Один из индивидуальных заказов – шоколадный крокодил в натуральную величину, длиной около четырех метров, весом в одну тонну.
В ближайшие время хотим построить минимум три фабрики: в Персидском заливе, в Европе и Казахстане.
Бизнес дает нам удовлетворение от того, что мы делаем для других людей. Это великое дело, когда занимаешься тем, что тебе нравится, и даешь возможность людям самореализоваться.
Сейчас я с огромной болью смотрю, как много лет я вела себя неправильно по отношению к своему мужу. Я слишком много времени уделяла сначала работе в госструктуре, а потом бизнесу. «Конфаэль» меня поглощал практически полностью. И мне приходилось ходить на все многочисленные деловые встречи, изучать предложения, искать заказы, вести все дела. Мы даже открыли кафе при офисе, потому что нам постоянно нужно с кем-то встречаться, обсуждать нюансы сотрудничества.
Каждую среду в нашем кафе с 19.00 я вела прием сотрудников. Количество людей доходило до тридцати человек в день. Многие из них приходили просто потому, что им было дома скучно, хотелось пообщаться, а здесь их бесплатно кормили, поили, ухаживали и обхаживали. Для них это был отличный отдых, но для моей семьи, как я поняла потом, это стало испытанием и приносило страдания.
Я была вся в работе, в проблемах сотрудников, партнеров. Кого угодно, только не семьи. День пролетал, как одно мгновение. Когда за последним человеком закрывалась дверь, словно пелена спадала с глаз. Прыгала в машину и, крепче держась за руль, судорожно выжимала педаль газа, приговаривая единственную фразу: «Боже мой, как мне успеть зайти домой до 24.00, чтобы родные не сказали, что я прихожу на второй день». Просто считала секунды до парковки у дома… И только спустя годы я поняла, как я была не права.
Я просто примеряла «домашнее состояние» мужа на себя. Например, если он задерживается, легко нахожу себе занятие. Воспринимаю это так: я принадлежу сама себе, могу подогнать дела. Я просто жду его и выполняю обыкновенные домашние дела. Для него же это был просто стресс. Он много раз говорил: «Мне не хочется ехать домой, потому что тебя там нет». Я этого не понимала.
Потом, как озарение, пришло осознание того, что из-за этого много лет он ощущал себя ненужным. Честно сказать, это была ситуация, которая вполне могла привести к распаду семьи.
Я уверена, что многие женщины, когда полностью увлечены работой, просто не замечают, что происходит в их семье. Сначала мужчины скучают, потом начинают пользоваться этой свободой, находят более заботливую женщину, которая думает о муже, о его интересах, ставит их в приоритет перед работой. И все – семья распадается.
Надо признать: некоторое время я ставила бизнес выше, чем отношения в семье. И я благодарю Господа за то, что он дал возможность сохранить самое важное – мой брак.
Либо есть семья, за которую ты просто готов все отдать, либо нет ничего в жизни.
Если представить две чаши весов, то сколько кирпичиков ни клади на чашу бизнеса, даже если они самые сладкие и великолепные, никогда не смогут перевесить ценность семьи.
Я не верю женщинам, которые говорят, что бизнес важнее, что если есть отличная работа, то не нужна семья. Наверное, это просто позиция самозащиты собственного я. Когда у нас что-то не получается, мы не хотим признаваться, что это действительно не получается. Закрываясь от критики или жалости, мы говорим: «Я не хочу, просто сама я так не хочу». Но на самом деле, думаю, многие из этих женщин плачут в подушку по ночам от одиночества и беззащитности.
Семья дает стабильность и уверенность получше любого бизнеса.
Правильно думают те девочки, которые хотят удачно выйти замуж. Но удачно не в плане – найти дойную корову в виде мужчины. Нужно найти человека, который будет идти по жизни рядом. С этим человеком ты и бизнес найдешь, и устроишься, и все обретешь.
…и совместного бизнеса.
В первую очередь мой муж – человек науки: доктор технических наук, академик отраслевой академии, автор более 150 публикаций, в том числе пяти монографий. Он проводит исследования, пишет статьи, книги, читает лекции об улучшении качества металлов, работает с аспирантами и докторантами.
Его сфера в бизнесе – только то, что я сама не могу сделать. Взаимоотношения с важными экономическими, таможенными и государственными органами – его конек. Он более спокоен и дипломатичен.
Я нахожу идеи, могу организовать производство, а вот он способствует идеальному существованию и сохранению всего этого. Отношения полноправные. Мы знаем свои сильные и слабые стороны.
Я – человек творческий, рвущийся вперед. Задача мужа – периодически натягивать поводья и говорить «Стоп». В принципиальных семейных вопросах я уступаю решение ему.
Ты должна быть готова сделать выбор, что тебе важнее – бизнес или твои отношения. Если ты понимаешь, что из-за бизнеса могут пострадать отношения, лучше, я считаю, пусть пострадает бизнес.
Приведу пример.
Когда мы строили дом в Грозном и подошли к укладке крыши, нужно было решать, какой она будет. Можно сделать чердак, на который никто не ходит, но я начала уговаривать мужа сделать это пространство жилым этажом. Он мне говорил:
– Ты же работаешь руководителем такого значимого предприятия, вся на виду, это может нанести тебе какой-то ущерб. Давай не будем делать этого.
Я тогда подумала и сказала:
– Муж, пожалуйста, сделай этот третий этаж жилым. Я так хочу, чтобы он у нас был, а если что – уйду с работы.
Я была готова абсолютно спокойно пожертвовать своей феноменальной должностью ради того, чтобы дом был таким, каким я его хочу видеть.
Риски в бизнесе всегда есть и будут. Но семья не должна страдать ни духовно, ни материально.
Не устану повторять: успешный бизнес – очень хорошо, но семья есть семья. Это то, что нельзя измерить никакими инвестициями, капиталами. Это бесценно.
Я очень благодарна мужу за великолепное воспитание наших детей. В плане уважения, терпимости, самодостаточности.
Они никогда не закурят в нашем присутствии и не позволят себе выпивать при отце. Конечно, где-то в компании они принимают бокал вина, но при отце – никогда. Они никогда не появятся при отце с голым торсом. И отец этого не делает. Таковы культура, устои и традиции. Они заставляют быть очень уважительными друг к другу.
Поначалу мне было совсем непросто привыкнуть к чеченским обычаям. Когда я приехала в Грозный, меня так ломало именно по этой причине. У них есть такая традиция: как только в комнату заходит человек, нужно приветствовать его стоя. Кто бы ни зашел, ты встаешь.
Входят дети – муж встанет, даже если по одному будут заходить, всех поприветствует. И они же, сколько бы раз отец ни вышел-вошел, будут вставать каждый раз.
Потом начала понимать: «Боже мой, чтобы соблюдать эту традицию, от тебя требуются некие усилия, терпение, но все это – проявление уважения».
Сначала было очень сложно к этому привыкнуть. Но эта ломка сразу же ушла, просто испарилась, когда увидела, как свекровь, которой было лет семьдесят, сколько бы раз я ни зашла в комнату, вставала передо мной. И я дала себе пощечину за слабость: «Слушай, ты соплячка, и ты будешь говорить, что тебе трудно! Перед тобой женщина с такими жизненными испытаниями, хрупкая, маленькая, старенькая встает».
Теперь с уверенностью могу сказать: традиция – это что-то великое. Это здорово!
И все же поражает их великодушие. У чеченского народа не принято, чтобы мать жила в доме замужней дочери. У сыновей и других родственников – да, у дочери – нет. Но моя мама живет с нами по сей день. У нее болезнь Альцгеймера. И каждое утро моего мужа начинается с того, что он заходит к ней в комнату: «Теща, как дела? Все хорошо?».
Мы большое значение придаем человеческим отношениям. Я просто преклоняюсь перед ним за то, что он поддерживает отношения со многими людьми. И не потому, что они ему нужны, а потому что он искренне заботится о тех людях, с которыми знаком: о родственниках, друзьях, об общих знакомых. Когда выезжает из дома, начинает звонить сначала сестре, потом брату, потом друзьям с одним вопросом: «Как у вас дела?». Ничего больше. Простой вопрос «Как у вас дела?» – ему действительно нужно понимать, что у них все хорошо.
К сожалению, есть очень много семей, которые распались, когда можно было все спасти, услышать свою вторую половинку, понять, что для него критично и важно, и просто изменить свое поведение.
Подумайте об этом, составляя планы на каждый день и заполняя органайзер встречами и переговорами! Там обязательно должно быть место для семьи!
Многие мужчины страдают молча. Их же с детства учат не плакать. И когда они не удовлетворены отношениями, им больно, они страдают, обижаются, не говоря ни слова.
Они не выясняют отношений, не дают знаков. В один прекрасный момент они просто берут чемоданы и говорят: «Я пошел». Все. Без споров, без скандалов, без предварительных просьб и рассуждений: «Я прошу тебя взглянуть на меня, верни себя прежнюю, изменись».
У меня на глазах такая, казалось, крепкая пара распалась. Был у нее юбилей – пятьдесят лет – отмечали в одном из лучших ресторанов Москвы, муж заказывал песни, был и «Белый лебедь на пруду», и гости, и все как полагается. Закончился праздник, прошел один день, ее муж встал и сказал: «Я пошел на работу, но я больше не вернусь. Я отпраздновал твой день рождения. Ты хорошо выглядела. Прощай».
И все. Без всяких особых признаков. Это же не значит, что признаков не было?
Это значит, что мы не умеем считывать близких нам людей. Значит, мы невнимательны к ним.