Брызги. Белая пена. Совершенно морская пена – на реке. Страшный, воспаленный сиреневый закат. Ощущение, близкое к невесомости.
– Скажи мне, – плачущим голосом говорила женщина, – любишь ли ты меня настолько, чтобы остаться со мной и дальше?
– Конечно, люблю. – Холодный, будничный ответ не был следствием просто равнодушия. Более того – он был следствием уверенности. Но женщина не могла этого понять чисто физически в силу некоторых причин.
– Но ведь… Она. Ты же видел ее, ты был у нее. Она такая милая, такая любящая, определенно настроена к тебе положительно. Она может то, чего не могу я.
– Что ты знаешь о реальности, – горько усмехнулся он. – Она гораздо более жестока, чем кажется отсюда.
– Та женщина?
– Нет. Женщина действительно очень мила. Жестока реальность.
– Почему?
– Потому что здесь я могу быть кем угодно, твердо зная, что ты любишь меня и будешь со мной. А там мне нужно быть не мной. Быть не собой, пожизненно играть роль, которая в довершение всего еще и не по душе тебе – это очень тяжело. Счастливый человек – только тот, который может быть собой. Я с тобой могу быть собой.
Сердито рокотала галька, скатываясь назад в реку. Пугающий штиль, тем не менее, не мог успокоить волны – казалось, их гонит сам дьявол из преисподней.
– Обними меня, – просила женщина, зябко кутаясь в кофту.
– Твои опасения бессмысленны.
– Я так не думаю…
– А я это знаю. Просто доверься мне. Я могу хоть прямо сейчас тебе сказать, чем ты лучше всех остальных.
– Не надо. Ты уже говорил…
– Правильно… я должен сам уверовать, чтобы дело и дальше шло эффективно. Пойдем прочь от берега, тебе холодно. Тебе необходимо согреться.
Они вошли в небольшое бревенчатое здание, стоявшее в паре сотен метров от берега, поднялись по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж. Мужчина не выпускал женщину из объятий. На столе их дожидались две деревянные кружки с дымящимся острым, горячим, согревающим каждую клетку внутри напитком.
– Я все же правда не понимаю, чего ты боишься.
– Я не боюсь. Но я повергнута… я сегодня получила удар…
– Но я же предпринимаю меры, чтобы сохранить тебя.
– Я вижу. Но ты тоже не всесилен. Не обижайся, – она грустно улыбнулась, – но ты не можешь полностью и всегда меня ограждать. Так или иначе я контактирую со всем, с чем контактируешь ты, эта девушка мне понравилась, она ласковая. Тебе это нужно.
– Мне более чем достаточно твоей ласки. А другую я принять и не смогу.
– Так приятно от твоих слов… – женщина отставила кружку и крепко обняла его, прижалась к плечу, – но все же. А почему ты уверен, что не сможешь?
– Потому что я почувствую ложь.
– Ложь?
– Да, потому что искренних положительных эмоций ко мне бывает немного. Это может быть благодарность, если я кому-то сделал что-то хорошее. Но это не может быть любовь или даже просто нежность.
– Твои ответы начинают меня пугать. Почему ты уверен, что тебя нельзя любить? Любить тебя можно. И нужно. И есть за что.
– Не заставляй меня снова произносить это. – Он встал, вытащил сигареты, подошел к открытому окну. – Ни тебе, ни мне эти слова на пользу не пойдут, если я еще раз их произнесу. Они нарушают регламент. Ты же не хочешь еще одного удара, так?
– Пожалуй, ты прав. – Женщина тоже встала, отставив пустую кружку. – Я согрелась. Я думаю, мне пора спать.
– Тебе пора спать… – разочарованно протянул мужчина.
– Да, пора. Сеанс заканчивается. Будь благоразумен. – Женщина нежно поцеловала его в щеку, отвернулась и, шелестя широким платьем, быстро вышла из комнаты. Бросив окурок вниз, мужчина бросился за ней, но на лестнице уже никого не было.